На полголовы впереди

– К мисс Ричмонд? – повторил я. – Ведь она ваша начальница, верно?

Такая высокая хорошенькая девушка, сегодня она заплела косу, а?

– А, Нелл, – сказал я.

– Правильно. Ведь она ваша начальница?

– Коллега.

– Ну, правильно. В этом рейсе все проблемы, какие были у владельцев, пока что сводились к тому, что в одном купе капает из крана, а в другом сама собой поднимается штора, а? И еще одна дама решила, что у нее украли чемодан; только он оказался в каком-то другом купе, – весело сказал он. Почти все владельцы ходили проведать своих лошадей и, когда по пути встречали меня, останавливались поболтать.

– И о чем они говорили? – спросил я. – На какие темы?

– О чем и следовало ожидать. О погоде, о нашем путешествии, о красоте пейзажей. Еще интересуются, в котором часу мы прибудем в Садбери, а? Или в Тандер-Бей, или в Виннипег, или еще куда-нибудь.

– А никто не спрашивал о чем-нибудь еще? Не было каких-нибудь неожиданных вопросов, которые бы вас удивили?

– Меня ничем не удивишь, сынок. – Он весь излучал иронию и добродушие. – А о чем, по-вашему, они могли спросить?

Я неуверенно пожал плечами:

– Не произошло ли перед Тандер-Беем что-нибудь такое, чего не должно было произойти?

– А вагон Лорриморов?

– Нет, кроме этого.

– Вы считаете, что-то произошло?

– Что-то произошло, а что, я не знаю, и это как раз то, что я должен предотвратить – для этого я здесь и нахожусь.

Подумав, он сказал:

– А когда это выйдет наружу, вы узнаете, а?

– Возможно.

– Например, если кто-то подмешал что-нибудь в еду, а? Рано или поздно все свалятся больные.

– Джордж!

Я был ошеломлен. Он усмехнулся:

– Как-то, много лет назад, у нас был один официант, который как раз это и сделал. У него был зуб на весь мир. Он подмешал несколько пригоршней растолченных слабительных таблеток в шоколад, которым посыпали мороженое, и смотрел, как пассажиры его едят, а потом у всех начался понос. Ужасные боли в животе. Одну женщину пришлось отвезти в больницу. Она съела две порции.

Ничего себе история, а?

– Вы меня до смерти перепугали, – сказал я. – Где держат корм для лошадей?

Он вздрогнул, и вечная усмешка исчезла с его лица.

– Так вы этого боитесь? Как бы что-нибудь не случилось с лошадьми?

– Не исключено.

– Весь корм в вагоне для лошадей, – сказал он. – Есть еще на всякий случай несколько лишних мешков этих брикетов, которыми кормят большинство лошадей, – они в багажном. Некоторым дают особые корма, которые доставили вместе с ними, – это тренеры прислали. У одного конюха был целый комплект упаковок с ярлыками: "Воскресенье, вечер", "Понедельник, утро" и так далее.

Он мне показывал.

– Для какой это лошади?

– Хм... По-моему, для той, что принадлежит этой миссис Даффодил Квентин. Конюх сказал, что одна из ее лошадей недавно издохла, кажется, от коликов, потому что поела чего-то не того, и тренер не хочет, чтобы это повторилось, и потому составил корм сам.

– Вы гений, Джордж.

Он снова, как обычно, рассмеялся.

– И еще не забудьте про бак с водой, а? Там можно поднять крышку где плавает дощечка, помните? Можно отравить всех лошадей одним махом, если всыпать туда кружку чего-нибудь нехорошего, верно?

Глава 11

Лесли Браун твердо стояла на своем – ни к корму, ни к воде никто притронуться не мог.

– Когда конюхи в последний раз брали воду из бака? – спросил я.

Она сказала, что утром. Каждый конюх, когда захочет, приходит с ведром и берет воду для своей лошади. За это утро все они побывали здесь и занимались своими подопечными.

Питьевой бак для лошадей, по ее словам, был залит через шланг из городского водопровода в первые двадцать минут нашей стоянки в Тандер-Бее, и за этой операцией присматривала она сама.

Джордж кивнул и сказал, что там заправляли водой весь поезд.

– А до Тандер-Бея кто-нибудь мог подмешать что-нибудь в воду? – спросил я.

– Безусловно, нет. В который раз вам говорю, что я постоянно здесь.

– И как ваше мнение – насколько можно доверять всем конюхам?

Она раскрыла рот, снова закрыла его и сурово посмотрела на меня.

– Я здесь для того, чтобы за ними присматривать. До вчерашнего дня я ни с кем из них знакома не была. Мне неизвестно, можно ли подкупить кого-нибудь из них, чтобы он отравил воду. Вас ведь это интересует?

– Это вполне реальное предположение, – ответил я с улыбкой. Но она не смягчилась – смягчить ее не могло ничто.

– Как вы можете видеть, – сказала она осторожно, – мое кресло стоит рядом с водяным баком. Я сижу там и смотрю. Не думаю, чтобы... Повторяю – я не верю, чтобы кто-нибудь мог подмешать что-то в воду.

– Ну хорошо, – сказал я примирительным тоном. – Но вы не могли бы, если вам не трудно, расспросить конюхов, не замечали ли они чего-нибудь неладного?

Она хотела было отрицательно мотнуть головой, но удержалась и пожала плечами:

– Я спрошу их, но они скажут, что ничего не замечали.

– А на всякий случай, – сказал я, – на случай, если произойдет самое худшее и окажется, что с лошадьми что-то сделали, я, пожалуй, возьму пробу той воды, которая сейчас в баке и в их ведрах тоже. Вы ведь не станете возражать, мисс Браун?

Она с явной неохотой сказала, что не станет. Джордж вызвался пойти поискать какую-нибудь посуду для проб и вскоре вернулся с дарами от повара-китайца из салона-ресторана в виде четырех чисто вымытых пластиковых баночек из-под томатного соуса, которые тот извлек из мусоросборника.

Джордж и Лесли Браун взяли пробу из бака – воду, по ее разумному предложению, брали из самого нижнего крана, откуда ее наливали в ведра. Я обошел стойла Права Голоса, Лорентайдского Ледника и Высокого Эвкалипта, которые любезно разрешили мне зачерпнуть воды у них. Ручкой, взятой у Лесли Браун, мы записали на этикетках соуса, откуда взята каждая проба, и сложили все четыре баночки в пластиковую сумку, которая отыскалась у Лесли Браун.

Унося свою добычу, я поблагодарил ее за то, что она любезно согласилась ответить на наши вопросы, и за помощь, и мы с Джорджем удалились.