На пороге Мира

Прозвучал гонг и бойцы бросились навстречу друг другу. Кабан прямо, а Ангелочек кувырком ему в ноги. Каким-то чудом он не был растоптан, и проскочил за спину, где поднялся на колено и резким, точным, буквально молниеносным движением бросил руку вверх, а затем сразу же вниз, отбрасывая кровоточащий кусок чего-то. Кабан с остекляневшим взглядом остановился. Рот его округлился в беззвучном крике, по внутренней поверхности ног заструилась кровь. Затем колени его подогнулись. Руками он вцепился в свой пах. Лео же встал во весь рост, обошел противника и прицельно нанес сильный и точный удар коленом в переносицу. Послышался легкий хруст и Кобан упал на пол клетки мертвым: от удара Лео хрящи и кости носа Кабана вмялись внутрь черепа, повредив мозг. Публика шокированно молчала. Лео брезгливо вытер руку о шорты Кабана и смущенно потупившись, отошел в свой уголок. Вторым противником Ангелочка был подвижный, словно из одних ремней сшитый, толи каратист, толи таэквондист... Это так и осталось тайной, никому, впрочем неинтересной, так как, сразу, одновременно со звуком гонга Лео прыгнул к нему, провел какой-то прием, окончившийся падением противника на пол, где и сломал ему шею ногами. Предельно эффективно и безжалостно. Третий противник имел классическую боксерскую стойку и телосложение бойца среднего веса. Одновременно с гонгом Лео нанес быстрый удар ногой в колено боксера. Причем удар столь сокрушительный, что колено не просто согнулось, а сломалось. Боксер опустил руки, потянувшись к кости, вылезшей из ноги, пропоров кожу в месте перелома, а Ангелочек мгновенно ударил той же ногой, что и до этого, но уже точно в кадык, ломая его. Как итог – противник упал на пол, задыхаясь, где был безжалостно добит еще одним ударом в ту же точку. Четвертый противник просто отказался входить в клетку. Как и пятый. Собственно на этом все и закончилось.

– Не зассал еще, как эти, Витюша? – ехидно осведомился названный Игорем. Хотя это ехидство далось ему не легко: скорость и крайняя жестокость расправы с противниками Ангелочка впечатлила и его, хоть он и слышал о них ранее. Но слышать – это слышать, а видеть самому – это видеть самому. Никакого сравнения!

– Мой Кассель сломает этого выскочку! Восемьсот! – справившись с комком в горле, ответил названный Виктором.

– А девять сотен слабо? – подначил Игорь.

– Девять я до завтра не соберу. Восемь сотен мое слово. Естественно наличкой.

– Принимаю! – протянул руку Игорь.

– По рукам! – принял рукопожатие Виктор.

*

– Ну что, сегодня я не облажался? – радостно улыбаясь, подошел к администратору боев, успевший вымыться и переодеться, юноша с глазами ангелочка.

– Нет, сегодня ты был великолепен! Именно то, что было нужно! Произвел впечатление, запомнился, шокировал и заинтересовал!

– Так будет завтра бой, о котором вы мне говорили? – уточнил юноша.

– Будет-будет! Кассель уже в городе! Публика уже оповещена! Это будет гвоздь программы!

– Хорошо, – с доброй улыбкой застенчивого юноши, сказал Лео. – Я постараюсь убить его медленно, кроваво и мучительно, как вы меня учили. Сделаем Шоу!! – администратор вновь непроизвольно поежился. Ему, почему-то совсем не хотелось быть завтра на месте Касселя, хоть Виктору Лабертовскому он и пел, что Ангелочек пустышка, приманка для того, чтобы растрясти мошну Игоря Старикова, сыграть на его гордости и азарте, что Лео так легко расправляется с противниками лишь потому, что он, Вася Шнырь, выставляет против него слабаков... Но вот так, лицом к лицу с этим исчадием...

– Ладно, парень, забирай деньги и иди выспись, Кассель не мальчик для битья, он противник серьезный! Нельзя относиться к нему легкомысленно!

– Хорошо, – по-детски серьезно кивнул юноша. – Я не буду легкомысленным. Я буду серьезен, – сказал он и сгреб деньги в свою матерчатую сумку. Двенадцать тысяч сторублевыми купюрами с трудом уместились в ней. Юноша, справившись, наконец, с молнией, озабоченно нахмурил бровки и покачал головой.

– Для пятидесяти тысяч придется взять сумочку побольше, – хлопнул его по плечу и расхохотался администратор боев. Юноша потер плечо и несмело улыбнулся незамысловатой шутке.

*

Месяц пролетел незаметно. Близились экзамены и стало уже не до глупостей. Учеба отнимала львиную часть времени, заполняя собой мысли и вытягивая силы. Лерка повадилась бегать “в гости”, и была у них с Леонидом чуть ли не каждый вечер, после того, как тот согласился позаниматься с ними, поднатаскать в физике и математике. Вот теперь и натаскивал. Знал он, как выяснилось, потрясающе много, рассказывал интересно, решения и примеры подкидывал необычные, но очень занятные. На все вопросы отвечал, что в Сети выкопал, в их же учебниках вычитал и вообще, они и сами это знать должны. Однако, польза от их занятий несомненно была: обе девушки незаметно для себя выбились в лидеры своей подготовительной группы на курсах, где все задания стали казаться для них удивительно простыми и шаблонными, после того, что давал им Лео. На вопрос, почему с такими способностями, он сам не хочет поступить куда-нибудь в МИУ Московский Имперский Университет) или МАКИ (Московский Авиа-Космический Институт) или же вовсе улететь учиться на международную планету-университет София, парень пожимал плечами и говорил просто: лень. Ему как-то так, трутнем и тунеядцем неплохо живется. Понять и принять такую позицию Анне было сложно. Ведь с такими мозгами, с таким потенциалом, при должном упорстве можно даже в дворяне выбиться! Пусть не в князья, но уж личное дворянство или даже потомственное заслужить можно! И дело даже не в чинах, хотя Табель о Рангах 2278-го года тоже никто не отменял, так ведь дворянское звание можно и просто за выдающиеся заслуги получить, такие как: серьезное открытие в какой-либо области, награждение высшими Государственными Наградами, такими, как Орден Андрея Первозванного, Орден Святого Георгия и Звезда Героя Империи, достижениями в спорте, искустве... Тот же самый Конкурс исполнителей имени Ванессы Мэй, как почитала в Сети про него, победитель получал личное, ненаследуемое дворянство. А ведь Леонид Жестянкин действительно занял там второе место в прошлом году! И запись его выступления в сети на самом деле нашлась! Второй в Империи! Во всей огромной, полуторотриллионной Империи! На вопрос, будет ли он в этом году участвовать в конкурсе, Леонид пожал плечами и ответил свое коронное: влом. Достал скрипку (стоимость Анна даже уточнять не стала, чтобы поберечь свои нервы) и весь вечер играл для них с Лерой. Причем играл потрясающе! Инструмент в его руках стонал и плакал, пел и смеялся, словно и впрямь был живой. Игра Леонида завораживала. Причем, на субъективный, сугубо личный взгляд Анны, играл он значительно лучше, чем на конкурсной записи. Причем, конкурсной записи победителя этого конкурса, а не только своей. Но в этот вечер Леонид не занимался с ними. Пришел поздно, был молчалив и необычно серьезен. На вопросы отвечал уклончиво, поужинал и засел за своим компьютером (который он подключил к экранам домашнего кинотеатра). Запираться не стал, тоже по обыкновению, так что Анна легко могла видеть, что же именно смотрел Лео. А смотрел он анатомический атлас. Причем, внимательно смотрел, делая уточняющие, понятные только ему запросы. Мешать ему девушка не стала. Мало ли? Ну,бывает, нет настроения. Или по учёбе какое-то задание сложное (он ведь так и продолжал активно готовиться к поступлению в Театральный Институт). Зачем отвлекать человека?

*

====== глава 28 ======

– Что ж, бой которого мы все ждали! Вызов брошенный Чемпиону! Бой к которому участники шли по трупам своих противников! Встречайте: непревзойденный, неподражаемый, бессменный Чемпион Арены – Валентин Кассель!! – кричал в микрофон коментатор, надрывая горло.

И в этот раз было от чего: ангар большой, просторный, но и в сравнении с его размерами толпа подобралась внушительная. Даже на вскидку больше трех сотен человек. “VIP-ложа” была заполнена “VIP-персонами” так, что на ней было тесно от телохранителей. Да и для простых смертных организаторы расщедрились на грубые, наспех собранные “трибуны”. Шум, крики, музыка, полуголые красотки, разносящие напитки, снующие букмекеры, принимающие ставки... В клетке же уже стоял вышеозначенный Валентин Кассель. Был он где-то метр восемьдесят шесть ростом, весил немного за восемьдесят, долговязый, смуглый, кудрявый, черноволосый, с колючими черными глазками под тяжелыми надбровными дугами и горбатым, много раз ломанным и восстановленным медиками носом. Двигался он легко и пружинисто, с грацией опасного, хищного зверя. Про него ходило много не самых хороших слухов, причем именно о его художествах за пределами арены. Поговаривали, что любвеобильный Валентин любит брать женщин силой. Причем объекты его любви довольными не были. Многие из них попали в больницы, кто-то в тяжелом состоянии, кто-то вовсе не выжил, кто-то угодил в психиатрическую лечебницу... Полиция не могла ничего поделать, так как заявлений от пострадавших не поступало. А от кого поступало, от тех они быстро забирались обратно. Ведь Кассель был не маленькой фигурой в теневом бизнесе авторитета Виктора Лабертовского. Он “работал” с должниками... Но при всем при этом он все равно оставался Чемпионом Арены, исступленно сражаясь за это звание, жестоко карая в Клетке рискнувших бросить ему вызов, получая удовольствие от их страданий и боли, зверея от крови. И вот к нему вошел новый претендент, новое мясо, совсем еще юный, такой невинный на вид: застенчивая улыбка, ясные добрые лучащиеся светом наивные глаза ангелочка, слегка растрепанные темные волосы, невысокий рост, ладная фигура гимнаста... Такие должны нравится девушкам.

– И его противник: юное дарование, абсолютно безжалостный убийца, кровью бойцов проложивший себе дорогу к этому бою, милый и хрупкий... Ангелочек Лео!!!! – выдал странное, противоречивое представление комментатор.

Бойцы сошлись на расстояние готовности. Прозвучал гонг и бой начался. Кассель атаковал своими излюбленными размашистыми и сокрушительными ударами ног. Быстрыми и завораживающе красивыми. Лео на пределе сил уворачивался от них, подпрыгивая, подныривая, кувыркаясь... В какой-то момент он вообще отбежал от противника и как последний трус полез на стену клетки, быстро и ловко вскарабкался до самого ее верха. Крики, смех и улюлюканье зрительской толпы были ему сопровождением. Но это клетка – тут нет правил, кроме одного: заходят двое – выходит один, второго выносят, хоть и необязательно мертвым. Кассель задрав голову удивленно уставился на это “чудо” с ловкостью макаки висящее под потолком клетки – такое поведение он встречал впервые. А в следующее мгновение Ангелочек воспарил... Точнее прыгнул. С пятиметровой высоты клетки. И полетел точнехонько в Валентина. К чести того стоит заметить, что он почти успел отреагировать. И почти увернулся. И удар обеих ног Лео пришелся не в голову, куда был направлен изначально, а всего лишь в неопорную ногу... Вот только пять метров помноженные на шестьдесят пять килограммов и еще на ускорение свободного падения... Нога Касселя переломилась, словно сухая палка, и обломки костей пропороли кожу. А сам Лео откатился, гася инерцию и поднялся, словно ни в чем не бывало. И лицо его оставалось все таким же по-детски добрым, наивным и открытым. Ни следа триумфа, ни следа злобы, ни следа азарта... Чистые глаза ангела. А дальше было кроваво, мерзко, страшно, жестоко и медленно. Раненый Кассель не мог сбежать, увернуться или защититься, а Лео планомерно, с деловитостью хирурга на операции, настигал его и причинял боль: дробя мелкие косточки пальцев ног и рук, отрывая ухо, и выковырнув один глаз (второй был оставлен этим маленьким монстром до самого конца, дабы Кассель мог видеть и бояться), ломая кости покрупнее, нанося методичные, не очень сильные, но многократные удары по гениталиям, ломая позвоночник в поясничном отделе, ломая нижнюю челюсть и вырывая обломки кости, а после этими же обломками вскрывая брюшную полость и наматывая теплые кишки на шею жертвы. Собственно ими он Валентина и задушил, совершенно не меняясь в лице, все с тем же добрым и по-детски невинным лицом. Ни тени удовольствия, ни тени брезгливости, даже интереса или напряжения на нем не отражалось. Ничего... Мало кто заметил, еще меньше кто запомнил и вообще уже никого, кто придал бы значение, но еще в самом начале медленного убийства Лео что-то сказал Валентину. На оставшееся целым ухо. Совсем немного. Буквально два слова. Имя. И фамилию. Но это осталось только между ними. Между Касселем и Ангелочком. Когда Лео отошел от тела под все то же шокированное молчание толпы, выражение: “у него руки были по локоть в крови”, было применимо к нему совершенно буквально. И также в полной тишине юноша покинул клетку. И прошел сквозь толпу, что расступалась перед ним, как стая мелкой рыбешки перед акулой, в тишине. И в раздевалке скрылся в тишине. Шум поднялся как только за его спиной закрылась дверь. И ни секундой раньше...

*

Администратор боев приветливо улыбался подошедшему, уже принявшему душ и переодевшемуся Лео. Вот только руки, отсчитывающие пачки купюр, дрожали. И в глазах его плескался ужас. Видя это, юноша не стал ничего говорить. Молча, грузил деньги в черный ученический ранец. Горячо пожал, холодную от страха руку, непосмевшему отказать в рукопожатии администратору.

– Многовато впечатлений для одного дня, Василий, – не отпуская руки, сказал юноша. – Снотворное хорошо помогает забыться. Напиться, уколоться и забыться, как пел один древний российский бард, – не совсем в тему пошутил Лео, впрочем, продолжая смотреть прямо в глаза застывшему, как кролик перед удавом потеющему от страха, человечку. – Поспи, Вася. Поспи, и все забудется, – юноша отпустил руку администратора и, не прощаясь, ушел из ангара.

*

Лабертовский и Стариков были немногословны. Первый передал деньги второму, и тот уехал в окружении своей охраны на бронированном флаере с двумя чемоданами, одним собственным, другим выиграным. Утром полиция обводила тела восьми охранников и хозяина на асфальте перед особняком Старикова. Лабертовский был найден застрелившимся в рабочем кабинете своего собственного дома. Василий Шнырев... Эту ночь тоже не пережил: наркотики, алкоголь и снотворное – плохое сочетание. Вредное для организма. Смертельно вредное. Просто сдали нервы у человека. Всего лишь нервы... и гипноз тут совершенно не при чем. Наверное. К делу его все равно не пришьешь.

*

Следующим утром в маленьком летнем кафе на набережной сидели за одним столиком двое парней примерно одного возраста. Один был в кадетской форме с нашивками выпускного курса, другой в светлой летней рубашке, такого же цвета летних брюках и макасинах. Пили сок и смотрели на воду.

– Ты намекнул утром, что разговор не телефонный, – обратился один к другому, впрочем, не отводя взгляда от поверхности воды.

– Я все сделал, Паша, – тихо ответил второй. – Как ты и просил.

– Что просил? – удивился юноша в кадетской форме, названный Пашей, поворачиваясь к соседу.