На углу, у Патриарших...

— А сияешь как начищенный медный таз. Докладывай лучше! — приказал Сергей.

Лепилов положил на стол фотку и ликующе произнес: — Рома!

— Романа жрет саркома. Ариведерчи, Рома, — неожиданно даже для себя выдал Никольский дурацкий стишок. Изумился своим словам. — С чего это я? Дальше, дальше говори.

— Племянник Андрианова, — заговорил Миша, едва сдержав смешок, вызванный выходкой начальника. — Объявился года полтора тому назад. Посещал дядю чуть ли ни каждый день. Часто оставался ночевать…

— Подожди, — прервал его Никольский, снял трубку, набрал номер, нажал кнопку громкой связи. — И послушай, — после третьего гудка где-то сняли трубку и уверенный мужской голос произнес «Да». — Я хотел бы поговорить с полковником Меньшиковым.

— Здравствуйте, Сергей Васильевич, — обрадовался собеседник.

— Уже по голосу узнаете, Юрий Николаевич, видно, очень уж я вам надоел. Здравствуйте. У меня к вам несколько вопросов… — Никольский выжидающе примолк.

— Вероятно, в связи с убийством Андрианова? — спросил Меньшиков. — Задавайте ваши вопросы.

— Хочу предупредить, ответы будет слушать и мой помощник, — предупредил Сергей.

— Да хоть американский шпион, Сергей Васильевич, — хмыкнул полковник. — Спрашивайте.

— Вы знали его? — первым делом спросил Никольский.

— Весьма приблизительно… — Какая-то гадливость послышалась в голосе Меньшикова.

— Но все-таки ваше мнение? — настаивал Сергей.

— Служака без особой фантазии, — нудно затянул полковник. — Скрытен, насторожен, отчужден от сослуживцев. Впрочем, как и они от него.

— Они от него, — повторил Никольский. — Если не секрет, почему?

— О покойниках либо хорошо, либо. — Меньшиков замялся. — Надо плохо, Сергей Васильевич?

— Надо все как есть, точнее, все как было, Юрий Николаевич.

— Вызывала подозрение, да нет, просто брезгливость его нежная дружба с женоподобным сержантом-сверхсрочком, нашим дверным вертухаем, — невольная брезгливость слышалась в словах Меньшикова.

— Ого, в ФСБ на феню перешли! — пошутил Сергей.

— По фене и продолжу, — не принял шутки полковник. — Возникло подозрение, что Андрианов — глиномес.

— Активный педераст, как я понимаю, — уточнил Никольский. Ничего себе кино начинается!

— Вы по этой версии работаете? — спросил Меньшиков.

— Пока нет. Спасибо вам, Юрий Николаевич, и до свидания. — Никольский положил трубку, одним глазом (другой был лукаво прикрыт) уставился на Лепилова. — А что еще тебе мадам поведала?

— Что жизнь страшна и груба, — с пафосом произнес Миша. — Что она из дому боится выйти. Что по телевизору показывают ужас и грязь…

— По ее телевизору? — осведомился Никольский, приподняв брови.

— По обычному, — сказал Лепилов и, спохватившись, вспомнил: — Да, жаловалась, что ее персональный телевизор последнее время барахлит. То показывает, как надо, то полная темнота.

Продолжить рассказ не позволила Анюта. Она не вошла — просунула голову в дверную щель, повела туда-сюда как бы испуганными очами и натужно просипела:

— Здравствуйте, мальчики.

— Новая роль? — поинтересовался Лепилов, а Никольский гавкнул барбосом:

— Тебя кто сюда пустил?

Анюта тотчас же вышла из одного образа и вошла в другой. Осторожно проникла в кабинет, по-девчачьи клоня голову, застеснялась, замерла в нерешительности.

— А я не знаю… как-то само собой получилось… извините, если что…

— По ней Паршиков неровно дышит, — дал пояснения по ходу действия Лепилов.

Пояснение это почему-то рассердило Никольского, и он сказал Лепилову:

— Нечего ей здесь делать.

— Ну, это мне решать, — уверенно возразила третья Анюта. — Да и вообще я ваш внештатный сотрудник, секретный агент, что хочу, то и ворочу.

— Тогда вороти быстрее. Что тебе? — Ныне Никольский джентльменом не был.

— Ты хоть знаешь, кто такой Тенесси Уильяме? — с доброй насмешкой спросила Анна.

— Мишка знает, — буркнул Сергей. — Знаешь, Миша?

Лепилов важно кивнул.

— Так вот, завтра у нас «Трамвай желание», и я — главная. Держи два билета в тот же третий ряд! — Она протянула ему билеты.

Никольский в размышлении взял бумажку за угол.

— А второй кому? — спросил он недоуменно.

— Мишку захвати, — Анюта скорчила рожу Лепилову. — Он знаток.

— Все? — нетерпеливо осведомился Никольский.

— Усе, шеф, — голосом Папанова из «Бриллиантовой руки» подтвердила Анюта.

И вдруг Никольского осенило:

— Нютка, картинки посмотреть можешь? — И кивком указал на фотографии.

Анюта зашла ему за спину, через его плечо глянула на мини-экспозицию, заметила с пренебрежением:

— Ничего интересного. Дружный коллектив голубых.

— Знаешь кого-нибудь из них? — насторожился Никольский.

Анюта брезгливо фыркнула — настолько выразительно, будто разом произнесла целый мини-монолог: да, мол, знаю кое-кого, но от подобных знакомств ни удовольствия мне, ни пользы.

— А этого? — Никольский через плечо протянул ей фотографию Ромы.

— Личико знакомое, — поморщилась Анна. — Недавно где-то видела… — она примолкла, вспоминая, и вдруг обрадовалась: — Точно! Вчера! В клипе то ли Салтыковой, то ли Ветлицкой — он на подтанцовке кривлялся, пантеру изображал. По ТВ-6.

— Точно? — осторожно, боясь спугнуть удачу, спросил Никольский.

— Господи, врать-то мне зачем?! — спросила Анна удивленно.

— Ты молодец, Анюта, — похвалил он. Пообещал: — В штат возьму.

— И удостоверение выдай, красную книжечку! — подхватила девушка. — Все?

Глядя на нее и в то же время мимо, Никольский задумчиво кивнул.

— Тогда прощевайте, пацаны! — залихватски подбоченилась уже то ли четвертая, то ли пятая Анюта. — Завтра увидимся!

Она упорхнула. Проводив ее глазами и обернувшись к Лепилову, Никольский по-волчьи оскалился.

— Задачу свою понимаешь, Лепилов? На ТВ-6, с клипа копию, узнай, какая фирма его снимала…

— И далее со всеми остановками — перебил Лепилов. — Не первый год замужем, Сергей Васильевич. Я Вешнякова в подмогу возьму. Можно?