На участке неспокойно

Сергей, как и на разводе, уловил в поведении Абдурахманова неискренность. Делом Розенфельд занимался другой человек — оперуполномоченный ОБХСС. Он же, Сергей, только сообщил о тем, что у Розенфельд имелось в городе два дома.

— Будем судить ее, — продолжал подполковник. — Дома конфискуем и организуем в них детские ясли. Ты в этом деле проявил настоящий оперативный талант.

— Что вы! — с мольбой в голосе произнес Сергей.

— Да-да, не скромничай. Я думаю, что со временем мы тебя переведем к товарищу Автюховичу. С учебой-то как у тебя? Все в порядке?

— В порядке.

— Правда, в другом деле ты немного оплошал, — приподнял руку начальник отдела, должно быть, тут же позабыв об учебе Сергея.

— В каком?

— Твоя версия с симуляцией магазинной кражи не подтвердилась. Бахтияров выставил свое алиби. Должен сказать, убедительное. Придется снова заняться этим делом.

У Сергея от удивления и неожиданности даже в голове загудело:

— Как не подтвердилась?

— Очень просто. Товары, которые ты якобы нашел с дружинниками в складе, никто не пытался прятать. Они там лежали все время. Бахтияров просто позабыл о них.

— Раньше не было в складе никаких товаров!

— Откуда это тебе известно? Так же не был в нем в день кражи!

— Были другие работники.

Подполковник тяжело вздохнул:

— Не все еще, к сожалению, наши товарищи серьезно относятся к своим обязанностям. Я говорил уже об этом на инструктаже. Проглядели орлы Автюховича главное, — насмешливо скривил губы Абдурахманов. — Придется кое-кого из них наказать. Они ввели тебя в заблуждение, и ты невольно оскорбил честного человека. Бахтияров слег в постель. Боюсь, как бы его инфаркт не хватил…

— Имеются же показания продавщицы Карповой, — все еще не верил своим ушам Сергей.

— Неужели ты не раскусил ее, когда беседовал с нею? Это же беспринципная женщина! Она хотела разбить хорошую, здоровую семью. Хорошо, что Бахтияров вовремя спохватился. Другой бы на его месте не устоял: смазливая бабенка… Заметил?

— Я…

— Не заметил? Я так и знал, — продолжал начальник отдела. — О чем это говорит? Это говорит о многом. Во-первых, о том, что ты по-настоящему любишь свое дело. Не размениваешься на мелочи. Не отвлекаешься, когда находишься на службе. Живешь одной целью, то есть в данном случае стремлением разыскать преступников. Во-вторых, это говорит о твоей мужской чистоте. У нас, к несчастью, еще имеются сотрудники, которые забывают о своих непосредственных обязанностях, встретившись с такой женщиной, как Карпова… Ты, наверно, догадываешься, кого я имею в виду? Шаикрамова уже несколько раз видели с одной подозрительной особой…

— Что вы, товарищ подполковник, я хорошо знаю Лазиза.

— Это тебе только кажется так, — подошел Абдурахманов к Сергею. — Человека трудно понять. Особенно того, кому ты веришь. Шаикрамов умеет пустить пыль в глаза. Не очень-то доверяйся ему. Я немало повидал за свою жизнь, хорошо знаю людей.

— Нет, товарищ подполковник, Шаикрамов не способен на подлость, — защищал друга Сергей.

— Ладно, не кипятись, — улыбнулся подполковник. Он взял со стола папиросы и протянул Голикову. — Кури… Я пригласил тебя вот по какому вопросу… Скажи, кто мог сыграть такую шутку с Неверовой. Старушка до сих пор не может прийти в себя. Боюсь, как бы она…

Сергей забеспокоился:

— Вы были в больнице?

— Я звонил туда. Беседовал с лечащим врачом. Кажется, с Мезенцевой… Ты должен встретиться с нею. Она может что-нибудь сообщить. Людмила Кузьминична — ее соседка.

Сергей почувствовал, как к лицу прихлынула кровь. Подполковник отошел к окну, и оттуда, как показалось Сергею, украдкой следил за ним.

«Неужели ему что-нибудь известно о моих отношениях с Катей? — с тревогой подумал Сергей. — Иначе зачем бы он посоветовал встретиться с нею? Наверно, ему нашептал что-нибудь Сабиров».

— В общем, давай, действуй, — проговорил Абдурахманов. — Как только узнаешь, кто все это сделал, сообщи мне. Мы отдадим его под суд!

Сергей вышел. На него навалился такой поток почти не разрешимых вопросов, что ему стало не по себе. Надо было чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься от них. Однако, никакое дело сейчас по-настоящему не могло увлечь его. Он шагал по улице, ни на кого не обращая внимания, будто все еще вслушивался в голос начальника отдела.

«Почему сегодня подполковник был такой добрый? — думал Сергей. — Не случилось ли что-нибудь? Или, наконец, понял, что криком ничего не возьмешь? Поговорить бы с Лазизом…»

Странно, директор магазина выставил свое алиби. Значит, Карпова все наврала? Не верится, чтобы она была такой, какой нарисовал ее подполковник. Скорее всего, Бахтияров сам сбил ее с правильного пути… В чем же дело? Кто виноват? Почему все так неожиданно изменилось?»

Автюхович налетел на Сергея, как только тот остановился в дверях:

— Ты куда запропастился?

— Был у подполковника, — снял фуражку участковый.

— Это я знаю… Вот после где тебя леший носил? Я обзвонил все телефоны, побывал во всех твоих любимых местах. Честное слово, подумал уже, что ты на радостях зашел в буфет.

— Якуб Панасович, я к вам по делу.

— Знаю, знаю. Ты ко мне только по делу и ходишь, да и то тогда, когда невмоготу становится… Между тем, тут тебя всегда ждут. О тебе часто вспоминают. Не забыл еще, как звать мою жену?

Они стояли в коридоре. Якуб Панасович, должно быть, только что зашел в квартиру. На нем была та же одежда — темные брюки и серый грубошерстный пиджак. На секунду в сознании Сергея возникла мысль: «Правильно ли я сделал, что пришел сюда?» Однако, вспомнив хитроватые прищуренные глаза Абдурахманова, тут же ответил сам себе: «Правильно». От этого внутреннего монолога ему стало легче, и он привычно огляделся, удивляясь тишине в доме.

— Не забыл? Это хорошо, — продолжал Якуб Панасович. — Я уже грешным делом решил, что ты разочаровался в ней и во мне.

— Что вы, Якуб Панасович. Я всю жизнь вас буду помнить. Вы столько сделали для меня. Особенно Елена Петровна. Помните, как она встретила меня, когда я приехал в Янгишахар? Мне же в то время некуда было притулиться.

— Ладно, ладно. Беру свои слова обратно. Проходи в комнату. Сейчас возвратится с работы Аленка, и мы попируем с тобой.

Сергей с опаской взглянул на Якуба Панасовича, убежденный в том, что тот произнес последнюю фразу, чтобы лишний раз упрекнуть его, Сергея, в пьянке с Крупилиным.

Автюхович понял состояние своего юного друга и как можно веселее проговорил:

— Разве ты не хочешь выпить за мой отъезд?

— Простите, сегодня столько событий, что я совершенно потерял голову.

— Что поделаешь, придется простить. Только учти, в следующий раз я буду непреклонен.

Они улыбнулись друг другу и вошли в гостиную.

Раздвижной круглый стол, выдвинутый на середину комнаты, был заставлен закуской и бутылками с водкой, водой, лимонадом. На тумбочке, рядом с телефоном, стоял огромный букет цветов.