На волоске

— Завтра я должен посетить Храм перед отъездом. Хочу пригласить вас туда. Вы как-то обмолвились, что еще не были внутри. Когда вы говорите о Храме, я вижу в вас страх, Малисат. Я готов помочь вам его победить. Вы не похожи на людей, которых я знаю. Ни на одного, какое сословие я бы ни вспомнил. Мне кажется, вы все еще подвластны богам из вашей прошлой жизни, о которой так много говорили. Пока вы не примете этих, вам тяжело будет даваться любое дело.

— Нет, мне и так все нравится, Шоа… ридган, - выпалила я и опустила глаза.

— Завтра утром я пришлю за вами карету. Можете отказаться, но тогда будете жалеть, что долго не увидите меня. Знаю, - он, заметив, как я свела брови, показывая, что совсем не прав, выставил ладонь перед собой, будто стараясь оборониться от моего антагонизма, - вы хотите казаться независимой, но сила не всегда кроется в независимости, Мали. Примите мою помощь, а я, в свою очередь, пообещаю вам, что по возвращению не появлюсь здесь до тех пор, пока вы сами этого не захотите.

— То есть… Вы хотите, чтобы я сходила с вами в Храм, приняла вашу помощь, суть которой так и не понимаю, и за это вы больше не станете преследовать меня…

— Именно так, боргана.

— Что за помощь вы мне навязываете? – теперь уже улыбнулась я. Внутри теперь как в котле, горели моя неуверенность в поступке и страхи. Я не была уверена, что хочу распрощаться с ним, но, как он точно подметил, моя «независимость» требовала, чтобы я захотела его ухода из моей жизни.

— Я оставлю вам своего человека. Он будет отвечать за вашу безопасность, помогать во всех вопросах, которые могут возникнуть, включая вопросы в канганате и всей Синцерии. Я хочу, чтобы ваша школа была под моей защитой. Но, обещаю, лично мне вы не останетесь должны, и, повторюсь, я больше не стану «преследовать» вас, - он встал, давая понять, что разговор закончен. Я последовала за ним. И когда он выходил на улицу, накинув на голову капюшон плаща, быстро обернулся и добавил:

— Вот эта карета и этот возница прибудет завтра до первых колокольчиков. Я буду ждать вас возле Храма.

После ухода Шоарана я заставила себя продолжить работу над париком. Голова была занята обдумыванием разговора, но я уже понимала, что завтра утром я поеду в Храм. Где-то внутри я делилась между радостью, что он больше не будет мелькать передо мной, заставляя вспоминать мой дурацкий сон, который я считала правдой, и грустью, потому что не увижу его долго. Да и позволит ли мне моя гордость после его возвращения прийти первой? Скорее всего, нет.

Успокоившись тем, что сейчас важнее безопасность, хоть какая-то роль в этом обществе, стабильный доход и понимание этого мира, я к моему светильнику из водорослей добавила пару свечей и углубилась в работу.

Карета была подана, как и обещал Шоаран, рано утром. Я старательно причесалась, надела новое платье, которое настойчиво предложила купить Валия, а заплатить за него, как только появится возможность. Брать деньги из тех, что остались после оплаты аренды из данных мне Светланой, я не торопилась, потому что нужно было купить ножницы для каждой ученицы, собрать наборы камней для завивки, да и по мелочам для класса нужно было еще много всего.

Использовать одну из комнат для служанок как ванную я решила в первый же день, когда пришлось ночевать в школе. Мы с моей новой помощницей во всех делах, прыткой Мидели, убрали две кровати, оставив одну как место, где можно присесть, разложить чистую одежду, да и полежать, если придется. Затащили внутрь самое большое корыто, которое, скорее всего, принадлежало хозяйке дома.

Я, тщательно вымытая, свежая и с заплетенными на голове двумя объемными косами, о чем позаботилась Палия, вышла к карете. Я впервые чувствовала себя красивой. Нет. Не только здесь, а вообще. Я ехала как местная госпожа, как ридганда. На карету смотрели редкие прохожие, но я старательно пряталась и смотрела в небольшое окошко на рассвет, только-только зарождающийся в небе. Ехали мы небыстро. Полозья то и дело притормаживали по проталинам на каменной дороге. Видимо, рано еще было менять их на колеса. Скорее всего, могли вернуться снегопады, как это бывало у нас в марте.

Чем ближе был Храм, тем сильнее билось сердце. Теперь страх перед этим строением стал несущественным по сравнению с тем, что мне придется снова быть рядом с Шоараном.

Я увидела его сразу, как только громоздкие двери этого Божьего дома попали в поле зрения. Он стоял прямо возле порога. Вчерашний плащ, непокрытая голова и внимательный взгляд на подъезжающую карету. Знал ли он, что я решилась? Думаю, да, потому что, вернее всего, возница должен был подождать дольше, если я не выйду.

Он сделал шаг к карете так быстро, что возница даже не успел сойти с козел.

— Я рад, что вы решились, боргана, - он не улыбался, а его глаза медленно скользили по моему лицу, отчего мне стало не по себе.

— Храм – главная в Синцерии пристань Богов. Видимо, просто пришло время. Вы угадали, что я готова, - я улыбалась, скорее нервной, неуверенной улыбкой.

— Или же вы так сильно хотите, чтобы я пропал из вашей жизни, - теперь улыбнулся и Шоаран.

Высокий свод внутри Храма поразил меня своим великолепием, показалось на секунду, что я снова дома. И где-то в Греции мне повезло попасть в одно из древних строений, которое люди до сих пор изучают, но так и не понимают, как предки могли такое построить без машин и современных технологий.

— Каждое крыло Храма принадлежит одному из Богов. Женщины предпочитают говорить с Эриной, а мужчины просят силы и мужества у Герстера…

— Но, насколько я знаю, первый Бог здесь Даркан Вершитель. Я думала, что мужчины любят самых главных Богов Пантеона.

— Даркан, - Шоаран вдруг чуть склонил голову в одну из сторон Храма, - покровитель канафаров, но он следит за теми, кто погиб. Его вотчина – смерть. Пока мы живы, стараемся обращать на него свой взор как можно реже. Но в боях многие вспоминают его имя, чтобы он презрел за воинами, не оставил их в огне, - слова Шоарана были настолько поэтичны и ладны, что я заслушалась было, пожалев, что пресекала наши встречи. Он мог бы много рассказать мне о местных нравах, истории.

В какой-то момент я поняла, что представляю нас сидящими рядом, он говорил что-то, а я внимательно слушала его рассказ. Видимо, теперь я постоянно буду представлять нас беседующими в библиотеке, как вчера.

Зря я отказалась от бутерброда с сыром и мясом, который так старалась втолкнуть в меня Мидели. Слабость навалилась как-то совершенно неожиданно. И страх за то, что мой диабет вернулся, полностью завладел мной.

«Здесь я не смогу жить с диабетом. Даже Светин Мираз мне вряд ли поможет», - было моей последней мыслью, перед тем как тепло, покой и умиротворение окутали мою душу. Я посчитала, что умерла, но видела Шоарана, все еще что-то рассказывающего, людей, которых называли жрецами храма. Откуда я это знала?

Ноги вдруг стали ватными, но, осмотревшись, я поняла, что стою я достаточно уверенно. В голове зашумело.

«Лена, ты слышишь меня?» - голос был похож на голос моей бабушки, и от этого к горлу подкатил ком. Если бы не ощущение какого-то безграничного счастья, я, скорее всего, разревелась бы навзрыд.

Рот не открывался, но, похоже, этот голос прекрасно слышал мои мысли. Я внутренне кричала: «Да, бабуля, да, слышу. Где ты, как тебя увидеть?».

«Я не твоя бабушка, просто, ты слышишь тот голос, что тебе приятен. Это поможет тебе легче смириться с тем, что я сейчас скажу тебе».