На полшага впереди смерти

Лелик в это время опрокинул еще виски и жалобно проблеял:

– Гришенька, пристрелил бы ты ее, что ли.

– Эка тебя развезло, болезный, – покачал головой Кунар.

– Ну так же нельзя. Бизнес губит. Да и икра из-за нее теперь в глотку не лезет. Везде она. Это наваждение какое-то. Морок.

Маргарита неторопливо продефилировала в угол к бьющему фонтану. При этом видно было, как рука Вована, будто живя отдельной жизнью, непроизвольно скользнула по ее заду. Зад неприятия не выразил.

– Не, ну ты посмотри! – воскликнул Болек. – Ничего не стесняются!

Маргарита пыталась изобразить скорбь. К ней потянулись люди. На их сочувственные речи она отвечала слабыми кивками.

– Вот оторва. Ну я ей сейчас устрою, – отхлебнув виски, объявил Кунар.

– Только с Вованом поосторожнее, – проблеял Лелик. – Он отмороженный.

Кунар презрительно усмехнулся и направился к вдове.

– Что, слезы быстро высохли? – осведомился он.

– Это вы о чем, Григорий Павлович?

– Хотя бы внешние приличия надо соблюдать, Маргарита.

– Ты бы тут… – пододвинувшись к нему, зашипел Вован.

– Закройся, сявка, – подавшись ему навстречу, прошептал Кунар. – Твое место в ряду с краю.

– Чего?

– Не поймешь – объясню. Только сначала поинтересуйся, кто я и какой вес имею.

– Я тоже не на помойке найденный.

– Ты просто черт неумытый. Спроси обо мне у того, кто тебя, дурака, на эту работу подрядил. И если захочешь продолжить, я готов. Хоть здесь, если ты решил умереть молодым, – хмыкнул Кунар.

Маргарита вся пошла белыми и красными пятнами, но в мужские разборки не лезла.

Внешне вполне дружески Кунар положил руку на плечо Вована и как бы невзначай сжал пальцы, надавив на нервный узел. Сила у бывшего военного еще была немереная, несмотря на почтенный возраст. И выражение лица – ну как у судьи, готового вынести смертный приговор.

Вован поморщился. Он уже понял, что этот человек далеко не Лелик с Болеком и его мокрыми тряпками не погоняешь.

– Да я вообще-то в шестерках ни у кого не хожу, – сдал он назад. – Сам себе король.

– Ну, тогда ты влез не в свое дело, и мне тебя жалко. – Кунар хлопнул его по плечу. – Бывай, король проспекта…

Глава 14

– Я придумал, как ты можешь проверить правдивость моих воспоминаний о прошлых жизнях, – объявил Йог.

– Как? – иронично вздернул бровь Айфоныч.

– Сходи туда. Всего три тысячи древесностружечных. И сам все вспомнишь.

– Я чего, дурак, что ли?

– А что, – встряла Принцесса. – Если ничего не выйдет, с Йога коньяк.

– Подумаю, – кивнул Айфоныч и углубился в написание очередного документа. На его лице отражались танталовы муки, работу он эту ненавидел и делал ее исправно плохо.

Капанадзе не обращал внимания на привычный галдеж подчиненных. Он только что вернулся от начальника МУРа, и у него появилась проблема.

Начальник без обиняков объявил, что дело по убийству Мопса становится приоритетным.

– Все откладывай, – рубанул он воздух ладонью в своей привычной манере. – И работай. Жду с результатом.

– Постараемся, конечно. Но…

– Какие но? Из министерства звонили. Из Генпрокуратуры звонили… Ты представляешь, что происходит?

– Примерно.

– Сейчас начнется дележка наследства где-то в пару сотен миллионов долларов. Конечно, не Газпром. Но за такие деньги кровь польется рекой. И трупы не бомжовые будут, а уважаемых членов общества, знатных воров и мошенников.

– Да это как раз понятно, – грустно говорил в ответ Капанадзе.

– Так что работай. Не покладая рук.

– Ну а точки на прослушку телефонов? Мероприятия скрытого наблюдения вне очереди? Будет?

– Поможем… В рамках разумного.

Когда «убойщики» вышли из высокого кабинета, начальник отдела подкорректировал указания начальника МУРа:

– Конечно, ответственность по другим делам с тебя никто не снимает.

– А не многовато на мою октябрятскую звездочку? Убийство Толмачева – там активные оперативные мероприятия. Расстрел на Пролетарке…

– У меня нет лишних людей, – отрезал начальник отдела. – Все вопросы к тому, кто нам штаты отдела в два раза порезал.

– То есть к нему? – кивнул Капанадзе на кабинет начальника МУРа.

– Можешь и к нему. Или к кому повыше.

И вот теперь Капанадзе, прервав галдеж, объявил своей шайке, что приоритеты резко поменялись, они могут отложить выходные и праздники и имеют возможность героически потрудиться во благо Родины.

– А я что? – пожала плечами Принцесса. – Я жить на работе могу. Тем более кофейный аппарат купили.

– Так, сейчас разбросаем, кто что делает, – продолжил Капанадзе. – Предлагайте идеи.

– Безумные, – хмыкнул Айфоныч.

– Чем больше мероприятий проведем, тем больше шансов отбрехаться, если не раскроем, – донес до подчиненных Капанадзе незатейливую бюрократическую мудрость.

– Как это не раскроем! – возмутилась Принцесса. – Мы же уголовный розыск, а не институт благородных девиц, как говорил Жеглов.

Общими усилиями наметили быстро перечень мероприятий, сроки, определили конкретных исполнителей. И закипела работа.

Капанадзе в очередной раз увидел, что его малолетняя команда при необходимости способна мобилизоваться и искриться энтузиазмом. Он даже загордился собой как воспитателем и наставником, пробудившим в младых душах высокие порывы.

Итак, Принцесса набивает ориентировки по предметам антиквариата, которые предположительно похищены из сейфа в кабинете Мопса. Перечень вещей, фотографии были. Надо кинуть эту информацию по регионам, уведомить антикварное отделение и девятый отдел МУРа, работающий по местам сбыта похищенного. Конечно, надежды мало, что похититель антиквариата потащит его на барахолку, но чем черт не шутит. Также она ищет любую информацию на неизвестного бандита по кличке Вова Стройбат, первого кандидата на роль исполнителя убийства.