На вершине отчаяния

— Уже. — Эйдес подтолкнул к нему другую стопку листков.

Зарим бросил на нее только быстрый взгляд.

— Я в этом ни фига не понимаю. Если только ты не сыграешь.

— На чем?

— Найдем. Тебе клавишные или струнные?

Эйдес встрепенулся.

— Ты серьезно? Я же так просто, чтобы выплеснуть чувства.

— Вот и выплеснешь, ты на каких инструментах играешь?

— Я… — Эйдес замялся и вдруг покраснел. — Я больше не флейте. И немного на гитаре.

Зарим удивился.

— Если ты не музыкант, то как ноты написал?

— Это не трудно, если твоя память хранит все нотные записи, которые ты когда-либо видел. Я не слышу музыку в голове, как это происходит у менестрелей. Я понял алгоритм написания мелодии и вижу ее математически.

Зарим хлопнул себя по лбу и захохотал.

— Эйдес, ты уникум. Впервые в жизни слышу про музыкальные алгоритмы. Ты где таких слов нахватался?

— Ты музыку послушать хочешь?

— Хочу. — Зарим отсмеялся, утер выступившие слезы, и покосился на стихи. — Давай так, я сейчас прочту пару раз, что ты тут по написал, а потом устроим для девочек маленький концерт. Ты сыграешь, а я спою.

— Надеюсь, ты поешь лучше чем Эния.

При упоминании о том, какой Эния была, Зарим грустно улыбнулся.

— Я бы многое отдал, чтобы услышать, как она сипит. И честное слово даже не улыбнулся бы ни разу.

— У вас это серьезно? — Вдруг спросил Эйдес.

— Нет. — Зарим прекрасно понял, что тот имел ввиду, разве скроешься от Высшего, который запросто читает твои мысли. — У нее серьезно с Аликаем, а у того одни ветер в голове, так что все очень и очень запущенно.

— А ветер питает нежные чувства к тебе. Ты поэтому одиночка и ведешь бродячий образ жизни?

— Аликай в будущем наследует престол. Его воспитывали иначе, чем меня. Он обязан быть государственным деятелем. А я волен выбирать себе судьбу, какую пожелаю. То, во что мы с тобой ввязались больше от скуки, а не реального желания помогать. Я это говорю, чтобы ты не питал на счет меня особых иллюзий. Я действительно такой, как обо мне говорят.

— Бабник, не пропускающий ни одной юбки, лоботряс и никчемный прожигатель жизни? Ты это имеешь в виду?

Зарим кивнул, и чтобы закрыть тему взялся читать стихи, да так увлекся, что не заметил как Эйдес ушел.

К вечеру вернулись остальные. За ужином Зарим всем рассказал про стихи и музыку, что написал Эйдес. Это вызвало небывалый интерес, так как маги давно знали о увлечении друга, а двуликим было просто интересно послушать новую музыку. Так что обыкновенный ужин плавно перешел в музыкальный вечер.

Когда уже все расходились спать, Аликай поманил Зарима за собой и они вышли на балкон. Стояла прекрасная морозная ночь. Город сверкал миллионами огней. С улицы даже через парк слышалась музыка, смех и громкие голоса жителей, высыпавших на улицы города. Алиррана праздновала наступление нового года.

— Ты хотел мне что-то сказать? — Зарим оперся на перила, и устремил взор не на племянника, а на город.

— Они приняли решение. — Голос у Аликая был глухим и каким-то надломленным, как будто ему было трудно говорить.

— Я знаю какое, можешь не говорить. — Зарим уронил голову на грудь.

— Откуда?

— Я бы сам на его месте поступил точно также.

— Бросил единственного ребенка в мясорубку войны, с нулевым эффектом?

— Почему с нулевым? — Зарим глянул на племянника. — Эния эфир. Ей любая магия доступна. Заполучив девушку, остальные Владыки успокоятся и оставят других эфиров в покое. Пока ей будут промывать мозги, Элеонора наберется сил и лет через пятьдесят раздавит этих гадов как блох. Можно было бы пойти еще дальше и выдать ее замуж за наследника Нориса, но думаю этот план не прошел на голосовании.

— Ты подслушивал?

— Аликай, не будь ребенком. Все это легко просчитывается. У Ройка и Элеоноры не было другого шанса. Отдав дочь на растерзание врагам, они выигрывают время на укрепление позиций. И на твоем месте я бы не переживал так за девушку. С ней ничего не случится. Она слишком ценный заложник и как единственная управа на Ройка и Элеонору будет жива и здорова пока те будут вести себя хорошо. А за эти годы, она постигнет таинства других школ и сама станет достаточно опасной и взрослой, чтобы принимать уже собственные решения. Не забывай, что она из касты Высших.

— Ты упускаешь одну деталь. — Голос Аликая стал ледяным. — Эния зверь, а не человек. Магия для нее больше не доступна. Она не проживет пятьдесят лет и ничему не научится.

— Тогда ее родителям придется поспешить только и всего. Откуда мы знаем об их истинных возможностях. Они остановили вселенский хаос девятнадцать лет назад. Может им нужен всего год, чтобы разрулить эту ситуацию, или того меньше.

— Есть еще кое-что, о чем ты не знаешь. — Аликай оперся о перила в точности копируя позу дяди и также понурил голову, от чего его длинные всегда распущенные серебряные волосы скрыли лицо.

Зарим молчал не спрашивая. Если Айк решится, сам расскажет. Нет, так он ничем помочь не сможет.

— Я как и вы заключил сделку с богом. Только совершенно по другому поводу.

Теперь Зарим молчал, переживая удивление. Вот ведь сопляк, когда только успел снюхаться с богами.

— ОН пришел в Мирру, уж не знаю зачем. Классный, веселый парень. Мы познакомились, погуляли хорошо, а на утро с чудовищного похмелья он предложил исполнение заветного желания в обмен на услугу. Я сдуру согласился. Думал все это пьяная шутка…

Айк вскинул голову и глянул Зариму в глаза.

— Я ценою собственной жизни поклялся защищать Энию. Она погибнет, попав в руки магов. Они просто убьют ее, тем более сейчас, когда она так беззащитна, а потом объявят Ройку и Элеоноре войну и все повторится вновь. По условиям сделки если я не уберегу ее, я лишусь двуликости и стану простым смертным. После того как это произошло с тобой, ты лучше других должен понимать истинную цену которую мне придется заплатить.

Зарим только и смог кивнуть. Да и что сказать на такое.