На темной и светлой стороне

– Не бросал он её, – вяло отнекивался сын.

– Это она тебе сказала? – делала стойку Андрейчук.

– Нет, подружка её.

– Ах, подружка? – в притворном изумлении всплёскивала руками Валентина Арнольдовна. – Так известное дело, что она поёт с Тонькиного голоса.

– Мама, перестань, – просил сын и торопился покинуть родительскую квартиру.

Но как известно, капля камень точит. Сергей постепенно становился замкнутым, часто хмурился.

– Что случилось? – спрашивала Тоня.

– Нет, ничего, – поспешно отвечал он и натянуто улыбался.

Пожалуй, одна Маринка и умела выводить его из такого состояния, рядом с падчерицей Сергей оживлялся и становился тем Серёжей, каким был в первые месяцы их знакомства с Тоней.

Вскоре у них родился Руслан. Муж от радости летал, как на крыльях! Тоня радовалась вместе с ним.

Беда пришла с той стороны, с которой её не ждали. Маринка стала ревновать отчима к новорождённому брату. Хорошо, что Тоня это вовремя заметила и отдельно поговорила с мужем, а потом и с дочерью, объяснив ей, что Серёжа не стал любить её меньше, просто Русланчик пока маленький и, как всякий младенец, требует большего внимания.

Оба родителя стали советоваться с дочерью, какие памперсы лучше купить для братика, какая смесь ему подойдёт больше и насколько тепло нужно одевать его, отправляясь с ним на прогулку. Ни Сергей, ни Тоня не ожидали, что Маринка настолько втянется в процесс ухода и воспитания младшего брата, что будет прикрикивать на них, мол, они то одно не так делают, то другое.

Родители притворились покорными овечками и не мешали Маринке проявлять свои воспитательные инстинкты. Дело дошло до того, что первым словом, которое произнёс мальчик, было – «Марина».

Маринке хотелось прыгать до потолка, но она напустила на себя самый что ни на есть серьёзный вид, и лишь ликующий взгляд её, брошенный на родителей, говорил: «Ну что, съели?»

Сергей и Антонина виду не подали и стали терпеливо ждать, когда их сыночек научится выговаривать – мама и папа.

Вот только свекровь от рождения внука в восторг не пришла. Она кисло улыбнулась и проговорила елейным голосом:

– Бедный мой сыночек.

– Почему же это я бедный? – не понял сын.

– Ты думаешь, зачем она дитё родила?

– Как, то есть, зачем?

– Вот именно, зачем? Да затем, чтобы связать тебя им по ногам и по рукам.

– Что ты такое говоришь, мама?! Мой сын – не верёвка!

– Хуже! – вырвалось у Валентины Арнольдовны. – Удавка!

Тут она явно перестаралась, так как Сергей, бросив на мать разъярённый взгляд, вихрем вынесся из квартиры, со страшной силой хлопнув дверью.

Время шло. Руслан подрастал. Марина становилась барышней и уже не так нуждалась в дружеском внимании отчима и в его советах.

Зато свекровь всё чаще стала звонить сыну, жаловаться на самочувствие и обвинять его в своей заброшенности.

– Сдохну тут, – кричала она в трубку, – и никто не узнает, пока соседи запах не почувствуют.

Сергей, как мог, успокаивал мать, стал чаще заезжать к ней и даже оставаться с ночёвкой.

Дошло до того, что он летом повёз мать сначала в Турцию, а ближе к осени взял за свой счёт отпуск и укатил в ней в Египет.

И Тоня снова терпела, но даже самое долгое терпение лопается, лопнуло оно и у Антонины. Она сказала мужу: «Выбирай!»

И он выбрал… материнский подол. Правда, потом опомнился, прибежал, стал просить прощения. Но она не простила и назад его не пустила.

Позднее она узнала, что её Серёженька, не выдержав материнского контроля, начал пить, потерял работу, которая помогала ему жить безбедно, и теперь перебивается случайными заработками.

Люди, которые его видели, передали Антонине, что её мужа теперь не узнать, состарился лет на двадцать, обрюзг и стал совсем седым.

Тоня тогда даже всплакнула. Но что она могла поделать? Ведь свой выбор Сергей сделал сам.

С третьим мужем Антонина познакомилась через полтора года после расставания с Сергеем. Произошло это на юбилее главного бухгалтера их фирмы, вернее, на его проводах на пенсию. Эдуард оказался сыном двоюродной сестры бухгалтера и был вместе с матерью среди приглашённых.

Так что, можно сказать, что с третьим мужем Антонину познакомила работа. Она же позднее и развела её с ним. Зато на этот раз ей повезло со свекровью. Ираида Семёновна в жизнь сына не лезла и занималась исключительно своей личной жизнью.

Дети Антонины уже разлетелись, и они жили с Эдуардом вдвоём. Казалось бы, живи да радуйся.

Поначалу всё так и было. Они много путешествовали, не пропускали ни одной театральной премьеры. Но потом Антонину назначили главным бухгалтером. И Эдуард сначала обрадовался карьерному росту жены. Но потом его взгляд на Тонино повышение кардинально поменялся. Жена стала постоянно задерживаться на работе, субботы стали для неё рабочими днями. И вот тут-то муж стал капризничать: то пыль найдёт невытертую, то пожалуется на то, что она борщ варит на неделю, а пирогов и вовсе не печёт.

Тоня чаще всего приходила домой настолько усталая, что на ссоры с мужем у неё не оставалось сил, и она просто от него отмахивалась. Были такие моменты, в которые попроси Эдуард Тоню поменять работу, и она бы с радостью пошла ему навстречу. Но Эдуард этого не делал. Скорее всего, его устраивала зарплата жены, но в то же время он хотел, чтобы она и всё остальное успевала делать. Тоня не знала того, что Ираида Семёновна советовала сыну самому научиться варить борщи и печь пироги. Из-за этого совета Эдуард и с матерью почти перестал общаться.

А Тоне так надоело мужнино нытьё, что она попросила его съехать. Он какое-то время упрямился, а потом съехал. Видимо, надеялся, что она сама прибежит к нему и попросит вернуться. Но Антонина не прибежала и не попросила.

Так она осталась одна и могла полностью отдаваться работе. Впрочем, так она и делала несколько лет к полному удовольствию своего начальства. Пока не настал момент прозрения – годы стремительно катятся к горизонту, а она, кроме работы, ничего в своей жизни не видит.