На острие гнева

– Я все тебе прощал, но ты перешел все границы дозволенного. На тебя жалуется полдеревни, – Драган вышел из-за стола и подошел к сыну вплотную. – Вы сломали одному парню ногу, другому ребра! Ты Олдану нос сломал!

– За дело. И этого еще мало, – не смог удержать довольную улыбку Андаир, хоть напряжение и достигло пика. Поза и тон Драгана говорили о том, что он в бешенстве.

– Убирайся отсюда! – приказал отец. – Я отстраняю тебя от любых тренировок и, думаю, тебе придется уехать.

– Что? Выгоняешь меня из собственного дома из-за завистливого хорька Олдана? – развел руками Андаир, упер их в бока и отвернулся от отца, разочарованно покачивая головой, будто не веря в абсурдность происходящего.

– Самодовольный щенок, ты не имеешь права избивать людей только потому, что можешь! – подлил масла в огонь Драган, окончательно выходя из себя.

– Будь по-твоему! – махнул рукой Андаир, не поворачиваясь к отцу. И бросил, направляясь к выходу. – Сказать честно, мне тоже порядком надоело лицезреть твою вечно недовольную мной морду.

Драган едва не зарычал, но промолчал, лишь желваки на скулах дернулись несколько раз. На пороге кабинета стоял Бессон. Он подошел недавно и не успел предотвратить ссору, да и вряд ли смог бы. Андаир пронесся мимо него, не поздоровавшись.

– Драган, ты не прав, – вошел внутрь Бессон, не побоявшись гнева старого воина. – Олдан нанял каких-то бандитов и натравил на нас, это помимо его дружков. Их было больше десятка против нас троих. И все они были вооружены ножами, а чужаки еще и мечами. Мы должны были позволить убить себя, по-твоему? Думаю, эти гады должны благодарить богов, что ушли вчера живыми.

Андаир вышел во двор и направился к часовне Веи-матери*, недавно отстроенной у южной крепостной стены. Вальдар не верил в богов и искал сейчас просто уединения, а там, в прохладе и полумраке, среди каменных высоких стен его можно найти. В Вею-мать верила Вилора, часовню построили по ее приказу и сейчас она расставляла свечи у алтаря. Андаир, завидев мать, попытался быстро уйти. Ему хотелось остаться наедине и совладать со своим гневом, дать ему выкипеть и остыть, чтобы душа перестала рваться из груди. Но иногда кажется во всем мире не сыскать ни одного безлюдного местечка.

– Андаир, подойди, пожалуйста, – тихо позвала Вилора.

Длинные рыжие локоны рассыпались по плечам чародейки. Ей недавно исполнилось двести лет, но на вид никто бы не дал и больше тридцати. Точеные черты лица, ясные большие глаза и тонкий стан никак не выдавали истинный возраст. Говорят раньше, до прорыва Бреши, люди жили до смешного мало – около пятидесяти лет. Большинство в эти сказки не верили, это не укладывалось в голове. Что можно успеть за такой короткий срок? То ли дело жизнь в триста лет, и даже это многим казалось недостаточным в сравнении, например, с продолжительностью жизни велад* – больше тысячи лет.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила чародейка, едва взглянула на сына. – Над тобой черные тучи вьются.

Андаир отвел глаза:

– Ничего особенного, поругался с отцом.

– Он хочет от тебя слишком многого, – нахмурилась Вилора. – И сам не знает чего именно. Боится, что ему не удалось воспитать достойного сына. У него не хватает мудрости увидеть, что бояться нечего. Ты вырос прекрасным человеком. Я поговорю с ним. Посиди со мной. Что случилось на этот раз?

Вилора опустилась на скамейку перед алтарем и похлопала ладонью рядом с собой.

– Не хочу об этом говорить, – Андаир присел рядом. – Но на этот раз у него был повод.

– Правда? – воодушевилась чародейка, и ее зеленые глаза заискрились любопытством. – Что ты натворил?

– Сломал нос Олдану.

Вилора прыснула:

– Давно пора было, если честно. И что же тут разозлило Драгана? Неужели длинный нос Олдана ему так дорог?

– Полдеревни прибежали жаловаться на нас. Будто мы бандиты какие, ни за что избили этих святых бедняг, – вздохнул Андаир.

– А было за что? – спросила Вилора, вскинув одну бровь.

– Конечно. Они напали первые, с ножами, а еще этих чужаков привели, хоть они и сбежали, как только пронюхали, что я вальдар.

– Каких чужаков? – насторожилась чародейка.

– Не знаю, я впервые их видел. Олдан, конечно, будет все отрицать, но я уверен, это он их подговорил. Больше некому.

– Большая часть Олдана – его зависть, – покачала головой Вилора, задумчиво рассматривая узоры на полу. – Может быть, она и поможет ему чего-то добиться, но одно я знаю точно: хорошим человеком ему не стать. А это важнее всего на свете, сынок. И, в отличие от Драгана, я вижу, что ты уже стал хорошим человеком. Я хорошо тебя воспитала.

Чародейка погладила сына по плечу, и на душе у Андаира полегчало. Вилора умела развеять любые тучи, волшебница, и не только в прямом смысле.

– В наших отношениях Драган всегда был огнем, – Вилора перевела взгляд на статую Веи позади алтаря и переплела тонкие пальцы на коленях. В ее голосе скользнула нежность и восхищение. – За это я его и полюбила. Но огонь иногда обжигает. Ты должен принять эту его сторону и простить, тем более что ты и сам унаследовал его огонь. А еще ты похож на меня, и потому, лучше нас обоих. Сильнее и умнее.

Андаир только недоверчиво усмехнулся. По его мнению, ему до своих родителей было также далеко, как до Таноса.

Вилора встала, коснулась губами его черных и густых, как у Драгана, волос на макушке.

– Если и не сейчас, то скоро. Не переживай. Я потушу это пламя, не в первый раз. Все наладится, – и, улыбаясь, чародейка вышла из часовни.

Мать ушла и унесла с собой благостную уверенность в прекрасном будущем. Андаир остался наедине со своими мыслями, и они жрали его изнутри. Снова вспоминал ссору с отцом и тот факт, что Драган отстранил его от тренировок, да и практически выгнал из дома, никак не радовал. Вальдар не сомневался – Вилора все уладит, помирит их, в очередной раз. Однако такого отношения не мог отцу, не то чтобы простить, но позволить. Иначе сам себя уважать перестанет.

Переломные моменты всегда болезненны, но неотвратимы. Они просто случаются, хотим мы того или нет. И кажется, что они должны были случиться, что какой-то неумолимый рок вел именно к этой секунде. Секунде выбора. Андаир думал о том, что жаль оставлять мать, привычную жизнь, друзей, учеников, что будет скучать по дому. Что невыносимо сложно одним махом перечеркнуть прошлое и начать все с нуля. Но если этого не сделать, он никогда не сможет стать тем человеком, которым хочет стать. Вовсе не Драган будет указывать ему куда идти и что делать. Андаир сам будет делать выбор, сейчас и всегда, и у него хватит сил, чтобы нести последствия этого выбора. Решение принято: пора начать собственную жизнь. Родители дали все, что могли, чтобы он оказался к этому готов.