На обочине 40 плюс. Кляча не для принца
Шрифт:
Вадим заметил мать и, быстро откланявшись, предусмотрительно испарился с ринга. Вера рванула за ним, а я встал и, оттянув мокрую мотню брюк, пошкандыбал за своей злючкой.
К бабке не ходи, она собиралась отхерачить любимое чадо, а допустить этого я не мог. Следуя за ускользающей по коридору Верой, я добежал до комнаты, временно выделенной под раздевалку и, влетев в помещение, замер в восхищении.
Мелкая и хрупкая хищница как раз загнала обречённый объект в угол и, уперев руки в бока, орала, срывая голос.
— Вадим, твою мать! Ты же обещал! Что за ребячество?! И где Лера?!
—
— Лера где?! — не впечатлившись, проорала Вера и, мотнув головой, пророкотала: — Не верю, что она это одобрила. Отхерачу вас обоих, чтоб неделю сидеть не смогли.
— Мамуль, Лерку я запер в квартире. Она бы меня не пустила. Собиралась мне пурген подмешать, чтобы я не пошёл, но я её отъе… умотал и запер.
— Молодец, девочка, — прорычала Вера и, вздёрнув подбородок, отчеканила: — Чтоб завтра же на ней женился. Я её уже люблю. И никаких больше боёв! Понял?!
— Мам, я это… — промямлил будущий родственничек и, заметив меня, резко сменил тему: — Мужик, ты кто? Иди отсюда, посторонним тут не место. Кто вообще пропустил и?..
— Я пропустил, — не дослушав, отозвался я и, отодвинув пышущую гневом Веру, невозмутимо добавил: — Я организовал, и я же проспонсировал. Имею право поздравить лично.
Чтобы удержать бьющую копытом маманю новоиспечённого чемпиона, мне пришлось приобнять Веру за талию и, притянув к себе, чмокнуть в щеку. Состроив обиженку, Верочка увернулась, и поцелуй пришёлся ей в ушко. Но всё это не прошло незамеченным для Вадима, который тут же пришпилил меня прищуренным взглядом и, сжав кулаки, шагнул вперёд.
— От мамы отошёл быстро! — пророкотал чемпион и, выпятив губы, зловеще пообещал: — Я ведь вмажу, адреналин ещё не утих.
— Вадя, не надо, — испуганно пискнула Вера, но я отодвинул её за спину и, набычившись, оскалился.
— Ну врежь, коль не шутишь, а от твоей мамы я не отойду, твою мать. Было ваше, стало наше… общее, если ты ещё не понял.
— Ты кто вообще такой? — переводя растерянный взгляд с Веры на меня и обратно, прокрякал Вадим, а я распахнул объятия и расплылся в широкой улыбке.
— Можешь называть меня папой.
— Чего-о-о? — это блеяние раздалось сразу с двух сторон, но ответить я не успел.
— Где тут чемпион?! Пустите! — врываясь в комнату, заверещала Лиза и, издав восторженный писк, ринулась Вадиму на шею. Не обращая внимания на его трепыхания, потёрлась о него всем телом и, выпятив губы, пропела томным голоском: — Геракл, Аполлон, Геркулес!.. Бери меня, я вся твоя!
— А ты кто такая? Овсянкой меня ещё никто не обзывал, — безуспешно пытаясь отлепить от себя оргазмирующую всем своим видом Лизу, скривился Вадим.
— Сестрёнка, — на автопилоте брякнул я, а Лиза оглянулась на меня и, фыркнув, скривилась.
— Скажешь тоже. То, что я дочь твоей бывшей жёны, ещё ничего не значит.
— Эй, ты, куропатка, руки прочь от моего сына! У него невеста есть, — вмешалась Вера, а глаза Лизы округлились до опасных размеров, а челюсть чуть
не скатилась в декольте по всем параметрам блядского платья.— Сын? Невеста? — столько разочарования в голосе падчерицы я ещё не слышал.
Чуть не пошёл за домкратом… Лизу пришлось отлеплять от Вадима буквально силой и выпроваживать из комнаты, передав с рук на руки ожидающему за дверью Коле.
— А теперь поговорим, — защёлкнув замок изнутри, произнёс я спокойно, но пришедшая в себя Вера решила высказаться.
— Думаешь, благодарить тебя буду? — насупившись, заворчала она и, кивнув на сына, рявкнула: — А если бы его покалечили?!
— Мам, я же…
— Стоп! — гаркнул я и семейка притихла, но возмущённо сопеть и прожигать меня непримиримыми взглядами не перестала.
— На учёбе ты восстановлен, — выдержав театральную паузу, сообщил я Вадиму и, подняв палец, предупредил: — Просрёшь диплом, разговор будет другим. Усёк?
— Ты мне никто! — огрызнулся парнишка и, выпятив грудь, продолжил вредничать: — И тренировки я не брошу, так и знайте. Мама и так на моё воспитание и образование всю молодость угробила, а где я ещё столько заработаю, чтобы не только слезть с её шеи, но и помогать?
— Не бросишь, — кивнул я и, остановив жестом Веру, пышущую гневом, продолжил: — Учись, тренируйся, но с боями придётся завязать.
— Да пошёл ты, — тявкнул сынуля, а я свёл брови на переносице и стиснул зубы, чтобы не сорваться.
— Как только получишь диплом, будет тебе работа и заработок, который ни на одних боях не получишь.
— В офисе жопу отсиживать? — скривился Вадим и, покачав головой, отрезал: — Не моё.
— Зачем же в офисе? — хмыкнул я и, переглянувшись с растерянной Верой, дал полный расклад: — Возглавишь мой корпоративный фитнес-центр. Хочешь — руководи, хочешь тренируй, в том числе моих безопасников. А будешь себя хорошо вести, сделаю совладельцем.
— Но я…
Сейчас сын Веры напоминал нашкодившего мальчишку. Гордый, вредный, упёртый, как мамаша. Даже уши покраснели, но признавать свои ошибки и вовремя менять мнение он ещё не научился.
— Спасибо, конечно, но… — посмотрев на мать, он нахмурился и, посопев, пророкотал: — Мам, ты ему продалась? За моё будущее? Если так, то я не хочу.
— Дурень, — изобразив пантомиму «рука-лицо», простонал я и, вскинув многообещающий взгляд, потребовал: — А ну-ка, извинился быстро!
Помявшись, Вадим виновато вздохнул, но даже вякнуть не успел. Верочка подскочила к сыну и, сжав руки в кулачки, зарычала. Потом замахнулась, но в последний момент всё же передумала давать малому по шее. Тронула кончиками пальцев синяк, расплывающийся под прищуренным глазом Вадима и, прерывисто вздохнув, направилась к двери.
— Лёд приложи, Лере привет, Витя, мы уезжаем, — скомандовала Верочка, а у нас с её сынулей даже слов не нашлось.
В машине она продолжала дуться и, демонстративно пялясь в окно, горестно вздыхала. Лизка вторила ей многозначительными стонами разочарования и со мной тоже не разговаривала.
А дома мелкая рванула наверх и шандарахнула дверью своей комнаты так, что по особняку разнеслось эхо, а Верочка направилась в сторону кухни, бросив через плечо.
— Вот только не надо за мной ходить. Я ещё зла на тебя.