На Сибирском тракте

— Я уеду к маме. Вот увидишь. Вместе с Сашкой.

— Дело твое.

— Что?!

— Охладись, а я пока в типографии побуду.

Сергей говорил спокойно, хотя разговор с женой порядком рассердил его.

В типографии случилась неприятность: сломался шатун печатной машины.

— Старая машина-то, — попытался оправдаться Важенин.

— Часто ломается?

— Да третий раз нынче.

— И все шатун?

— Он все.

— Где его делали?

— В эмтээс.

— Интересовались, из какого металла?

— А зачем?

— Надо же выяснить, черт возьми, почему деталь все время ломается. Может быть, не тот металл берут. Во всяком случае, какая-то причина есть. Поезжайте в эмтээс. Сейчас же! И к утру возвращайтесь с новым шатуном. Илья Федорович! — Сергей повернулся к Алексеенко. — Почему вы до сих пор не потребовали новую машину?

— В Полиграфиздате говорят, что «американок» нет. Только плоскопечатные машины.

— Плоскопечатная лучше «американки».

— Да, но для плоскопечатной нужна электроэнергия. Руками-то не больно ее покрутишь. Тяжеловато, говорят… А на нашу электростанцию надежды нет, лешак ее дери.

— И все же надо установить плоскопечатную. А эту телегу капитально отремонтируем. Вот так. Давайте-ка составим план номера газеты.

Они решили поместить на первой странице материалы к празднику Победы, на второй — о севе, корреспонденцию о депутатах сельского Совета, сообщение ТАСС и письма читателей.

— Не дать ли нам несколько информации, — предложил Сергей. — Интересных, событийных.

Алексеенко поморщился:

— Работы много, а строчек мало. И не умею я их собирать.

— Я напишу.

— Добре! Позвоните в колхоз «Колхозник». Там звероферму организовали. Звучит нехорошо: колхозники колхоза «Колхозник».

— Члены сельхозартели «Колхозник».

— Верно! — обрадовался Алексеенко.

— Ну, давай приниматься за дело.

Еще задолго до вечера Сергей написал все материалы о Дне Победы. Разыскивая бывших фронтовиков, он ходил в колхоз, промысловую артель, звонил в леспромхоз.

Посмотрев на листы, исписанные мелким почерком, Чернышева сделала кислую гримасу:

— Неразборчиво. Долго пронабираем, и ошибки будут.

Сергей вздохнул: опять закавыка.

— Ладно, набирайте. Дальше попробую писать разборчиво.

Пришел Алексеенко. Сел и заговорил:

— Слушайте, Сергей Сергеевич, я еще вчера хотел у вас спросить: вы не татарин?

— Нет.

— Похож: такой же черноволосый и смуглый. И скулы так же выпячиваются. У нас в районе татар много.

— Слушайте, мусульманин, у вас все материалы готовы?

— Помилосердствуйте, Сергей Сергеевич, когда бы я мог успеть… Я сейчас снова пойду.

Взглянув на часы, Сергей ужаснулся: было тридцать пять минут шестого. Скоро закончат работу в учреждениях, на предприятиях, а у него еще нет ни одной информации.

«Болван! — выругал он себя. — Разговаривал о том о сем, вместо того чтобы работать по-настоящему».

Спокойно! Не надо волноваться. Сергей прошел в редакцию, откинулся на спинку стула и несколько секунд сидел неподвижно. Потом, быстро закурив, схватил телефонную трубку и торопливо заговорил:

— Райплан? Здравствуйте! Редактор районной газеты Матвеев. Скажите, сколько в нашем районе в этом году выстроено новых домов?

Вскоре одна информация была готова. Готов и заголовок — «Новые жилые дома». Потом Сергей написал информацию о лекциях в сельском клубе, об открытии нового цеха в райпромкомбинате.

В милиции ему сообщили, что школьники одной из деревень потушили пожар. «Происшествие», — вывел Сергей ровным крупным почерком. Вошла жена.

— Мне удалось пол-литра молока достать. А в чайной я картошки купила. Ужин вышел добрый. Пошли.

— Потом, потом!..

В правой руке Сергея был карандаш, в левой — цигарка из самосада. Плечом он прижимал к уху телефонную трубку. На столе лежал надкушенный кусок хлеба, принесенный ему женой.

В учреждениях уже никто не отвечал на телефонные звонки.

— Ничего… материала хватит, — сказал сам себе Сергей. — До утра напишу…

Позвонил Алексеенко.

— Я в деревне Селезневка. Здесь хорошо сев идет. Дадим подробную корреспонденцию. В общем, у меня весь материал собран. Только вот не все написано.

«Тебя, братец мой, надо посильней тормошить, тогда и прок будет», — подумал Сергей и спросил:

— Когда домой?

— Не знаю. Надо председателя колхоза разыскать и лошадь попросить. Полчаса назад грузовик ушел, да я не успел… На волка, понимаете ли, загляделся. Есть здесь охотник Емеля Хромой. Так вот, этот самый Емеля капканом волка поймал, лешак его дери. Третьего в этом году…

— Волка?! Редкостная информация вам в руки валится, а вы ее не берете… лешак вас дери! Напишите об этом волчатнике. Обязательно!

Сергей работал до ночи. Изредка вставал и подходил к окну. Село казалось ему уже не таким темным и безжизненным, как прошлой ночью. Он улавливал голоса людей, шум автомашин, лай собак, мычание коров. Хрипел репродуктор на столбе. Огоньки керосиновых ламп весело мерцали в домах.

«Любопытно, — думал Сергей, — очень любопытно».

3

Утром он выправил материал, написанный Алексеенко. В корреспонденции о селезневском колхозе Сергей прочитал слово «рыжик» и спросил:

— Что это, грибы, что ли?

Алексеенко улыбнулся:

— Это растение такое…

— Вы не удивляйтесь, Илья Федорович, сельское хозяйство я знаю очень плохо. Но ничего, изучу.

В материалах Алексеенко часто встречались слова «пахота» и «вспашка». «Интересно, это одно и то же или между ними есть какая-то разница? — подумал Сергей и тут же решил: «У Алексеенко спрашивать не буду. Если бы он не усмехнулся после «рыжика», спросил бы, а теперь не буду».

— Ниже информации дадим письмо читателей о плохой работе райунивермага и других магазинов, — сказал Сергей. — Я добавил от редакции, что необходимо обратить внимание и на чайную. Там грязно, неуютно. А пищу готовят такую, что поешь и тошнит. Ну, и о базаре еще добавил. В районном центре должен быть базар.

— Устюжанинов — мужик нравный, лешак его дери, к критике не привык. В войну здесь продуктов вовсе мало было и ему большое внимание оказывали. Вот с тех пор и… В общем, дыму будет много.