На охотничьей тропе

— Проблема! Ха-ха-ха, — проговорил Фирсов, захлебываясь от смеха. — Я думал, что серьёзное скажешь. А ты верен себе. И откуда только берётся?..

— Откуда?.. — улыбнулся Тимофей. — А как же! Целыми днями в степи пропадаешь, кругом ни души. Идёшь на лыжах по следу, поговорить не с кем, вот и начинаешь придумывать, что поскладнее да посмешнее.

— Но ведь не все так могут.

— Нет. У каждого своё. Вот ты, Фирсов, например, книгочей. Прямо-таки запоем читаешь.

— Люблю книги, — ответил Ермолаич. — Много в них интересного написано. Читаешь — и вся жизнь как на ладони раскрывается.

— Да-а… — тянет Тимофей. — Тьфу, стрекулист, сорвался!.. А ты о чём читаешь-то?

— Сейчас?.. О самолётах.

— О самолётах? — Тимофей даже присвистнул. Да ты что, в лётчики, что ли, метишь! Из болота да в небеса. Здорово получается.

— Летать я не собираюсь, Никанорыч. Сынишка у меня, Колька, планёры с бензиновыми моторчиками строит, да ничего у него не выходит. Всё ко мне пристаёт: помоги, папа, да помоги. Вот и изучаю. Кончим работу, домой поеду, займёмся с ним изобретательством.

— Вон оно что!..

Вдалеке на протоке показалась чёрная точка. Она быстро приближается, увеличивается в размере, и вскоре вырисовывается контур лодки.

— Кто же это? — замечает лодку Ермолаич.

— Благинин, наверное. Он с учёным уезжал к Караголу.

— А ты смотри, Никанорыч, как жмёт. Будто на катере. Уж не случилось ли что?

— Может быть, — беспокоится и Тимофей, наблюдая, как быстро приближается лодка. — Зачем бы так-то, зазря, торопиться. Ведь по делу уезжали. На самый Карагол. Да и недавно, я вон ещё и полведёрка рыбёшки не наловил. Нет, тут что-то не так.

— Да. Но что же могло случиться?

К ним подходят другие охотники и, переговариваясь, также смотрят на протоку. Из палатки вышла Валентина Михайловна и, увидев собравшихся у пристани промысловиков, спешит туда же. Беспокойство Шнуркова с Ермолаичем передаётся другим. Каждый старается высказать своё предположение.

— Может силу решил испытать. Хвастнуть перед Вениамином Петровичем.

— Да нет, он не из хвастливых.

— Может что забыли или лодка прохудилась, — говорит Тимофей. — Это бывает. Вот, к примеру, у меня однажды случилось…

— У тебя вечно примеры, — Ермолаич даже рассердился. — Может на самом деле беда стряслась, а тебе смешки.

— Так я же и говорю.

Лодка быстро приближается. Когда на ней стали ясно различимы фигуры, Филька Гахов отметил:

— Смотрите, и Вениамин Петрович помогает грести.

— Так и есть, что-то случилось, — уже явно забеспокоился Ермолаич.

На пристани устанавливается тишина. Охотники сопровождают взглядом каждое движение лодки. Наконец, она подходит к острову, и Иван, без фуражки, с растрёпанными волосами, выскакивает на берег.

— Беда случилась, — тяжело говорит он, смахивая рукавом пот со лба. — Карагол поднялся, водоёмы затопляет. Гибнет ондатра…

— Вот тебе и переселили! — выдохнул Ермолаич.

— На тот свет…

— То-то я замечаю: и здесь воды будто прибавилось…

— Салимка думает, делать чего-то надо. Помогать мало-мало ондатре.

— Спасать надо! — сердито заметил Вениамин Петрович. — Расставлять островки спасения [9] . Увлеклись переселением, а об этом забыли. Нельзя ни минуты терять. Делать плотики из тальника, расставлять снопы тростника!

9

Островками спасения называются щитки, установленные на воде, на которых может спасаться ондатра в период наводнения.

— Одним-то скоро не управиться. Водоёмов много. Немало ондатры погибнет, — заметил Ермолаич и задумался. — А что, если позвонить на Николаевский участок. Они ведь с нами соревнуются, пусть помогут. Через пару часов здесь будут.

Предложение дельное, — поддержал охотника Лаврушин.

— И то верно! Поеду звонить по телефону, — обрадовался Благинин.

— Ну да, жди их! — заявил Тимофей. — Какой им интерес нам помогать. Чтобы и в следующий сезон мы их обставили.

— Конечно, не поедут.

— Это как же так, — возмутился Благинин. — По-вашему, соревнование для того существует, чтобы только о своём участке заботиться. Не-ет!.. Сейчас же еду! — Иван схватил вёсла и кинулся к лодке.

— Подожди! — остановила его Валентина. — Дай сюда вёсла. Ты здесь нужен. Я поеду.

— Правильно, Валентина Михайловна, — поддержал её Лаврушин и, обращаясь к Благинину, добавил: — Командуйте!..

Валентина вскочила в лодку и сильно, по-мужски, погнала её в сторону избушки.

Иван быстро разделил охотников на две бригады.

— Ермолаич, эту бригаду в твоё подчинение, — сказал он Фирсову. — Быстро жать камыш и вязать в снопы. С остальными я буду расставлять их по водоёмам. Николаевцы приедут, будут готовить тальниковые плоты. Салим, тебя назначаю старшим. Подберёшь группу из их охотников, развозить плоты по водоёмам будете.

Через несколько минут остров опустел. У пристани остались лишь профессор Лаврушин и Тимофей.

— И всегда так, — ворчал Тимофей, наблюдая, как лодки выстраиваются в цепочку, — весной воды дополна, к осени пересыхает так, что кулику негде нос замочить. Где же тут жизнь будет для ондатры.

— Бери, Тимофей Никанорыч, продуктов на неделю! — распорядился Лаврушин. — Будем изучать ваш Карагол. Мы его буйный норов укротим… А жизнь здесь у ондатры станет хорошая. Каналы пророем, плотину поставим со шлюзами…

— Ну да? — удивлённо щурится Шнурков.

* * *

Работа по спасению ондатры шла напряжённо.

Бригада Ермолаича, вооружившись охотничьими ножами, жала камыш и рогоз, вязала их в снопы. Промысловики так спешили, соревнуясь за каждый лишний десяток изготовленных снопов, что никто не замечал усталости и того, что руки изрезаны камышом и из порезов сочится кровь. Надо быстрее, надо быстрее, ни одной минуты простоя! От этого зависит судьба той большой работы, которая проделана ими по переселению ондатры. Лишний островок спасения — лишний десяток спасённых от наводнения ценных зверьков! И охотники не жалеют сил…

Бригада, возглавляемая Благининым, уже потеряла счёт сделанным рейсам по разлившейся воде, которая воедино соединила все озёра и плеса. От гребли болят руки и ломит поясницу, но никто не вспоминает об отдыхе.

Возвращаясь на остров «Степенный» за снопами, Благинин в первую очередь спрашивал, не приехали ли николаевцы.

— Нет, не было, — неизменно отвечал кто-нибудь из вязавших снопы охотников.

— Неужели не приедут!.. Прав, видно, Тимофей: своя рубашка ближе к телу, — волновался Благинин. — Если это так, то Коробейникова можно только эгоистом назвать.