Чтение онлайн

ЖАНРЫ

На восточном порубежье
Шрифт:

Как упоительны в России вечера,

Любовь, шампанское, закаты, переулки,

Ах, лето красное, забавы и прогулки,

Как упоительны в России вечера.

Виктор Пеленягрэ

1

Начало 1730 года. Столица Российской империи снова в Санкт-Петербурге, а на престоле, с февраля месяца, восседает императрица Анна Иоанновна. Анна дочь Иоанна V Алексеевича, родного брата ПетраI. Выданная замуж в 1710 году за герцога Курляндского

Фридриха Вильгельма, она на следующий год овдовела. Не выдержал герцог удалой веселой русской свадьбы. Занедужил от излишеств, и скончался дорогой в Курляндию, куда молодые отправились после завершения свадебного гуляния. По велению Петра, из политических соображений, Анна вынуждена жить в Митаве, столице Курляндии. Жизнь там оказалась крайне стесненной. Враждебно настроенное местное дворянство, нужда в средствах, которые после смерти Пера стали почти нищенскими, сделали Анну скрытной и затаившей глубокую обиду. Но члены Тайного верховного совета, по своей недальновидности посчитали ее наилучшей кандидатурой на роль послушной им императрице. Шибко им хотелось править Россией самим через Анну, выходило что-то типа конституционной монархии. Но господа верховники жестоко просчитались, не получилось из нее послушного правителя. Скрутила Анна Иоанновна старые боярские роды в бараний рог, да разогнала по дальним и тихим уголкам империи. Благо, что Сибирь в России имеется, есть куда людишек неугодных ссылать. Около двадцати тысяч человек, знатных боярских семей упекла Анна в Сибирскую вотчину за годы своего правления. А Верховный тайный совет был тут же прикрыт, а вместо него в 1731 году создан Кабинет министров, фактически управлявший страной. И то все не напрасно! Мало по малу вновь на Руси взялись за дела государственные.

Ныне по утру Анна Иоанновна совершенно не в духе. Бирон, ее любовник и фаворит вчера опять хлебнул лишку, да так что все сердечные желания императрицы прахом пошли.

— Что ты рыло воротишь! — кричала на утро, не на шутку обиженная женщина. — Пьешь все, да девок дворовых тискаешь! Срам глядеть! А дела стоят недвижимо!

— Да не ори ты! И так голова раскалывается! — недовольно буркнул разбуженный фаворит.

— Как с императрицей разговариваешь!? — взвизгнула от возмущения Анна Иоанновна. — Забыл, кто тебя из дерма поднял? Враз князьям Долгоруковым на расправу отдам!

— Не надо меня пугать понапрасну! Сама знаешь, что без меня и тебе не поздоровится.

В голосе Бирона появился стальной оттенок, который тут же привел Анну в нормальное душевное состояние.

— Чего взъелась? Извини любый глупую бабу! Но то право, что делами совсем мало стал заниматься. Мне тут докладывали, что Семеновский полк куражи чинит, Лизка у них матушкой кличется, и желают сделать ее императрицей. Не слыхал про такое?

— Не слыхал! Все это глупости и наговоры. Елизавета девушка веселая. Ей развлечения подавай. Балы, охота, любовные страсти вот, что ее интересует. И между тем не глупая, знает, что хоть и царевна, а в монастырь угодит может.

— Нашел девушка! — усмехнулась Анна. — Лизка, баба давным-давно, небось уже ни раз скидывала. Вся в мать свою пошла, безродную лифляндку. Благо, что незаконно рожденная, и не быть ей императрицей, но ведь чего доброго нарожает! Тогда лишь одна смута и порча рода Романовых будет. Может правда отправим ее в монастырь. Пускай в послушницах грехи родительские замаливает?

— Глупости говоришь! Елизавета, дочь Петрова. Если ее обидишь, то и память о Петре Великом запятнаешь, а вот этого гвардия точно не простит. Ты бы лучше тех, кто в фаворе у Елизаветы, к себе прибрала тайно, чтобы доносили о неладном, а неугодных долой от нее.

В этот момент оба замолчали, думая казалось каждый о своем. Но эти два человека, императрица Анна Иоанновна, дочь Ивана V Алексеевича, брата Петра I, и безродный курляндский немец Эрнст Иоганн Бирон подумали об одном и том же офицере. Им был поручик лейб-гвардии Семеновского полка Алексей Яковлевич Шубин. Блестящий

жизнерадостный офицер, редкий красавец и отличный любовник, в настоящее время до безумия влюбленный в цесаревну Елизавету Петровну. Та отвечала взаимностью не менее, а может даже и более пылкой.

Он был настолько хорош, а их отношения с цесаревной столь чистосердечны, что уже несколько лет был в центре внимания всего двора. Эта любовь стала причиной небывалой популярности поручика и цесаревны в Семеновском полку, и для многих причиной для ненависти, ревности, завести.

Если говорить о Анне Иоанновне, то это была ревность. Нет, Анна всю свою жизнь была верна Бирону, и то была ревность перемешанная с завистью.

— Какого мужика отхватила себе Лизка! Говорят, что на весь Петербург первый красавец! — Подумала будущая императрица при первой встрече. — Везет же! Мой Эрнст с ним даже рядом не стоит.

С той поры и возникло у нее желание нанести Елизавете смертельный удар, лишив ее любимого человека.

Ну, а у Бирона были более существенные причины нелюбви к Шубину. Еще не будучи всесильным фаворитом, а лишь просто любовником претендентки на престол, он проявил небольшую бестактность по отношению к цесаревне, за что тут же получил в зашей от поручика лейб-гвардии.

— Чего это ты ее защищаешь! — усмехнулась императрица, — или тоже по Лизке сохнешь?

— Ты матушка вот, что сделай! Поручи Миниху, ведь тайная канцелярия в его ведении, установить надзор за Александровским поместьем, где ныне почти постоянно пребывает Елизавета, а более того за неким поручиком Шубиным, что у нее в полюбовниках числится. Пускай своих соглядатаев к ним в прислугой устроит, да потом нам донесет все подробно. Там и решим что делать.

2

Поместье Александровское. Лето 1730 года. Через открытое окошко, затянутое ажурной шелковой тканью в спальню цесаревны Елизаветы беспрепятственно проникал утренний воздух. Своей свежестью он ласкал утомленные любовной страстью молодые здоровые тела Елизаветы и Алексея. Они с трудом отходили от страстных любовных утех, сколь услаждающих столь и утомительных. Их пребывание в Александровской слободе удалило их от придворной жизни, а реалии жизни отошли на задний план. Они жили как супруги и мыслили как супруги.

— Милый Алексей, — тихо прошептала Лиза. — У меня есть для тебя сказка.

— Сказка добрая или грустная? — отрешенно молвил поручик, нежно лаская тело цесаревны.

— Не знаю! Для меня как то и радостно и боязно! — опять чуть слышно шепнула Лиза и плотнее прижалась к любимому.

— Боязно не должно быть я ведь рядом с тобой, — прозвучало горделиво и как то не очень серьезно.

— Я тяжела, — опять шепнула цесаревна, — повитуха сказала, что уже которую седмицу. По глупости своей ранее, и внимание не обращала.

Наступила загадочная тишина. Ни то, что Шубин испугался, но как то все обернулось неожиданно, и что делать в данном их положении, было абсолютно не ведомо.

— Лизонька дорогая! — наконец молвил он, слегка растерянно. — Я рад и готов на все, но не знаю, что нам сейчас делать!?

Цесаревне это показалось весьма забавным. Она хихикнула и задиристо сказала.

— Мы с тобой повенчаемся! Тайно! Как моя сродная сестрица царевна Просковья с Иваном Ильичем Дмитриевым-Мамоновым. Ныне глянь при дворе у сестрицы Анны Иоанновны пребывают.

— То родные сестры, — заметил Шубин, а затем авторитетно заявил. — Как велишь, так и будет! Люблю я тебя более жизни и готов на любые муки!

Зря было им, то сказано! Может от того сглаз и пошел, со всей этой историей.

К масленице, царевна разродилась двойней, мальчик и девочка. Роды прошли благополучно, не напугав и особо не измучив молодую маму.

Наступившая весенняя распутица отделила Александровское от всего мира, и этот российский уголок стал прибежищем уединения и радостных забот. Во дворце цесаревны господствовал покой и согласие.

Поделиться с друзьями: