На острие безумия. Шторм. Книга 1
Шрифт:
Убрал руки за спину, наклоняясь к ней, внимательно изучая лицо ангела. Почему агара так волнуется? Чего может бояться шлюха в борделе? Или же, наоборот, предвкушать? Черта с два я поверил словам Агриэль о её статусе в этом доме. Служанка? При таких данных? Сластолюбивая хозяйка скорее согласилась бы распродать всех остальных, чем потерять одну такую, при взоре на который понимаешь, что перед тобой высший сорт.
— Открой дверь, куколка и пригласи меня в спальню.
И смотреть, как снова изменился взгляд. Ненадолго. На короткий миг, но я успеваю заметить в нём вспышки молний. А она всё же покорилась, пройдя совсем близко, потому что я не отошёл с дороги. Стоял, продолжая держать руки за спиной, чтобы всё же не уступить желанию коснуться её, чувствуя, как начало
Играет в невинность, набивая себе цену? Нужно быть последним ослом, чтобы не ощутить, насколько от этой девки веет сексом. Она излучает его каждой порой своего идеального тела. И маленькая сучка знает об этом, как никто другой. Как знает любая женщина о своём воздействии на самцов. Я вижу на её лице эту уверенность в собственной власти над мужчиной. Расстёгивая ремень, шагнул к ней и склонился, ощутив, как дёрнулся член от возбуждения, когда она подняла на меня свои глаза.
— Раздевайся, у меня мало времени.
Меня поразили его глаза. Они были черными. Совершенно черными, как будто их закрасили изнутри смолой. В них отсутствовал зрачок. Черная бездна мрака без проблеска окруженная белками, но я не сомневалась, что эта чернота умеет поглощать все глазное яблоко. А ведь когда я рассматривала его фотографии, глаза точно были синими. Настолько синими, что могли бы поспорить с самим небом. Когда я попала в мир смертных, меня поразила бездна с рваной плывущей ватой — в Мендемае такого никогда не увидишь. Вживую нейтрал оказался совершенно другим. Он пугал меня. По-настоящему. От него исходила какая-то замогильная аура смерти. Он дышал ею и источал эту жуткую энергию, парализующую силу воли и мысли.
И его реакция на меня была в десятки раз слабее, чем у других. Он мог ею управлять. Сбрасывать мои чары так легко, как ниточки паутинки, тогда как для других они были крепче колючей проволоки. Когда Шторм наклонился ко мне я вздрогнула, а его глаза вспыхнули похотью. Нет, не той к которой я привыкла. А иной. Мрачной, какой-то совершенно жуткой и наводящей страх. Наверное, от осознания, что я не могу ее контролировать, у меня по коже пошли мурашки, и сомнения всколыхнули изнутри легкой рябью. Что если я не справлюсь? Не смогу влить ему яд, впрыснуть под кожу, раскусив капсулу во рту. Что если эта тьма в его глазах сожрет меня?
Страшно красивая тьма… Его лицо, оно было идеальным, насколько бывает идеальным лицо бессмертного. Каждая черта словно нарисована талантливейшим художником. Нос. лоб, брови и длинные пушистые ресницы, чувственные капризные губы. Он очень юн… и в то же время мне кажется, он дьявольски стар. На меня смотрит далеко не мальчик, хотя и является таковым по меркам смертных и бессмертных. Мне вдруг подумалось о том, что его темно-красные губы, наверное, мягкие на ощупь, если касаться их своими губами. В ответ в низу живота что-то всколыхнулось и напугало меня еще сильнее.
Я тут же постаралась взять себя в руки. Прошла мимо него, игнорируя те волны, которые шли по телу от вибрации его голоса. Бархатного, молодого, очень спокойного.
Когда длинные нервные пальцы Шторма дернули первую пуговицу рубашки, у меня пересохло в горле…перед глазами вдруг пронеслась картинка, как я сама сдираю с его тела эту рубашку, как зарываюсь пальцами в буйную шевелюру беспорядочно вьющихся волос и выгибаюсь под ударами его тела.
В ответ мое собственное напряглось до бисеринок пота, выступивших над верхней губой. И я не знала, это мои видения и фантазии, или проклятый нейтрал пробивает броню моей защиты. О, если бы Ибрагим знал, как мне страшно, он бы приказал отрубить мою голову и нанизать на кол. Ему нужна сильная принцесса, а не вечно испуганная и загнанная в угол девчонка, которая по сути была никем, рабыней, и ее могли в любой момент подложить под кого угодно. Никто из них не знал, какая я на самом деле и как сильно презираю все эти похотливые
мерзкие взгляды, всю эту жизнь, которой у меня по сути никогда не было.— Ты всегда так сильно торопишься с женщинами?
Сказала и нагло посмотрела в бездну смерти, мгновенно пожалев о своих словах, потому что радужка его страшных глаз стала шире. Нет, он не нейтрал. Меня подложили под какую-то неведомую тварь. Смесь чего-то невозможно сильного была в этом мужчине. Меня об этом предупреждали… а я… я всего лишь хотела выполнить задание и получить обещанную награду — свободу.
Её зрачки расширяются, и сбивается дыхание, высокая грудь тяжело опускается и поднимается от тех картинок, что сейчас появляются в ее голове. Те же, от которых напрягается каждая мышца и болезненно ноет в паху, потому что я сам заставляю её смотреть их затуманившимся взглядом. Я не делал так очень давно. По крайней мере, вне стен Нейтралитета, когда нужно было расколоть ту или иную заключённую. Мне это было незачем. К чему возбуждать шлюху? Достаточно просто заплатить. Самый мощный афродизиак для любой женщины. Ведь любая из них в отношении с мужчиной всего лишь товар. Не больше и не меньше. И имеет значение только платёжеспособность покупателя. Я всё же предпочитал брать этот товар в аренду, а после — заплатить и забывать о его существовании до тех пор, пока он снова не понадобится.
А её захотелось не просто возбудить. Её захотелось зажечь…поджечь и смотреть, как сгорает словно на костре эта самоуверенность. Захотелось довести до края, чтобы потом самым грязным способом столкнуть агару вниз. А ещё до одури захотелось воплотить эти кадры в жизнь. Вместе с ней.
Но девчонка вдруг заговорила. Заговорила дерзко, так, как никто и никогда не позволяет себе разговаривать ни в этих стенах, ни где-либо ещё со мной. Что это? Смелость или наглость? В какой-то момент остолбенел от неожиданности. А в следующий ощутил, как к недоумению примешались интерес и веселье.
— Разве маленькой агаре не рассказывали о том, для чего на самом деле предназначен её рот?
Подойдя ближе, дёрнул её к себе за рукав туники, смотря на пухлые чувственные губы. Настолько чувственные, что начинает колоть собственные от потребности…но чёрт! Это бред. Так не бывает. Только не со мной.
— Не нарушай правила, куколка, и используй свой острый язычок строго по назначению, иначе он может оказаться за пределами этого ротика, — обвести в воздухе контур её губ, ухмыльнувшись краем рта, когда сапфировое небо вспыхнуло раздражением
Он все же терял контроль. Ненадолго упускал его из рук, и в этот момент его глаза становились дикими от возбуждения…меня колотило от его взгляда, словно он использовал против меня тот же самый яд соблазна, что и я против него. Неужели это то, о чем предупреждал Ибрагим? Моя реакция на сущность высшего чанкра в жуткой мутации с ДНК нейтрала. Непредсказуемо пугающая.
Потянул меня к себе, ухмыляясь уголком чувственного рта. И от грязных намеков все очарование испарилось. Я здесь не за тем, чтобы млеть от чар чанкра и бояться силы нейтрала. Я здесь, чтобы он забыл, как его зовут, и сделать то, зачем меня сюда послали. Я ведь его изучила. Я смогу.
Высунув язык прошлась кончиком по подушке пальца Шторма.
— Когда я касаюсь тебя языком вот так, — обвивая его палец и опускаясь к ладони, чтобы потом обхватить губами сразу всю фалангу и тут же выпустить, подразнив языком, — он находится за пределами моего рта.
И я застыл, охреневший, не в силах поверить этой дерзости и своей реакции на её прикосновение. Дьявол! На прикосновение ее языка. Мгновение на то, чтобы найти привычное омерзение, отвращение…и застрять на полдороге в этом поиске, потому что шибануло. Потому что тряхнуло таким сильным разрядом похоти в этот момент, что захотелось схватить её за затылок и, резко опустив на колени, заставить так же облизывать мой член. Дикая похоть, беспощадная, когда тёплый влажный кончик языка прошёлся по моим пальцам…и почти физическая боль от желания немедленной разрядки.