На полголовы впереди

– Она не работает.

Он прищелкнул языком. Мы медленно двигались вперед. Еще немного – и будет поворот.

– По-моему, мы уже рядом, – сказал я. – Недалеко.

– Ладно.

Поезд еще замедлил ход. Машинист очень осторожно миновал поворот, и правильно сделал, потому что после того как он тут же нажал на тормоза и мы остановились, от желтого локомотива "Канадца" до начищенных медных поручней на задней площадке вагона Лорриморов оставалось всего метров двадцать.

– Ну-ну, – флегматично заметил машинист. – Не хотел бы я вдруг увидеть такое сразу за поворотом.

Только теперь я вспомнил, что где-то сзади, рядом с рельсами, остался Джонсон. Я точно знал, что на обратном пути не видел его лежащим на земле без сознания или мертвым; не видел его, очевидно, и никто из бригады "Канадца". Я подумал было: куда он мог деться, но в тот момент мне было не до него. Все, кто был в кабине "Канадца", спустились на землю и направились вперед, навстречу своим коллегам.

Я пошел с ними. Две кучки людей встретились и довольно спокойно поздоровались. Те, кто пришел с нашего поезда, как будто не сомневались, что "Канадец" остановится вовремя. И заговорили они не о фальшфейерах, а о горящей буксе.

Перегрелась букса самой задней из шести осей вагона с лошадьми, а перегрелась она из-за того, что из нее почему-то вытекла смазка – к такому выводу они пришли. Обычно так оно и случается. Они ее еще не вскрывали.

Букса была уже не раскалена докрасна, но все еще настолько горяча, что притронуться к ней было невозможно. Ее все время охлаждали снегом. Еще минут десять, наверное.

– Где Джордж Берли? – спросил я. Проводник багажного вагона Скакового поезда сказал, что его никто не может найти, но двое проводников спальных вагонов все еще заняты поисками. Он сказал, что сам, к счастью, находился как раз в вагоне для лошадей. Он почувствовал запах горящей буксы. Как-то однажды ему уже довелось познакомиться с таким запахом. Ужасный запах, сказал он. Он сразу прошел вперед и сказал машинисту, чтобы тот остановился.

– Иначе ось переломилась бы, и поезд мог сойти с рельсов.

Все кивнули. Им это было прекрасно известно.

– Вы предупредили кого-нибудь из пассажиров? – спросил я.

– Что? Нет-нет, не стоило их будить.

– Но... Но "Канадец" мог не остановиться...

– Никак не мог, ведь он увидел бы огни.

Их наивная вера изумила и испугала меня. Главный кондуктор "Канадца" сказал, что свяжется по радио с ближайшей станцией – Камлупсом, и оба поезда остановятся там, потому что там есть боковые пути, а не только один этот. Наверное, в Камлупсе скоро начнут беспокоиться, почему не прибывает Скаковой поезд. И он отправился говорить с ними.

Я прошел назад, миновал вагон с лошадьми, забрался в свой поезд и почти сразу же столкнулся с заместителем Джорджа, который шел вдоль поезда вперед.

– Где Джордж? – спросил я тревожно.

– Не могу его найти.

В его голосе прозвучало беспокойство.

– Есть одно место, где он может быть. – И дай бог, чтобы он был там, подумал я. Дай бог, чтобы он не лежал страшно изувеченным рядом с рельсами за много километров позади.

– Где? – спросил он.

– В одном купе. Посмотрите по списку. В купе Джонсона.

– Кого?

– Джонсона.

Тут появился другой проводник.

– Я все еще не могу его найти, – сказал он.

– Вы знаете, где купе Джонсона? – спросил я.

– Да, рядом с моим.

– Пошли посмотрим.

– Но заходить к пассажирам посреди ночи нельзя, – возразил он.

– Если Джонсон там, мы извинимся.

– Не понимаю, откуда вы взяли, что Джордж может быть там, – проворчал он, но пошел впереди нас и показал на дверь. – Вот его купе.

Я открыл дверь. Джордж лежал на койке, извиваясь в попытках освободиться от веревок, которыми был связан, и от широкого пластыря, которым у него был заклеен рот. Он был жив – еще как жив.

Испытывая безмерное облегчение, я содрал пластырь с его рта.

– Черт возьми, больно, а? – произнес Джордж. – Где вас так долго носило?

Лечь Джордж отказался и сидел в своем купе, мрачно попивая горячий чай. По глазам было видно, что у него сотрясение мозга, но он никак не хотел признать, что удар, от которого он потерял сознание, оказал на него хоть какое-то действие. Как только его развязали и рассказали про буксу, он потребовал, чтобы ему дали переговорить с кондуктором "Канадца" в переднем салоне-ресторане нашего поезда. При этом разговоре присутствовало еще несколько человек из поездной бригады и я.

Как сообщил кондуктор "Канадца", диспетчер в Камлупсе сказал, что, как только Скаковой поезд сможет снова двигаться, он должен следовать в Камлупс. "Канадец" пойдет за ним с интервалом в десять минут. Кроме того, они предупредят товарный поезд, который идет за "Канадцем". Скаковой поезд простоит в Камлупсе час. "Канадец" отправится оттуда первым, чтобы как можно меньше отставать от своего графика. После того как будут проверены все буксы Скакового поезда, он продолжит свой путь в Ванкувер. В Камлупсе не будет никакого расследования этого инцидента, потому что к тому времени там будет уже больше трех часов ночи – ночи с субботы на воскресенье. Расследование будет проводиться в Ванкувере.

Все кивнули. Джордж был бледен и, похоже, боялся лишний раз повернуть голову.

Пришел машинист Скакового поезда и сказал, что буксу наконец вскрыли, что она была совершенно суха, а пропитанная маслом набивка из ветоши выгорела, но теперь все в порядке, букса остыла и снова заправлена смазкой, из нее ничего не течет, и поезд может двигаться дальше.

Времени терять не стали. Бригада с "Канадца" ушла, и вскоре Скаковой поезд уже тронулся, как будто ничего не произошло. Я пошел с Джорджем к нему в купе и принес ему чаю, а он слегка заплетающимся языком потребовал, чтобы я рассказал ему с начала до конца, как было дело.

– Сначала вы расскажите, как случилось, что вы получили нокаут, сказал я.

– Не помню. Я шел в голову поезда, чтобы поговорить с машинистом. Вид у него был недоумевающий. – А следующее, что я помню, – как я лежу там связанный. Пролежал так словно целую вечность. Никак не мог понять, что случилось. – У него не было сил даже усмехнуться. – Мне сказали, что я лежал в купе Джонсона. Должно быть, это Джонсон сделал. Застал меня врасплох.

– Да.

– Где он сейчас?

– Бог знает. – Я рассказал Джорджу, как Джонсон напал на меня, как я оставил его там лежать и как нигде его не видел на обратном пути.

– Есть две возможности, – сказал Джордж. – Нет, наверное, три. Либо он куда-то смылся, либо прямо сейчас садится в "Канадец".

Я удивленно посмотрел на него. Об этом я не подумал.

– А третья? – спросил я.

Затуманенные глаза Джорджа устало блеснули.

– Гора, где мы останавливались, – сказал он, – называется Скуилакс.

Скуилакс – это по-индейски "черный медведь".

У меня перехватило дыхание.

– Я не видел никаких медведей.

– И то хорошо.