На острие клинка

— Знаешь, — молвил Алек, — в один прекрасный день ты все-таки прихлопнешь котенка.

— Не бойся, не прихлопну. — Едва заметное движение кистью, и меч снова ускользнул от озорного зверька.

— Ловко, — с кислым видом признал Алек. — Ты можешь перед людьми выступать и деньги получать.

Некоторое время он сидел в молчании, наблюдая за тренировкой Ричарда. Котенок, не издавая ни звука, стал тихонечко подкрадываться к правой ноге мечника. Стояла тишина, прерываемая лишь ритмичными ударами меча о стену, но соседи не возмущались — они либо ушли, либо уже свыклись с шумом. Когда котенок подобрался совсем близко, Алек быстрым движением подхватил его на руки, почесал шейку, провел по спинке пальцем и, кидая взгляды на Ричарда поверх ушей пушистого комочка, шелковым голосом произнес:

— Ты ведь и герцогиню толком ни разу не видел. Так?

— Только на корабле, — тяжело дыша, ответил Ричард. — Во время салюта.

— Ну тогда ее видела целая куча народа. Я о другом. Ты с ней не разговаривал?

Мечник отпрыгнул, повернулся на носках и провел низкий выпад:

— Нет.

— С чего ей убивать Холлидея? Как ты думаешь?

— Это меня не касается. — Ричард остановился, чтобы отереть застилавший глаза пот.

— Продолжай в том же духе.

Ричард не проронил ни слова. Он не возражал, когда Алек смотрел, как он тренируется, поскольку друг никогда особо не следил за его движениями. Алек до сих пор имел самые смутные представления о фехтовании. Ричард изменил линию атаки и сморщился — рука успела одеревенеть, привыкнув к предыдущему положению. Это было ошибкой. Воображаемый противник парировал удар, и Ричард перешел в глухую защиту. Ему пришлось проявить все свое умение, чтобы отразить атаку. Воображаемые противники у Ричарда всегда гораздо искуснее реальных.

— Ричард. — Алек произнес его имя тихо, но энергия, заключенная в его голосе, заставила мечника остановиться, словно в комнате раздался пронзительный крик.

Сент-Вир осторожно опустил клинок, слыша, как он гудит в тревожном, гробовом молчании. Алек неподвижно сидел, скрестив руки на груди. Это хорошо. Ричард с некоторым облегчением увидел, что рядом с другом нет ни стакана, который он бы мог разбить, ни ножа. Один раз Ричарду уже довелось пережить резкую перемену в настроении друга. Алек рычал и осыпал его проклятиями, Ричард пытался вырвать нож из его залитой кровью руки, которую друг порезал по неосторожности, а Алек все кричал: «Ну что, убедился? Понял или нет? У меня не получается! Ничего не получается!» Впрочем, он никогда толком и не пытался научиться владеть кинжалом. Сейчас картина произошедшего со всей ясностью предстала перед внутренним взором Ричарда. Он замер, внешне абсолютно спокойный, но на самом деле настороже, готовый ко всему.

— Ты понимаешь, что они имеют в виду под словом «отсрочка»? — Голос Алека был холоден как лед, эхом отражаясь от голых стен. — Ты им нужен, Ричард, и они думают, что получат тебя. — На лицо Алека падал свет зимнего дня, отчего казалось, что оно сделано из серебра. — Неужели ты им это позволишь?

— Нет, конечно, нет, — ответил он, как и раньше. — Я заключаю сделку, а не договор. Они это прекрасно знают.

— Ричард, — промолвил Алек с тем же спокойствием, которое в любой момент могло смениться взрывом, — они дурные люди. Мне они никогда не нравились.

— Вот что я тебе скажу. — Ричард подошел поближе. — Они мне самому не нравятся. Честно говоря, мне вообще мало кто нравится.

— Тебя все любят.

— Я с ними обходителен, вот и весь секрет. Так надо, иначе…

— Иначе тебе придется их убить?

— Иначе они выходят из себя. А я этого не люблю. Мне от этого нехорошо.

— А со мной тебе хорошо? — Алек чуть улыбнулся. Это было первое проявление хоть каких-то чувств с момента начала разговора.

— Неважно. По крайней мере, в отличие от других, ты не зануда.

— Ты мне бросаешь вызов?

— В своем роде, да, — улыбнулся Ричард.

— Уже неплохо. — Алек расправил руки, которыми он обхватил колени. — Приятно узнать, что я хоть в чем-то хорош.

Котенок завертелся, устраиваясь поудобнее на месте, которое успел нагреть.

* * *

Особняк принадлежал Майклу, однако молодой лорд считал его неподходящим для занятий. Годвин начал брать уроки фехтования в шутку, желая в один прекрасный день блеснуть своим искусством перед обществом, похвастаться необычным чудачеством, однако сейчас он как никогда чувствовал необходимость держать свое увлечение в тайне. Как и прежде, он приходил на тренировки в школу Эплторпа, при этом не забывая в нужное время появляться в обществе равных себе, чтобы не возбудить лишних подозрений.

Утром он упражнялся с мечом на манекенах, после чего, нарядившись в богатые одежды, ходил по гостям, брал уроки рисования или уезжал с друзьями за город на конные прогулки. Скромно пообедав в одиночестве, Майкл в сумерках снова отправлялся к Эплторпу на индивидуальные занятия, а после них его ждали обычные вечерние увеселения молодых нобилей. С наступлением темноты в школе приходилось зажигать свечи, но ученик и наставник предпочитали именно это время, когда их никто не мог увидеть.

Теперь наставник церемонился с ним меньше. Спокойная отрешенность на общих занятиях являлась отнюдь не следствием его характера, а равнодушием к результатам, которых достигали ученики. Никому из них не суждено было стать мечником: они осваивали что могли и чего хотели, и этим дело ограничивалось. Майклу предстояло научиться всему, что знал его учитель. Это оказалось очень сложно. За годы преподавательской работы Эплторп научился четко объяснять суть каждого движения: в каком ритме его следует выполнять, на что делать упор, как держать равновесие и почему. После этих объяснений наступал черед упражнений: теперь мышцам и нервам предстояло запомнить движение, отработав его до автоматизма. Майкл погружался в неистовство и безумие тренировок, раз за разом оттачивая движение кисти, позволявшее отклонить лезвие, оставляя при этом неизменным расположение острия клинка. Это был тяжкий, изнурительный труд. Молодой лорд прерывисто дышал, по лицу градом катил пот, а в ушах, подобно гудению надоедливого насекомого, звучал голос: «Равновесие! Равновесие! Держим рукой равновесие!» — и надо было скорее исправить ошибку, постаравшись не испортить того, чего уже удалось добиться. Однажды он не выдержал и, повернувшись, прокричал в ответ:

— Да оставьте мою руку в покое! Я не могу все сразу!

Наставник смерил его спокойным, немного насмешливым взглядом и произнес:

— В таком случае вы мертвы, и смысла в дальнейших занятиях нет.

Майкл, покраснев, опустил глаза, уставившись на смотревший в пол кончик меча.

— Прошу меня простить.

— А ведь вы пока даже не сражаетесь с противником, — бесстрастно продолжил Эплторп. — Когда до этого дойдет дело, вам придется следить не только за своими руками, но и за его. На самом деле о своих руках вам вообще не надо будет думать, вы и так должны знать, что они делают. Я вам покажу. — Он взял еще один тупой меч и встал перед Майклом. — Ничего нового. Только то, что мы проходили.

Они уже устраивали учебные поединки, но прежде отрабатывали только определенные, заранее оговоренные последовательности ударов. Встав перед наставником, Майкл почувствовал, как по телу пробежала нервная дрожь. Его охватило волнение. Интересно, если бы у наставника имелась вторая рука, стал бы он ею пользоваться, чтобы лишить Майкла равновесия…

Майкл, как его и учили, смотрел противнику в глаза. У Эплторпа они были как зеркало — ничего не выражали, только отражали. Неожиданно Майкл вспомнил Сент-Вира в книжном магазине и его взгляд — холодный, отчужденный. Теперь уже знакомый взгляд. Взгляд мечника.

В это мгновение наставник сделал выпад. Майкл ушел в защиту, но смог ударить по клинку Эплторпа, только когда он уже двигался в обратном направлении.

— Вы ранены, — молвил мэтр. — Продолжим.

Майкл попытался рассмеяться, выказать восхищение, но его охватила ярость. Он забыл о глазах и одноруком противнике, тихо приказав себе голосом наставника: «Ноги прямо, захват ослабить, подбородок выше…»

Он отступал, защищаясь, не в силах перейти в атаку. Его мутило от мысли, что Эплторп сейчас даже не пытается достать его мечом. Майкл попробовал предугадывать движения противника, чтобы встречать сыплющиеся на него удары во всеоружии. Он никак не мог избавиться от чувства, что он что-то делает не так, что он забыл нечто важное… Неожиданно молодой лорд обнаружил, что наступает, а наставник пятится. Отлично! Сейчас он сделает финт, Эплторп чуть откроется и…

— Вы только что напоролись на мой меч, — сообщил мэтр. Его дыхание оставалось почти таким же ровным, как и до поединка. — Равновесие.

Майкл молча вытер пот.

— Очень неплохо, — к его удивлению произнес наставник. — Для новичка. Вам понравилось?

Майкл набрал в грудь побольше воздуха, пытаясь восстановить дыхание.

— Понравилось, — ответил он и понял, что улыбается. — Очень понравилось.

* * *

Майкл свиделся с герцогиней лишь однажды, встретив ее случайно во время конной прогулки. Диана была одета в серый бархат и восседала на беспокойной кобыле, подобранной под цвет платья. Лицо и волосы герцогини сияли, словно снег на вершине гор. Ее компания проехала вперед, и друзья молодого лорда поскакали следом. Женщина склонилась к лорду Майклу, протянув руку для поцелуя, — рисковая задача, с которой он ловко справился, невзирая на лошадей, нервно перебиравших копытами.