На реках вавилонских

— Большое спасибо, большое спасибо, молодой человек, — сказал он и вручил Алексею подарок. Он взял его за плечи и подтолкнул к лесенке, ведущей вниз со сцены.

— Так, дети мои, времени у нас уже мало, мы ведь не собираемся весь вечер слушать стихи, верно? — Он засмеялся. На сей раз он не стал ждать аплодисментов, а достал из мешка следующий пакетик и вручил его какой-то девочке за стихотворение из двух строчек. Эта пара быстро разделалась с остальными детьми. Дорейн уже не пришлось читать стихи. Она еще не успела открыть рот, как священник дал ей пакетик, в то время как доктор Роте уже подавал жене пальто и прощался с руководством лагеря, со священником и еще несколькими людьми. Дорейн держала подарок так, словно это была какая-то хрупкая вещь. Она споткнулась и растянулась во всю длину. Зацепившись, очевидно, за электрическую гирлянду, она увлекла за собой рождественскую елку. Свет ненадолго замигал, потом все гирлянды и звезды в зале дружно погасли. Остался гореть только неоновый свет, и пока несколько женщин возились с девочкой, пытаясь ее поднять, доктор Роте с женой успели шмыгнуть в дверь. Немного погодя иллюминация зажглась снова. Кто-то заменил пробки. Помощницам стоило немалого труда поставить елку обратно, кое-что из елочных игрушек разбилось. Электрическая гирлянда не горела.

Я видела, как Дорейн оттолкнула руки священника и его жены, оставила их, где они стояли, и проложила себе путь к тележкам с едой. Там расположились помощницы и раздавали порции гуся с красной капустой и клецками. Слышался стук ножей и вилок. Разговаривали мало. Я прошептала Хансу: "Ты хочешь чего-нибудь?" Но Ханс молчал. Только в этом его дочь была похожа на него. Однако когда они сидели рядом, она оказывалась на голову выше. Она принесла себе полную тарелку и уплетала клецки, глотая их почти целиком. Между тем запахло горелым пластиком. Я протискивалась мимо чьих-то плеч, сквозь чьи-то разговоры, но, казалось, никто не обращал внимания на запах паленого. Все новые и новые люди становились в очередь. Я сама уже отказалась от этой мысли. Я нерешительно огляделась. Елка, похоже дымилась. Я подошла ближе и услышала потрескивание. Что-то светилось и разбрызгивало искры, которые плясали вокруг дерева, взлетали вверх, какое-то время парили в воздухе и гасли. От елки постоянно отделялись тлеющие частицы и кружились над головами людей. Сильно пахло хвоей. Словно при замедленном кинопоказе, я увидела, как жена священника сделала шаг к елке, потом в ужасе отпрянула. Она загребала воздух руками и наткнулась на одну из помощниц, которая оттащила ее подальше от горящего дерева. Группы людей, еще недавно спокойно стоявшие в очередях к тележкам с едой, пришли в движение и смешались. Кричали только дети, скорее радостно и взволнованно, чем испуганно. Взрослые стояли вокруг огня и молча наблюдали, как искры превращались в языки пламени. Вместо потрескивания теперь слышался шорох, а также звук, похожий на хлопанье крыльев.

Только один раз мне удалось взглянуть сквозь тесно сгрудившуюся толпу в дальний угол зала. Ханс прикрыл руками рот, возможно, он смеялся, его темные глаза отражали сияние огня.

notes

Примечания

1

Там, пленившие нас требовали от нас слов песней. Как нам петь песнь Господню на земле чужой (англ.).

2

Попытай счастья со мной (англ.).

3

Перевод И. Миримского.