На прорыв времени! Дилогия

15 июля 1941 года. Москва, Кремль.

– Таким образом, товарищ Сталин, мы отрезали группу армий «Центр» от группы армий «Юг», – докладывал, как обычно, маршал Шапошников. – Скапливающиеся у вермахта проблемы со снабжением, вызванные нехваткой подвижного состава с нужной колеей и действиями нашей авиации, привели к фактической остановке наступления. Тем более что мы развернули целую войну против немецких снабженцев. А также, в свою очередь, уже перебросили шестнадцатую армию к Бресту и двадцатую армию под Минск. Подготавливаем атаку на вторую полевую армию вермахта.

– И как дэла у нас в Минске, Борис Михайлович?

– Враг все же сумел войти в город, однако взять его не может. Бои идут за каждый дом, каждую улицу, каждый подъезд. Иногда даже за каждую квартиру. Концепция «тотальной войны» оказалась весьма эффективной. – Шапошников эмоционально взмахнул рукой. – На данный момент вермахт контролирует примерно треть города. Однако данный успех достигнут немецкими войсками за счет огромных потерь в людях и технике.

– Хорошо, Борис Михайлович, продолжайте.

– Итак, касательно наступления. Силами шестнадцатой армии и четырнадцатого механизированного корпуса мы нанесем удар по второй полевой армии вермахта в направлении Белостока. Одновременно с этим двадцатая армия, совместно с тридцать четвертым, сорок четвертым, вторым стрелковым и седьмым механизированным корпусами нанесет удар по немцам в районе Минска по направлению к Гродно. Кроме того, двадцать вторая и девятнадцатая армии нанесут удар по частям третьей танковой группы Гота и девятой армии вермахта, с целью не позволить им перебросить резервы на помощь второй армии немцев. Таким образом, в случае удачи данной операции над группами армий «Север» и «Центр» нависнет реальная угроза окружения, особенно над последней, а также рассечения на два «котла». – Увидев недоверчивое покачивание головой Сталина, Шапошников продолжил: – В этой операции мы применим реактивные системы залпового огня БМ-13. Они не сравнятся, конечно, с системами Особой армии, но в то же время у нас их значительно больше. Кроме того, часть снарядов снабжена напалмом. Это должно оказать значительный эффект морального характера.

– А какое место вы отводите в плане данной операции Особой армии?

– Мобильного резерва. Если на каком-то участке у нас начнутся серьезные затруднения, мы используем Особую армию. Кроме того, их летательные аппараты будут помогать корректировать движение войск и направления ударов, а также участвовать в корректировке артогня. САУ Особой армии примут участие в артиллерийской подготовке на начальном этапе наступления.

– Их артиллерия столь необходима? Ее же вроде немного? – Сталин удивленно посмотрел на маршала.

– Каждая их самоходка способна заменить нашу батарею, а то и две. У них фантастические системы управления огнем, товарищ Сталин. И фантастическая скорострельность. Одна установка способна выпустить снаряды по разным траекториям, с тем чтобы они достигли цели одновременно. – По виду Шапошникова можно было сказать, что ему очень хотелось, чтобы таких установок в армии было побольше.

– Еще что-нибудь хотите добавить, Борис Михайлович? – Сталин закурил трубку и подошел к окну.

– Конно-механизированная группа будет нашим вторым эшелоном в этой атаке. Когда наши войска прорвут оборону немцев под Минском, то мы введем ее в прорыв, закрепляя успех. Ее целью будет взятие Гродно и удар в направлении городка Сувалки. – Маршал показал означенные направления на карте.

– Что же, цели прэдстоящей операции ясны, задействованные силы обозначены. Как у нас с подготовкой?

– Боеприпасы, топливо заготовлены. Довольно плохо с ремонтными мощностями, товарищ Сталин, но это мы быстро исправить не можем.

– Ладно. Теперь, товарищи, давайте перейдем к обстановке на Южном фронте…

15 июля 1941 года. Москва.

Весь день капитан Антонов чувствовал волнение. Это же надо, встреча с самим Сталиным! Это просто уму непостижимо! Причем уже завтра.

Владимир не удивлялся своему волнению. Это было как-то понятно, что ли. Все же завтра он увидит человека, правившего Россией дольше любого царя. По крайней мере, капитан слышал что-то вроде этого.

Так что завтрашняя встреча была, мягко говоря, волнующей. Расхаживая по гостиничному номеру, Владимир принялся напевать что-то из репертуара «Любэ», не обратив внимания на то, что приставленный к нему охранник внимательно прислушивается к мелодии.

– Простите, товарищ капитан. Можно вопрос? – Владимир поднял голову и посмотрел на спрашивающего. Тот выглядел явно заинтересованно.

– Конечно, Андрей.

– А что это вы за песню напеваете? Просто я слежу за эстрадой, но такой песни не слышал.

– Эээ… ну как вам сказать. – Капитан несколько растерялся. Он понятия не имел, знал ли этот человек о пришельцах из будущего. Поэтому, решив не рисковать раскрытием государственной тайны, соврал: – Я, когда на фронте был, написал.

– Вы молодец, товарищ капитан. Мне нравится. Может, сыграете как-нибудь?

– Да-да, конечно. Буду рад.

От дальнейшего смущения Антонова спас своим появлением Ледников.

– Ну что, герой, готов к завтрашнему?

– Так точно, товарищ генерал армии. Волнуюсь только слегка.

– Ну, волнение – это нормально. Я тоже слегка дергаюсь – все-таки твой генерал не камень. Но это понятно. Встречаемся все-таки со Сталиным, а не, мать его, с губернатором нашим каким-нибудь. Так что ложись спать, сынок, завтра будешь дергаться.

– Есть ложиться спать, товарищ генерал армии!

Усмехнувшись, генерал Ледников вышел из номера.

– Итак, Лаврентий Георгиевич, благодаря действиям вашей группы Красная Армия успела завершить мобилизацию.

– Спасибо, товарищ Сталин. Я должен отметить, что и генерал Соломенцев, и генерал Веткач отлично справились со своими обязанностями. А также офицеры и солдаты. А что касается нашей помощи… У меня ни секунды не возникало сомнений, когда я понял, в какую ситуацию мы попали. Победа над фашистским Рейхом и восемьдесят лет спустя считается одним из важнейших достижений нашего государства.

– Что ж, товарищ Ледников, не зря вы свой орден получили.

– Служу Советскому Союзу, товарищ Сталин!