На память милой Стефе

Я испугался. Сложно потеряться или заблудиться, когда в телефоне есть навигатор, но в этом тупике связь не ловилась. Я понял, что заблудился и не знаю, как вернуться назад из этого лабиринта на знакомую дорогу к набережной. Это было сродни детскому страху. Из тех времен, когда мама отправляла меня в школу одного и я до ужаса боялся не дойти, потому что толком дорогу не помнил. Благо впереди шел мальчик моего возраста, которого провожала мама. Я шел следом, стараясь не отставать. Или когда мама оставила одного в продуктовом магазине и велела стоять на месте, а я ушел посмотреть на витрину с тортами. И вдруг понял, что не знаю, как вернуться назад, на то место, где мама меня оставила. Конечно, странно признаваться в подобных страхах. Я уехал в другую страну, учился на другом языке, неплохо справлялся. Страх заблудиться в трех соснах мне не был свойствен, но тогда просто накрыло приступом паники. Я даже дышал через раз, как в детстве, когда у меня в результате поднялась температура. Мама все списала на то, что я снял шапку, а на самом деле я заболел от страха. Так было и сейчас – я почувствовал, как кровь приливает к голове. Начало подташнивать. Не помню, сколько я стоял на месте, пока не пришел в себя. Заставил себя пройти чуть дальше по тупиковому переулку и в самом последнем крошечном подъезде увидел вывеску – «Агентство недвижимости». Я зашел, хотел спросить дорогу, не веря, что здесь нет никакого прохода.

– Предупреждаю, у нас уже двадцать претендентов на эту квартиру, но вы пришли первым, так что у вас есть преимущество, – сообщила мне сидящая за столом женщина. Я отметил, что она потела так же, как я – головой. Сначала становилась мокрой голова, а потом все остальное. Она сделала пучок, собрав мокрые волосы. А еще казалась ужасно уставшей, что тоже выглядело странно. Обычно все улыбались, радовались тебе как родному, а усталость в течение дня не успевала появляться на лицах, поскольку наступало священное время сиесты. Так что женщина мне сразу понравилась.

Я никак не мог привыкнуть к тому, что можно жить, не уставая, отложив дела на завтра, или послезавтра, или вовсе на месяц. Я не умел опаздывать, был предельно пунктуальным. Неторопливость местной бюрократии сводила с ума – я ждал получения студенческого вида на жительство и не понимал, почему не должен волноваться, как меня все заверяли. Справка о том, что он готовится, у меня имелась, и чиновники просто не понимали, чего я так переживаю. Я уже учился, ходил на занятия, а документы, согласно которым мог претендовать на бесплатное обучение, все еще где-то рассматривались. И университет тоже не понимал, с чего я так паникую. Меня без конца все успокаивали и говорили, что надо просто подождать. Я же не мог объяснить, что хочу все сделать вовремя, жить с официальным видом на жительство, а не по справке, что да, такой маньяк – мне нужно, чтобы хотя бы в документах был полный порядок, что давало ощущение стабильности жизни в чужой среде.

Особенно сложно приходилось с электричками. Я приходил заранее, но поезда вдруг отменялись на неопределенный срок по самым разнообразным причинам. Если где-то случались проблемы с железнодорожными путями, можно было не надеяться добраться до нужного пункта в ближайшие пару часов. Если где-то бастовали работники, никто никуда уже не ехал. Но самая неожиданная для меня задержка произошла из-за собаки. И в этом конкретном случае именно по моей вине. Когда я пришел на станцию, как всегда раньше всех, увидел собаку, лежащую под лавкой. В этом городке собаки под лавками не лежали, они гуляли в специальных местах в парках, где для них были установлены краны с водой и стояли миски для питья и еды на любой вкус – разных размеров и с разными рисунками. Там же в отдельном контейнере можно было найти любые игрушки – от мячиков до веревок. У собак даже имелся собственный пляж, оборудованный какими-то лесенками, снарядами для прыжков и прочими тренажерами для физической активности, если псы вдруг решат сбросить вес, подкачать мускулатуру. Так что тяжело дышащая собака, над которой не крутится хозяин или хозяйка, было из ряда вон выходящим событием. Я подошел к полицейским – они всегда дежурили на станции. В их задачу входила проверка документов в поезде. Женщина в полном обмундировании, вооруженная, кажется, настоящим боевым пистолетом, пошла со мной и, увидев собаку, начала кому-то звонить. Оказалось, вызывала волонтеров.

– Может, дать ей попить? – предложил я.

– Надо дождаться волонтеров, – строго сказала женщина.

Я ее не послушал и налил в стаканчик из-под кофе воды. Собака начала жадно лакать.

К тому моменту, когда приехали волонтеры, мы с собакой уже выпили две бутылки воды и немного поели – полицейские на машине с включенной мигалкой съездили в магазин и привезли собачьи консервы. Я сидел рядом и гладил собаку.

К счастью, волонтер сказала, что я все сделал правильно. Если бы она сообщила другое, меня могли и в тюрьму посадить за плохое обращение с животными. А теперь им нужно забрать собаку в клинику, чтобы проверить на болезни и узнать, есть ли у нее хозяин. Поскольку эта псина не подпускала к себе никого, кроме меня, пришлось взять ее на руки и донести до шикарного микроавтобуса волонтеров. В клетку моя новая подруга заходить не собиралась, да и я был против такой транспортировки. Так что мы ехали на переднем сиденье. Я говорил псине, что из-за нее сегодня не доехал до университета и пропустил важный семинар. Просил вести себя в клинике прилично. Я все же собирался успеть на поезд. Кажется, собака понимала русский язык. В клинике она лизнула меня в лицо и разрешила женщине-ветеринару отнести себя на обследование. Я пообещал собаке, что подожду ее в холле. Уверен, что она меня поняла. Вышла врач и сообщила, что все будет хорошо, но «девочка» проведет еще несколько дней под наблюдением врачей.

Каково же было мое удивление, когда у ворот клиники меня ждала полиция. Машина с мигалками орала на весь квартал.

– Поехали, – велела мне женщина-полицейский. Поскольку она все еще была вооружена до зубов, я покорно сел в машину. Я не знал, куда меня везут, и готовился к худшему. Тем более что мой вид на жительство все еще находился на рассмотрении в бюрократических структурах, а справку, позволяющую находиться на территории страны, я забыл дома. К тому моменту, когда я понял, что меня привезли на вокзал, морально подготовился к депортации, тюрьме для нелегалов и бог знает каким еще неприятностям.

Но женщина-полицейский проводила меня на перрон, и буквально через минуту приехал поезд. Оказалось, они сообщили, что спасают собаку и поезд надо задержать. А когда собака оказалась у ветеринара, движение поездов восстановили.

– Это для меня? – ахнул я.

– Я не могу оказаться в двух местах одновременно! – ответила женщина. – Я же должна быть в поезде!

И она вошла в вагон вместе со мной и действительно пошла по рядам проверять документы. Но я все же очень собой гордился, поскольку был уверен, что ради меня остановили движение по железной дороге. Разве это не круто? Я вовремя попал на семинар, поскольку все остальные студенты, включая преподавателя, тоже опоздали. Из-за меня с собакой.

Тот день я всегда вспоминал с теплотой. Полицейские, дежурившие на станции, приветливо мне улыбались и ни разу не попросили предъявить документы, что здесь бывало нередко, поскольку нелегалы чаще всего переезжали из Италии во Францию именно на поездах. А собаку забрала та самая полицейская. Как она говорила – «удочерила». Мы иногда встречались на перроне. Псина всегда радостно ко мне кидалась. Я чувствовал, что нахожусь под защитой. Мне так было спокойнее. Когда, наконец получив официальный вид на жительство, я показал документ женщине-полицейской, проходившей с проверкой, та даже на него не взглянула. Моим проездным стала собака.

– Это очень хорошая цена для такого района. Только там есть небольшие проблемы, – сказала женщина-риелтор, читая с компьютера заготовленный файл.

– Во всех домах есть проблемы, – пожал плечами я, не понимая, о чем идет речь, но стесняясь спросить, как выбраться на главную улицу из их тупика. У женщины явно были проблемы посерьезнее, чем работать справочным бюро для заблудшего то ли туриста, то ли не пойми кого.

– На кухне два холодильника. Один новый, другой старый. Его можно выбросить, хозяин не против. Для этого потребуется вызвать специальные службы. Чтобы выбросить бутылки, то есть стекло – нужно пройти до границы с Италией, там стоят контейнеры. Это двадцать минут пешком, на машине быстрее, – женщина читала файл из компьютера. – Еще есть большой балкон, по сути, терраса, где хранятся старые вещи в коробках. Выбрасывать их категорически нельзя. Как и пользоваться балконом и всем, что на нем находится. Есть особые требования и условия на этот счет. Еще не закрывается полностью дверь в ванную и надо следить за сливом, он засорен. Можно починить, если хотите. И еще соседи – там много детей. Они шумят.

– Дети меня не пугают. Я с ними занимаюсь, – улыбнулся я. – А еще их можно отправить на границу с Италией сдать бутылки. За дополнительную плату. Думаю, я смогу договориться. Как думаете, брать за частоту сдачи, например каждую неделю, или за количество бутылок? – я пытался пошутить.

– Вы учитель? – женщина оторвалась от компьютера и уже с интересом посмотрела на меня.

– Репетитор. Готовлю детей по истории, литературе, – объяснил я.

– Да, литература – это очень сложно. Я не могу читать, у меня голова начинает болеть, – призналась женщина. – Хотя все время читаю, – она показала на компьютер.

– Вы просто слишком ответственно относитесь к чтению, как и ко всему остальному. Я такой же. Наверное, стоит поучиться у местных жителей иногда давать себе возможность отложить дела на завтра. А чтение… это возможность отдохнуть от работы, переключиться, забыть обо всех проблемах, – улыбнулся я.

– О, только не начинайте! Я всю жизнь от этого страдаю! – воскликнула женщина. – Мне все родные без конца твердят, какая я серьезная, как не могу отвлечься от работы. Все без конца предлагают мне расслабиться! А если я не хочу? Если я люблю свою работу?