На осколках разбитых надежд
Шрифт:
Затянувшаяся на пару недель болезнь обернулась настоящим благом для девушки, как оказалось со временем. Лена пропустила свое последнее собрание «Веры и Красоты», на котором торжественно провожали девушек в их новый статус гражданок рейха — вступление в партию. А потом и вовсе осмелела настолько, что не подала документы для приема, не получила значок и партийную книжку, как остальные одногруппницы. К ее счастью, настало уже совсем другое время. Сентябрь 1944 года показал, что в Германии были дела немного важнее, чем ловить увильнувших от вступления в партию. Не было ни сил, ни средств для этого. Красная Армия освободила совместно с местными партизанами Румынию и Болгарию, а к концу месяца подошла к границам Венгрии, Чехии и Югославии. Финляндия, видя сложившее положение дел на фронте в Прибалтике и в западных республиках СССР, поспешила выйти из союза с нацистами и даже объявила им войну, заключив
151
В июне 1944 г. англо-американские войска высадились в Нормандии и южной Франции. В самой Франции отряды «Французских внутренних сил» численностью до 500 тысяч человек еще до высадки союзников развернули вооруженное восстание против оккупантов. Бойцы Сопротивления освободили к августу 1944 г. более 60 департаментов страны. С 18 по 25 августа восставшими был освобожден и Париж. К декабрю 1944 г. практически вся Франция, большая часть Бельгии и часть южных Нидерландов освобождены от немцев.
152
В начале сентября 1944 г. Германия начала обстрелы Англии баллистическими ракетами «Фау-2».
И именно в эти дни, едва только вернувшись после болезни к работе в заметно опустевшей редакции, Лена наконец-то нашла Рихарда. Не только в газетных листках, которые уже подшили в папках с надписью «Март 1944» на боковине, которые она листала в свой обеденный перерыв в архиве редакции. Она бы определенно пропустила эту фотографию и статью, потому что старалась быстро пролистывать те страницы, где замечала изображение фюрера. Но каким-то чудом зацепилась взглядом и вернулась назад к этой заметке на половину газетной полосы о торжественном ужине, который давала нацистская верхушка в зале берлинского отеля «Адлон», весной 1944 года еще не превращенный в госпиталь для солдат вермахта.
Это определенно был Рихард. Она узнала его сразу же. Он стоял полубоком к фотографу в ряду офицеров, которых Гитлер приветствовал пожатием руки. Их редактор, господин Рихтер, сильно рисковал, публикуя именно этот снимок. Фюрер был на фото заметно ниже Рихарда, стоящего перед ним вскинув высоко и гордо голову, отчего создавалось ощущение, что летчик величественнее нацистского вождя. А еще фотограф поймал момент, когда Гитлер уже протянул руку для пожатия, а вот летчик все еще стоял без движения, опустив руки вдоль тела. Словно не желал подавать руки приветствовавшему его фюреру.
Это был определенно Рихард. Сердце Лены словно ожило после долгой спячки и стало таким огромным, наполнившись в секунду переполнившими его чувствами, что казалось, ему мало места в груди. Она жадно вглядывалась в фотографию, с трудом борясь с желанием вырвать ее из газеты да так, чтобы Рихард был один на обрывке, без этого нацистского чудовища, развязавшего эту кровопролитную войну и давшего полную свободу своим эсэсовским и вермахтовским псам-убийцам.
«Прием в отеле «Адлон» по случаю Дня Памяти Героев [153] . 12 марта 1944 года».
153
Национальный праздник Германии. Нацисты отмечали его как День памяти героев (нем. Heldengedenktag). Эти торжества были постоянно закреплены за 16 марта, вместо обычного пятого воскресенья перед Пасхой. В этот день также отмечалось введение всеобщей воинской повинности в 1935 г. и ремилитаризация Рейнланда в 1936 г.
Подпись под фото не оставляла никаких сомнений. Рихард не умер в июне 1943 года, когда его самолет сбили над Средиземным морем. Все ошибочно сочли, что он погиб. Все, даже она, Лена, похоронили его под толщей морских вод. Все, кроме баронессы, которая улыбалась уголками губ на одной из фотографий с этого же приема, где она была запечатлена с бокалом в руке среди многочисленной нацистской элиты в зале.
Рассказала ли баронесса сыну о том, что случилось прошлым летом после того, как его объявили погибшим? О том, что обрекла ее на аборт, позволив эсэсовцам забрать ее из Розенбурга и убив тем самым ребенка Рихарда. Или умолчала об этом и рассказала только, что Лену забрали в гестапо как шпионку британцев?
Что он почувствовал, когда узнал о случившемся? Сожалел ли о том, что когда-то был с ней так близок? Вспоминал ли о ней до сих пор хотя бы изредка? Или он был только рад, что гестапо так и не докопалось до того, что у него была преступная связь с русской? Просто перешагнул прошлое, чтобы продолжить воевать во славу своего рейха и своего кровожадного вождя.
Вопросы, которые все крутились и крутились в голове Лены на протяжении остатка рабочего дня. Она совершенно механически набивала текст, расшифровывая порой с трудом записи на листках бумаги, и не могла не думать о Рихарде.
Я — гауптман люфтваффе. Я служу великой Германии, маленькая русская, если ты вдруг забыла. И я надеюсь, что ты достаточно умна, чтобы исчезнуть из Розенбурга до моего очередного отпуска…
В тот день Рихард снова попался на глаза Лене. Позднее, уже ночью, лежа в постели рядом с тихо сопящей Лоттой, Лена решила, что это определенно очередная подсказка судьбы о том, что все ее поиски не напрасны, что Рихард до сих пор жив. Потому что ничем другим нельзя назвать то, что после рабочего дня по дороге во Фрайталь она вдруг заметила крупный портрет Рихарда на обложке одного из октябрьских журналов в ларьке печати, когда проезжала мимо. Сначала Лена решила, что ей показалось, что это совсем другой летчик-блондин, как ошибалась не раз ранее, принимая незнакомых ей немцев за Рихарда, но все же развернула велосипед и вернулась к киоску.
Ошибки не было никакой. Рихард! Его лицо, его голубые глаза, подкрашенные для усиления цветового эффекта рукой ретушера перед печатью, как и форма, и полосы банта, на котором на шее Рихарда висел крест с ненавистной свастикой, и петлички на вороте мундира. Даже до боли знакомые шрамы от ожогов, полученных в боях над Атлантикой, были видны у виска. Но взгляд был другой, какой-то чужой взгляд, который прежде Лена не замечала никогда у Рихарда. Похожий чем-то на тот самый, что появлялся во время их памятного визита в Орт-ауф-Заале и который так пугал ее своей странной отрешенностью и пустотой. Сейчас Рихард уже не улыбался обаятельно широкой белозубой улыбкой, как когда-то на подобных публикациях в печати. Было видно, что он напряжен, как и на том фото в газете на приеме в Адлоне. Настолько, что казалось, она видела желваки на его скулах, и стала более заметка ямочка на подбородке.
«Германия прежде всего!» — девиз Сокола Гитлера и героя нации майора фон Ренбек», — крупными буквами кричала обложка журнала. «Как истинный ариец я не боюсь ничего и никого, кроме Бога», — гласила очередная цитата, но уже шрифтом поменьше. «Я буду сражаться без малейшего страха за свою родину и лучше умру, но никогда не брошу на произвол судьбы свой народ!»
Глава 50
Лена все-таки купила этот журнал, отсчитав с легким замиранием сердца такое количество марок за тот, которое сейчас считалось для нее настоящим расточительством. Но не сделать этого не могла. Ей хотелось заглянуть под обложку и прочитать, что там написано про Рихарда, а продавщица наотрез отказалась показать статью:
— Идите-ка в библиотеку, фройляйн, и там листайте журналы. А тут нужно покупать. Тут все за марки!
Лене почему-то казалось, что она найдет внутри журнала ответы на свои вопросы, рой которых в голове только усилился. Но покупка не принесла ничего нового, кроме кадров с короткими подписями к ним. Эти иллюстрации девушка как когда-то в Розенбурге аккуратно вырезала и придавила стеклом на тумбочке у кровати. Это напомнило Лене о том времени, когда она помогала Иоганну вести хронику жизни Рихарда.
Интересно, показал ли кто-нибудь господину Ханке этот журнал, ведь тот не относился к числу выписываемой по почте периодики? И если он узнал об этой публикации, то кто вырезал ему эти фотографии, где Рихард был снят у своего самолета или в компании летчиков и механиков во время отдыха на базе? Кто вклеил в альбом цветную обложку? Катя? О, ей бы очень хотелось, чтобы Иоганн обратил именно на Катю свое расположение, чтобы он был добр к ней, как был когда-то добр к своему «Воробушку», чтобы защитил от всех нападок и бед, как защищал ее!