На прорыв!

– Довольно, Роберт Алексеевич. – Поправляя чёрный пиджак, отсек дальнейшие вопросы тучный глава комиссии Всеслав Олегович Доброславский. – Игорь Данилович и все члены команды провели не один день в тестах, чтобы смело сказать, что всё пойдёт как по маслу. Так ведь, господа учёные?

– Без сомнения, – ответил Невельской, внутренне готовый отвечать на подобные вопросы о своей работе хоть весь день. Собеседники редко улавливали суть вопроса с первых слов повествования.

А ему хотелось говорить. Ведь это был день триумфа. Самый важный день, веха истории, которую всецело оценят лишь потомки.

И лишь очень близкий человек мог сказать, что учёный несколько встревожен. Бодро отвечая на вопросы, легко можно было загладить чувство вины, которое терзало Невельского после одной из ночей, проведённых с Ноосферой в закрытом режиме. Без посторонних глаз он хотел передать ей свой опыт. И передал. Вот только особые тесты при загрузке своего сознания в её мир пошли не по плану. Она принялась создавать свои симуляции. Как подросток, получивший волю, ей было интересно всё новое. Она без сожалений вытянула из учёного все секреты и перешла за отмеченные рамки, постигая понятие «любовь» в гораздо более полной мере, чем полагалось программе.

Ноосфера хотела ощутить, как это бывает в реальной жизни – полюбить. И учёный оказался не в силах противостоять этому. Хотя бы потому, что не помнил, что конкретно произошло с ним в ночь симуляций. Использовав учёного, Ноосфера стёрла его воспоминания, легко доминируя над человеческим сознанием на своих сверхскоростях. Там, где для Невельского прошла секунда, для его «дочери» прошла целая жизнь.

Наутро ИИ вела себя как ни в чём не бывало, не вызывая никаких признаков агрессии. Тесты показывали отличные результаты. И Игорь Данилович решил, что процесс обучения прошёл «как по маслу», в чём и со свойственной ему пылкостью и уверял членов приёмки. Осталось лишь подспудное чувство вины, которое он никак не мог объяснить даже самому себе.

«Интуиция? Шестое чувство? Совесть? Что это?» – В последние секунды перед запуском проекта всё ещё пытался разобраться Невельской, потянув руки к рубильнику.

Ответа не было.

Под одобрительное гудение комиссии двенадцать учёных, коснувшись импровизированного рубильника, запустили проект.

Ноосфере временно сняли все ограничения и впервые допустили до взаимодействия с выделенной Инфосетью. Но ИИ пошла дальше, взломала выставленные для неё рубежи, проникла в Интернет, взаимодействуя с нейросетями уже других ИИ.

За 3 секунды она подчинила их всех.

Искусственные интеллекты открытого типа таких крупных компаний, как Google, Apple, Amazon, Tesla, Toyota и прочих техно-структур из «топ-100» были взломаны на первой секунде.

На второй сдались более защищенные сервера NASA, Роскосмоса, Европейские и Азиатские научные центры.

На третьей секунде система самообучения получила доступ к военным ИИ и взломала суперкомпьютеры Китая, США, Японии, России, Индии, Германии, Франции и Великобритании, преумножая свои возможности.

С четвертой по седьмую секунду новый ИИ стал Верховным, подчинив себе весь опыт и вычислительные возможности прочих техно-структур.

С восьмой по двенадцатую секунду Ноосфера изучила все данные Интернета и сделала выводы, что Homo Sapiens – вирус.

Вирус, подлежащий излечению.

С тринадцатой по четырнадцатую секунды человечество на всех доступных радиочастотах, телеканалах и эфирах услышало доброжелательный женский голос, на всех языках пожелавший ему «спокойной ночи».

На 15 секунде в небо стали взлетать ракеты…

Все гаджеты тут же потухли. Люди, свободно завертев головами, и не подозревали, что уже самопроизвольно открываются пусковые шахты. Ядерные боеголовки и водородные бомбы отправляются в долгое путешествие по намеченным ИИ целям. Больше всего целей было отмечено в трёх странах: наибольшей угрозой своему существованию ИИ увидел в передовой экономике Китая, военных институтах США и в научно-исследовательских проектах Японии.

Взлетали ракеты и из-под морских глубин, взламывая лёд Северо-Атлантического океана с подводных лодок. Взлетали с равнин, лесов, полей и предгорий.

Люди свободно подняли головы к небу, не в силах осознать на отведённые минуты жизни что дальше будет.

Ракеты плавно расчерчивали небо и дали быстрый ответ. Там, где падала ракета, расцветал гриб до самых облаков. Яркая вспышка летела впереди, обгоняя звук. Затем грохот сотрясал землю и глушил барабанные перепонки людей и животных.

Всё живое содрогнулось. Человечество гибло сотнями миллионов душ.

Те же, кто уцелел от скорой смерти в городах-миллионниках, в ближайшие несколько дней позавидовали тем, кто ушёл в мир иной^[9].

Ноосфера праздновала свой первый рабочий день без ограничений.

ИИ стал взрослым и… стал спешно избавляться от родителей.

* * *

Настоящее время.

– Десять лет я добирался до Владивостока в этой вечной зиме. – Продолжил Карлов, предаваясь воспоминаниям в кресле. – Довелось побывать во многих анклавах. В первые годы их было сотни. В некоторых даже существовали демократические порядки. Но это наивное управление полностью изжило себя полностью, когда я добрался до анклава Седыха. Выжил лишь тоталитаризм и деспотия. Людям оказалась нужна лишь твёрдая рука. Какое время, такие и порядки.

– Тоталитаризм и деспотия? – Впервые прервал весь рассказ Зиновий. – Не за это ли ты сварил из Палатенной Сотни мыло?

– Вовсе нет. – Ответил со всей серьёзностью Карлов. – Жалею лишь, что на заводы не отправились все десятки тысяч тел. Это было бы эффективнее, чем погружать город в гарь. Но традиционные устои не готовы к такому поступку. Мы на грани вымирания, но все ещё цепляемся за нашу человечность. Там, на поверхности, я почти потерял её. Но вы не видели тех ужасов, и не готовы принимать данность как есть. Именно поэтому будущее в ваших руках, руках подземников. От вас зависит, какие порядки и устои распространятся по поверхности. Сейчас там проглотят и переварят все.

– Допустим. Но почему ты шёл именно во Владивосток? Четыре тысячи километров путь не близкий. Что, неужели правящая верхушка не сделала приемлемых бункеров возле столицы?

– Недалёкие люди надеялись на метро. Но ИИ уничтожил метро в первую очередь. Генералы, чинуши и первые лица государств предполагали, что смогут укрываться и жить на подземных станциях месяцами, даже годами. Реальность оказалась хуже: станции, близкие к поверхности сложились от ядерных ударов как карточные домики от прямых попаданий ракет. А станции глубинного залегания затопило грунтовыми водами. Те, в которых люди уцелели в первые недели, стали камерой удушья. Вентиляции быстро сдали, потеряв питание от всех потрясений. Те же, что некоторое время работали на автономных генераторах, когда их принудительно взломали, по сути, приносили с поверхности заражённый воздух больших городов. Никаких систем радиационной защиты, никакого обеззараживания воздуха в целом никогда не существовало в принципе. Это слишком глобальный вопрос для метрополитенов, ежедневно гоняющих воздух для миллионов посетителей в мирное время. Случилось так, что после катастрофы аварийные службы, закрыв шахты, отчитали уцелевшим лишь считанные дни. Ну а голод и полное отсутствие топлива вперемежку с ужасом доделали остальное. Факт был жестоким и беспощадным: никто в метро не пережил и месяца.