На все четыре...

Я повторил попытку оттолкнуть его ещё одним ударом локтя. На этот раз более успешно. Нож, валяющийся под ногами, я отшвырнул ступней в сторону, (его мы сейчас из уравнения пока вычеркиваем), а сам, поскольку, по прежнему удерживал его за запястье, заломил ему руку за спину. Совершенно ментовским приемом. (Немец показывал как надо). И завалил его на песок, по прежнему удерживая руку. Всё! Противник полностью обездвижен. На любое его трепыхание я отвечаю лишь усилением нажатия. Никуда теперь не денется. Можно спокойно дождаться когда опомнится охрана и… Т-щ-щ-щ-щ… Всё мое тело выгибает дугой от боли, а сознание меркнет.

Впрочем, в себя я прихожу довольно быстро. Я лежу тут же, на песке арены, и вижу над собой стоящего злющего Сиплого, размахивающего электрошокером:

— Разошлись все быстро! Ну! Я кому сказал? Все отошли!

Кольцо любопытствующих гладиаторов колыхнулось, разошлось пошире, но никуда не делось. Интересно же. Хоть какое-то событие в этом пекле. Я зашевелился, пытаясь рассмотреть где же мой противник. А, вот он. Рядышком лежит. Похоже, тоже заряд электричества схлопотал. Так ему и надо! Вот только я, похоже, зря забарахтался. Увидев мои шевеления Сиплый, не раздумывая, снова ткнул в меня своей игрушкой. Т-щ-щ-щ-щ… Ах ты ж, б…ь, еб….й случай, гондон штопанный… Меня опять выгибает и снова темнота.

Повторно я прихожу в себя уже в своей кибитке на кровати. Рослая девица в нарочито медицинском халате (сидевшем на ней как на корове седло) обрабатывала перекисью водорода укус на плече. Не знаю, как со стороны, а мне вот практически перед глазами рана выглядела жутко. Ведь самую малость только кусок мышцы не вырвал, гаденыш! Мало мне моей многострадальной левой руки (кстати, порез на предплечье уже забинтован), так теперь ещё и правая тоже. По ней от укуса расходились волны боли, отзываясь, порой, в самых неожиданных местах. Например, хотел пальцами пошевелить, а в плечо, в место укуса в ответ словно гвоздь раскаленный втыкают.

— Шиша, ты очнулся? — из-за спины «гренадера от медицины» выглядывает испуганная Сова.

— Вроде как… - неуверенно отвечаю я, глядя как медичка накладывает тампон на рану и приклеивает его лейкопластырем крест накрест по две полоски в каждую сторону, сооружая импровизированную решётку. — Что это было вообще?

— Куктай пытался тебя убить, — объясняет мне как дитю неразумному мой персональный «капитан очевидность». — Но ты его скрутил, а когда Сиплый с шокером прибежал, он с перепугу, и тебя и Куктая вырубил, и всех остальных разгонял. Пока ещё охранники не набежали. Смешно смотреть было. Пытается грозно выглядеть, а видно, что он сам всех окружающих боится.

— Ага. «Ржака полная», — мрачно соглашаюсь я, еще раз пытаясь пошевелить пальцами. Ну, в принципе, слушаются, но болью в плече каждое движение отзывается. Вот непруха! А ведь мне, возможно, уже сегодня вечером на арену выходить. Чёрт, как все не вовремя! — «Обхохочешься».

— Так, «юмористы», — подает голос этот гренадер от медицины в женском обличье. — Повязки не снимать, не мочить, не теребить. По идее на полное заживление недели три надо бы, но кто знает сколько вы тут ещё продержитесь. Если до завтра доживете, я утром зайду, перевязку сделаю.

— Премного благодарен! — абсолютно искренне произношу я, и тут же комплимент вдогонку. — Не думал, что у восточников найдется столь высококвалифицированный специалист по медицине.

— Много ты понимаешь в моей квалификации, — пренебрежительно дергает она плечом, но я-то вижу, что оценка ее профессиональных качеств ей приятна.

— Ну кое-что и я понимаю, — абсолютно серьёзно говорю в ответ. — Не знаю как обстоит дело с медицинским образованием, хотя оно явно имеет место быть, а вот многочисленная практика видна невооруженным взглядом.

— Однобокая практика, — немного грустно замечает медичка. — С колото-резанными ранами, переломами и ушибами я постоянно сталкиваюсь, а вот по болезням…

— Что же это, никто у вас не болеет обычными болезнями? Простудами, да расстройствами желудка?

— Ну почему же? Бывает. Вот только лечить их... Рабов не лечат! Симулянты, мол, они все, и всё. А у Шварца и его окружения свой медик есть. Так что мне только и остаётся, что вот вас штопать, чтоб на арену выйти могли.

— А охрана? Окружение Колизея?

— Да этих скотов только от похмелья по утрам лечить надо. Достали уже! Ладно, хорош болтать, мне еще нужно вашего соперника проверить. У него, вроде, нигде крови не было, но руку он как-то неловко держал. Похоже, связки в запястье ты ему порвал. Если кость не сломал даже.

— Врать не буду — сожалеть о его травмах я не буду.

— Все вы такие, — печально смотрит она на меня. — Вам жить всем тут считанные дни остались, а вы всё между собой собачитесь.

— Я к нему ничего не имел, — пожимаю я плечами. (Получилось как-то однобоко. Укушенное плечо опять отозвалось болью и высоко не поднялось.) — Это ж он на меня кинулся со своей железякой.

— Так я про это и говорю, — кивает она. — Вы, мужики, вечно на агрессии. Все писюнами меряетесь.

— Девчонки, надо полагать, не такие? — вопросительно выгибаю бровь. — Даже те, кто на арену попали?

— Много ты понимаешь, — совсем печально отвечает медичка. — Вот Скотинина с Глинок… Она ж вольная! Никто её силком на арену не тянул. Ну, разве она б сюда пошла, если…

— Если? — подбадриваю я замолчавшую девушку.

— Если б её Шварц на крючок не поймал. У нее же брат есть меньший. Больной. Диабет. Ему инсулин нужен ежедневно. То, что у них в Глинках в аптеках было, Скотинина сразу всё собрала. Вот на несколько месяцев ей и хватило. А теперь — кончился. А новых-то завозов нету. Некому делать больше. А у Шварца есть запас. Он аптеки качественно прошерстил. Вот и купил её за инсулин… Чем дальше по турнирной сетке уйдет, тем больше получит.

— А если она сразу погибнет?

— Всё равно даст сколько-то. Точнее, уже дал. Сразу, как она согласилась участвовать. Немного, но сразу. Ей тогда выбирать особо не приходилось. Брат уже на грани был. Вот так-то. А ты говоришь: девки агрессивные.

— А с Навой что? — пропускаю мимо ушей её необоснованное утверждение в том, чего я никогда не говорил. — Там же тоже явно какая-то гнилая история с её парнем?

— Ну, если, даже ты это заметил… — она просто махает рукой. — Парнем его назвал. Козёл он, а не парень! Задурил девке голову, и…