На осколках цивилизации

Единственное, во что более-менее верил сам Константин, было версией под названием «Это был эксперимент». Были версии насчёт истребления людей, захвата какого-нибудь нужного материала или, например, мести за нами когда-то свершённое, о чём человечество уже давно забыло. Но всё это были идеи сырые, даже на этапе логики и рассуждения — уж не до вещественных улик, как говорится. Устоявшая почти все перипетия мысль была такой: да, имел место быть эксперимент со стороны неких внеземных сил. Кто это был — до сих пор сказать сложно; ни один из рассказов очевидцев, тех, кто видел космические корабли вблизи, не затрагивал этот момент, потому что попросту люди не успевали смотреть, да и будет ли видно сквозь этот корабль что-то — тоже хороший вопрос. Что это был за эксперимент и почему люди не смогли его предупредить? Такие вопросы мучили всех более-менее смышлёных людей, в том числе и Джона. Пришлось загрузить в себя много информации с листов, пропахших лесом и горным воздухом; лучше начать отвечать на первый вопрос, ведь из него плавно вытекал ответ на второй. Находка учёными и исследователями тех самых установок (Джон и Чес в этом плане оказались безумно полезными научному сообществу, они были первыми если не в мире, то в штате Калифорния — точно) помогла существенно разгадать суть эксперимента, хотя, честно-то говоря, в основном всё ещё было покрыто тайной. В установках отыскали механизмы, смысл работы которых был жутко схож с передачей радиоволн на Земле, только радиоволн не совсем простых, довольно сильных, могущих пройти сквозь тысячи световых лет и обладающих каким-то едва понятным для людей свойством. Кто-то предполагал, что это служило неким ресурсом для инопланетян (назовём ту расу пока по-банальному), другие опровергали и говорили, что таким образом те отслеживали развитие нашей жизни и ставили галочки в своих докладах по данному эксперименту, третьи предлагали, что они хотели неведомым образом уничтожить нас с помощью установок. Джону больше нравился первый вариант, так как третий, по его мнению, имел слишком мало оснований, а второй звучал довольно туманно. К тому же, когда стало известно о безоговорочном влиянии тех самых установок на наше сознание, для Джона и некоторых учёных всё жутко прояснилось.

Опыты подтвердили, что едва заметный для человеческого уха ультразвук, что издавали эти установки, пагубно влиял на психику человека: тот становился пассивным, медленным, живущим в своём сером обособленном мирке. Вот примерно таких Джон и Чес видели за окном из его дома. Почему же они сами смогли от этого избавиться и взглянуть на мир по-другому? Дело заключалось в психике, утверждали юные исследователи: кто-то обладал более устойчивой, кто-то — менее. Но и здесь всё было не так просто… Эти самые инопланетяне были всё же сильно развитой расой, именно поэтому для людей с крепкой психикой они придумали другую ловушку, чтобы отвести их внимание от профессии астролога или просто от толп зомби, бродящих по улицам. Константин был не единственным в своём роде экзорцистом, который ни с того ни с сего потерял способности; всяческие колдуны, доморощенные маги, экстрасенсы, изгнатели бесов, оказывается, тоже лишились своих сил. Многие из этих людей, раньше видевших параллельные миры, примкнули к исследованию, чтобы самим понять и помочь миру в этом понимании. Как говорилось выше, установки удалось привести в действие, пусть и слегка слабое, но то, что вышло в итоге этого опыта, поразило всех… Экзорцисты вновь увидели снующих бесов и чёрных демонов, маги вновь считали, что превратили дерево в собаку, а колдуны уговаривали всех испробовать своё якобы волшебное зелье, что уж точно даст всем бессмертие. Доходило до истерик и плача, когда установки отключали и объясняли бедным людям, что это — лишь плод их воображения, навязанного влиянием. Безусловно все люди из этой проверки обладали крепкой психикой; вот так внеземные силы отвлекли внимание людей, которые могли что-то заметить и исправить. Джон со смешком вспоминал Чесу, как он пытался изгнать из него якобы демона вначале; «По-моему, тебе просто хотелось, чтобы я прижал тебя сверху…». Чес краснел, но сейчас уже не мог вспомнить, почему ему тогда пришла такая мысль. Однако нельзя было отрицать вот что: самовнушение вывело их из плотной сферы влияния. Только ли самовнушение?..

Оказалось, не совсем так. По датчикам установок инженеры легко сделали вывод о том, что в последние пару лет приборы работали с сильными перебоями, а уж совсем ужасно — к началу Ада, который опустился на головы людей. Вот и объяснение, почему люди с сильной психикой наконец увидели весь мир в его настоящем виде и потеряли свои паранормальные силы. Хотя Джон и многие подобные ему всё же добавляли в редакцию этих статей, что они заметили пропажу способностей ещё задолго до отключения установок перед массовым обстрелом. На что им ответили: да, вполне могло быть и такое, в каждом регионе установки действовали по-разному после своего сбоя, где-то могли посылаться довольно странные ультразвуки.

Но, отвечая на первый вопрос, мы немного отошли от него, на самом деле. В чём суть эксперимента? Конечно, имея лишь остатки внеземных цивилизаций, незнакомые схемы и ещё крепко сохранившуюся боязнь перед возможным вторжением, люди не могли сказать точно. Идей и теорий множество, одна выбившаяся из них имеет понятную ассоциацию с тем, что довольно близко человеку, но и она не могла дать стопроцентного результата. Суть такова: представьте себе, что вы учёный, вам приказали изобрести определённый прибор и вы его изобрели; прибор, допустим, при множественном движении вокруг него датчиками ловит эти самые перемещения и преобразует их во что-нибудь полезное для вас, например, в обогрев, усиление вай-фая или электричества. Это не столь важно, главное, оно хоть сколько-нибудь полезно для вас и какой-нибудь части человечества в целом. Надо этот прибор протестировать на ком-нибудь чём-нибудь, чтобы исправить огрехи и увидеть недостатки. Вам требуется какой-то источник энергии, энергии продолжительной, большой, если можно так выразиться, и дешёвой. Пусть вам в голову пришла гениальная мысль: насекомые. Датчики на вашем приборе как раз и направлены на отлавливание таких микродвижений. Вы с счастливой улыбкой смогли организовать в лесу или где угодно, хоть в лаборатории, нужные для исследования условия, нашли огромный, кишащий тысячами насекомых муравейник и поставили рядом с ним одно ваше изобретение. Настроили наблюдение и начали ждать.

Давайте подумаем так, что прибор на деле вышел не без греха, потому что вы, скажем помягче, были не слишком успешным изобретателем. Поначалу всё шло гладко, датчики работали, насекомые радостно возились, доставляя тепло или вай-фай (смотря, что заказал вам важный дяденька) пока в никуда. Вы не менее радостно заносили данные в дневник наблюдений, публиковали пропитанные довольством собой статьи и делали селфи в лаборатории на фоне светящихся экранов с подписью «Мам, смотри, как хорошо дела-то идут!». А потом что-то стало идти не так; будто вы упустили одну важную деталь в вашем приборе, и от него стали исходить неизвестные вам волны, которые начали влиять на муравьёв пагубным образом: насекомые стали пассивными, медленными, а, стало быть, сам смысл вашего эксперимента подвергся провалу. Вы, в полном непонимании, пытались что-то исправить на ходу, но вам было недостаточно данных или чего-то другого, а важный дяденька, заказавший вам это, вдруг всё узнал и остался крайне недоволен. Приказав вам прекратить безуспешные попытки и отозвать прибор, чтобы взяться за что-нибудь более простое для вас, дяденька наругал вас и пообещал чего-нибудь нехорошего, отчего вы, в свою очередь, пребывая в отвратительном настроении, приходите к этому муравейнику и со злостью пинаете его ногой, думая, что это во всём виноваты эти поганые животные. И на всякий случай забираете пару муравьёв для исследования, чтобы понять, чем же таким они облучились. Ну, история получилась довольно банальной, однако теперь если перенести это всё на инопланетян, представить, что человечество в их понимании — это лишь наверняка неправильные «муравьи», а за эти чёртовы установки им настучали по голове, то получалось вполне себе правдоподобно. Конечно, внеземные силы хотели явно не вай-фая или тепла, а некой другой энергии. Да и, скорее всего, про влияние на людей они тоже знали, только не всё, не учли, что, пытаясь обезопасить себя от человеческого наблюдения, они срубят на корню замысел эксперимента. Видимо, установки вышли из строя, стали приносить вред им, стали бесполезными и затратными; разозлившись (учёные наивно предполагали, что у инопланетян всё же есть такие чувства), они решили растоптать «муравейник», хоть частично, и улететь восвояси.

Ну, это, конечно, всё в общем. Джон ведь помнил, что они таки утаскивали людей на борт своего корабля. Статьи говорили об этом вскользь: вероятно, тут опять проходит сравнение с муравьями. Внеземные силы решили таки исправиться, забрав немного биоматериала для опытов. Чёрт знает что сейчас с этими людьми; они, вероятно, узнали куда больше, если смогли очнуться от своего «искусственного» сна. Также никто не знает, как долго эти установки находились на Земле и сколько лет длился этот ужасный эксперимент. Возможно ведь, что для нас — тысячи лет, а для них — всего две недели. Вот здесь никто пока ничего сказать не мог; нужны были более тщательные исследования, чтобы, по возможности, отыскать куда более древние установки. На данный момент было найдено несколько образцов, закопанных в земле аж с начала прошлого века. Но некоторые полагали, что вся эта история началась очень, очень давно… может быть, в те светлые времена, когда сочинялись те же греческие мифы, ведь боги, по сути, могли быть ничем иным, как фантазией, навязанной извне для подавления внимания стрессоустойчивых людей.

В конечном счёте, это объяснение не единственно, оно ещё полно загадок и несостыковок, но именно его поддерживаются большинство людей как в учёных кругах, так и в среднем классе, хотя до последних доходили лишь поеденные ложью обрывки истины. Исследования будут продолжаться и приведут, вероятно, к шокирующим, неприятным, а может, даже разрушающим всё представление о мире открытиям. Впрочем, то, что многие были за идею эксперимента, объяснялось её универсальностью; но звучало всё равно жутко, даже когда эта катастрофа скрылась за долгим временем длиною в год. Даже сейчас полнейшую безопасность от возможных обстрелов не гарантировал никто, в том числе и приверженцы теории «плохого учёного-инопланетянина», коему возвращаться в и так разрушенный муравейник было не к чему.

Но именно сейчас Джон думал, что, в общем-то, какая разница ему теперь? Всё равно внеземное вторжение отобрало у него почти всё, взамен дав Чеса, понимая, каким сладким утешением это будет ему в трудные минуты. Он бы ещё сходил на могилу к Кейт, но один только Господь мог знать, где лежала его бывшая жена: сумели ли жители Сантрес-Ранчо-Парк простить заблудшую душу и похоронить её как следует, при этом отыскав голову и приложив его к туловищу, или с радостью закатали в землю, как какое-нибудь животное? Джон сомневался, что всё так радужно; в будущем всё-таки пообещал себе разобраться с этим и отпустить от себя эту до сих пор оставшуюся для него в тумане женщину. Иногда становилось неважно, что за причина отравила многие жизни; иногда хотелось просто окунуться в этот яд и немного растворить свою душу в нём. Видимо, какое-то необъяснимое, заложенное на подсознательном уровне желание доставить себе немного боли, когда вокруг всё более-менее налаживалось.

Когда тело стало неистово подрагивать от ливневого холода, вернулся Чес, только уже один. Единственно он мог вынести эти дотошные официальные вопросы и решения. Правда, выглядел он не менее угнетённо, но старался мягко улыбаться.

— Я указал на фотографии, где была запечатлёна вся группа, Дженни, чтобы её лицо смогли нанести на плиту… Новую могилку установят за чей-то счёт. Хрен знает, чей, на самом деле, я не помню… — он хрипло прокашлялся, натянул капюшон на лицо сильнее. — Вот это всё дело снесут и поставят могилу, как надо. За тебя подписался в бланке, где говорится, что ты согласен на вскрытие гроба… — его руки как будто вибрировали в карманах, стучащие зубы поглощали слова, а в глазах больше ничего не отражалось, кроме дождя, сильного, острого, бесцветного дождя. — Можно без подробностей? Основное — это вот то, что деревянный крест уберут и сделают по-человечески. Всё! — голос уже сорвался, рука непроизвольно поползла к бледному лицу утирать каплю-слезу — всё жутко смешалось в этом жутком месте.

Джон поспешно закивали и, рукой обхватив плечи парня, прижал его к себе, спасаясь в выбившемся мокром локоне от серо-жёлтого проницательного ока креста. Чес задрожал только сильнее, потом прижался к нему и спрятал лицо в складках пальто.

— Надо уйти отсюда… я… помню каждый, блин, гвоздик… который я вбивал сюда. Всё так резко перед глазами… я ещё не свыкся. Я просто не свыкся. Надо привыкнуть… — он выдавливал из себя слова с неумолимым трудом, будто очередной слог для него равнялся поднятием большого мешка с камнями в гору. Джон тут же всё понял и мысленно попрощался с Дженни, с этим местом, вот, в трёх метрах отсюда, где теперь спокойно лежал некий Тед, а где некогда они сидели и потихоньку сливали свои души воедино, как два потока помойных вод, которые потом сходятся в одну трубу канализации. Константин был счастлив, что подался тогда этой слабости. В последний раз взглянув на косой крест с пожухшим венком, он, не отпуская Чеса, аккуратно направился к выходу. Здесь всё напоминало о смерти, и, уж как банально ни звучало, не потому, что это было кладбище. Каждый яркий цветок насмехался над горем, каждая строгая линия кованого ограждения ухмылялась над зданием, что рухнуло вот прямо тут, каждая мощёная дорожка, как на древних улочках Италии, злобно издевалась над этими людьми, в основном, детишками, чья кровь впиталась под нею. Всё это вместе могло свести с ума любого неравнодушного; Джон с трудом представлял, как охранник выдерживал это — значит, он был не иначе как лешим: вон, даже из-под листвы винограда его не было видно. Точно леший. Под конец они с Чесом просто бежали, ухватившись за руки, до самой парковки.

Джону вдруг пришло на ум, что он бы не выдержал, если б увидел фотографию того солнечного, пропахшего цветочным ароматом денька, когда Кейт дотошно выбирала для Дженни платьишко, расчёсывала её серебристо-чёрные волосы и вплетала туда шёлковые сиреневые ленточки. В итоге сошлись на малиновом платье, Джон запомнил… и вышла Дженни самой красивой девочкой в группе. Нет. Нет-нет, нельзя об этом больше вспоминать. Константин очнулся, когда понял, что пальцы уже начали хрустеть — так он вцепился в руль, а до его щеки холодно дотронулся Чес, не спрашивая, а зная, что с ним, но пытаясь хотя бы так забрать немного его боли к себе. Джон почувствовал, как ловкие пальцы убрали с его щеки дорожку от… нет, не от капель — слёз. Он вздохнул, покачал головой, откинул влажные волосы назад, благодарно посмотрел на Креймера.