На пути прогресса

[1] Забегая вперёд — нет, такого слова нет в русском языке, да и в других тоже. Но тот язык, на котором они говорят, очень сложен и работает не на вербальном уровне, поэтому в голове у Фили слово образовалось от греческого «храбрость». И Филя не знает греческого, но он учтен в том языке, на котором они все общаются.

Глава 8. …И где их логово!

— Куда ты собрался один?! — кричал Кирилл спустя полчаса после того, как я пришёл на совет.

Тридцать минут я честно пытался объяснить, почему ни за что не брошу своих в улье. Но меня не слушали.

— Филь, они все знали, на что идут! — уговаривал меня Саша.

— Я тоже знаю, на что иду, — согласился я.

— То есть ты не собираешься отказываться, да? — хмуро спросил лидер посёлка.

— Кирь, ну ты сам представь: две недели их будут жрать изнутри! Две недели! — возмутился я. — Так я хоть все две недели буду ходить и пытаться их вытащить!

— А если тебя поймают? — мрачно поинтересовался Саша.

— Теперь не поймают, — усмехнулся я. — Обмотаю морду мокрой тряпкой, чтобы пыльца не сработала. И пускай попробуют меня живьём взять!

Вообще-то я не был уверен, что не смогут. Но… Я видел мрачные лица ребят из «крепости», я видел хмурого Котова и зарёванную Бамбину… Своих оставлять в Улье я не собирался. Тем более, Голос сказал, что икра только поспевает. Может, успею вытащить их раньше, чем они станут яслями для маленьких отвратительных панна-тулу? В общем, я был твёрд в своём решении.

— Ладно, — вздохнул Кирилл. — Надо — значит, надо… Пойдём, выдадим тебе какую-никакую броню и оружие. Всем миром делали… Не потеряй всё это!..

Мы поднялись, дошли до ворот — по пути к нам присоединился Ручки — спустились в нижний Мыс и дошли до построек кузни. Я шёл молча, ничего не спрашивал и ничем не интересовался. Хотелось побыстрее взять запас еды и отправляться к своим. Всё остальное было лишним. И только зайдя в главное здание мастерской, я почувствовал что-то, похожее на удивление. Постройки были почти завершены, повсюду кипела работу по производству бронзы. Дымились печи, стучали молотки, сновали люди… Но самое главное было в центре мастерской, на столе — там лежали копьё, панцирь, шлем и, кажется, наручи и поножи, если меня глаза не обманывали.

— Всё, на что хватило чистого олова, — с улыбкой заметил Ручки. — Примерь!

— Это мне? — радостно произнёс я, подходя ближе.

— Ага, — кивнул Кирилл.

Вокруг собирался народ. Я ещё не успел получить новый доспех — только одежду. Поэтому я просто схватил со стола панцирь и сразу осмотрел. Конечно, нам было далеко до греческих мастеров с их узорами в виде рельефа мышц, но зато мой панцирь можно было регулировать по ширине за счёт двух наплечных пластин и двух пластин на боках. А шлем… А шлем был классический — греческий, закрытый.

— Ручная работа! — похвастался Ручки. — Мы сделали форму для заливки, всё рассчитали… Такое на всех у нас ещё нескоро появится. Но рано или поздно научимся делать массово. А пока — ты в уникальной броне.

Мне сразу стало стыдно брать всё это с собой. Но я просто не мог удержаться от примерки! Панцирь был удобен. Внутри всё проклеили мягкой кожей, чтобы нигде не тёрло. Внутри шлема была кожаная сетка, которая и держалась на голове, поэтому с самим металлом я почти не соприкасался. Копьё вообще было фантастическим. Оно фактически повторяло копьё из шипа решашиарха, но было начисто лишено его недостатков. Лезвие было широкое, с длинной режущей кромкой и острым наконечником.

Необычное бронзовое копьё

Урон колющий: 90-100

Урон режущий: 70–90

Прочность наконечника: 1800/1800

Прочность древка: 500/500

Это копьё сделали мастера посёлка Мыс, получив в свои руки медь и олово. Они старались, решившись показать всё своё мастерство. Ну что же, у них получилось… Осталось только найти перекачанного придурка, который сможет этим пользоваться. Но, кажется, у них был один на примете…

Копьё и в самом деле было тяжеловато для обычного человека. Но точно не для меня. Я и был тем самым перекачанным придурком, ради которого оно делалось!..

Кстати, доспех система тоже оценила памятной надписью. Каждую из деталей. Состоял он из пяти частей — двух наручей, прикрывавших руки до локтя, двух поножей, защищавших ноги до колен, и, собственно, панциря. Тот прикрывал торс, а толстые кожаные ленты с металлическими нашлёпками — всё, что ниже. Выглядел я в нём как очень массивный гоплит. Бойся, Ксеркс! Я иду!..

— Спасибо! Это шикарное оружие! — признался я. — Но с собой я его не возьму… И правда, будет очень обидно потерять.

— Забей! — усмехнулся Ручки. — Его делали, чтобы оно защищало. Потеряешь — сделаем новое.

Я ещё немного поломался для вежливости — но ровно самую малость, чтобы не отобрали. Когда я вышел из мастерской, в лучах закатного солнца блеснул первый бронзовый доспех посёлка — и, казалось, в округе всё замерло. Люди смотрели на меня, на мой доспех, на моё копьё и тыкали пальцами… А я просто наслаждался моментом… Возможно, через день я буду орать от того, что меня завернули в какой-нибудь кокон, воткнули в пузо жало и накачивают меня икрой. Возможно…

Но в моей голове был совсем другой сценарий, который я и собирался незамедлительно реализовать. Выжившие ударники так пока и не появились в посёлке — видимо, пытались отыскать наших, а я прямо вечером отправился к плато, не став дожидаться утра. Бодрости у меня хватало, запас еды и воды был — так что терять время было бы глупо и нерационально.

Ночью я добрался до насыпи, поднялся и дошёл до нашего срубика. Выглядел он вполне себе целым, а внутри даже горел свет… Я подкрался к дому, стараясь не шуметь. Вход был прикрыт дверью, а на часах никого не было. Внутри сидели Кадет, близнецы и Тариг — и что-то бурно обсуждали. Огонь горел в небольшом каменном очаге, который мы планировали сложить ещё до происшествия с панна-тулу. Решив, что подобная беспечность должна быть наказана, я прокрался к двери, выпрямился, отступил на шаг и вышиб дверь ногой с криком:

— ЭТО СПАРТА!!!

— Это Филя! И он хотел меня дверью зашибить! — пожаловался Панк, еле успевший отскочить. — Откуда ты взялся красивый такой?

— Филя! — радостно вскрикнул Тариг. — Хоть один относительно трезвомыслящий человек!

— Эй, а мы тебя чем не устроили? — возмутились хором Толстый и Вислый.

— И чем тебя не устроил я? — удивился Панк. — Я хоть двери ногой не вышибаю, деря глотку!

— Ну а я честно признаю — я неадекват! — радостно согласился Кадет.

Мы вернули дверь на место, уселись у очага и принялись делиться впечатлениями. Моя история оказалась, пожалуй, самой увлекательной из всех. Близнецы вот ничего не помнили ровно до того момента, пока не оказались каждый в пустоте. Возродились они с разницей в пять минут и сразу помчались обратно. Кадет тоже ничего не помнил до момента возрождения. Тариг обнаружил себя, как и я, в лесу, неподалёку от Золотой. Он упал в какой-то овражек, очнулся от дурмана и пролежал там ещё пару часов, пока улей не ушёл. А Панк…