На языке улиц. Рассказы о петербургской фразеологии
Шрифт:
Впервые опыт типового строительства жилых домов был предпринят в Петербурге еще при Петре I. Разработанные архитекторами Д. Трезини и Ж. Б. Леблоном так называемые образцовые дома для «бедных», «именитых» и «зело именитых», которыми должны были застраиваться улицы Петербурга, представляли собой не что иное, как попытку стандартизировать все строительство. В 1768 году Екатерина II учредила Комиссию для устройства городов Санкт-Петербурга и Москвы, в обязанности которой вменялось создание «всем городам, их строениям и улицам специальных планов по каждой губернии особо». Комиссия за время своего существования успела перепланировать 416 городов из 497, существовавших тогда в России. Первым крупным городом в этом ряду была Тверь. При проектировании Твери был использован
Успешному развитию типового строительства способствовал господствовавший тогда в России архитектурный стиль классицизм, который провозглашал строгость формы, скупость декора и превосходство функциональных особенностей над внешней эффектностью. Во второй половине XIX века о типовом строительстве уже не говорили. Каждое здание старалось отличаться от соседнего в первую очередь индивидуально решенными фасадами. Типовой могла оставаться разве что общая планировка доходных домов. Но и эта особенность с развитием эклектики и особенно модерна все более и более исчезала, уступая место свободной планировке.
Первая попытка реанимировать типовое строительство была предпринята в 1930-х годах при проектировании в Ленинграде рабочих жилых городков в разных районах города — Кировского, Ботенинского и других. Тогда же началось возведение так называемых «Сталинских домов». Они предназначались для среднего и высшего звена партийных и государственных чиновников и поэтому отличались повышенным качеством строительства и улучшенной планировкой квартир. С 1931 по 1956 год в Ленинграде было построено 1956 таких домов. Сегодня это составляет ни много ни мало 9,1 процента всего петербургского жилого фонда.
Но особенно пышным цветом расцвело типовое строительство в 1960–1970-е годы. Начатое по инициативе Н. С. Хрущева, массовое жилищное строительство породило целые типовые однообразные кварталы так называемых «Хрущевок», или «Хрущоб». Всего таких домов было выстроено 5874, что составило 26 процентов всех зданий в Петербурге. Автором первого экспериментального проекта таких домов был эстонский архитектор Март Порт. Поэтому среди архитекторов и строителей бытует еще одно фольклорное название «Хрущоб»: «Портянки». Затем появились дома, которые якобы строились по индивидуальным проектам, но на самом деле по существу оставались такими же типовыми. Это можно легко проверить по прозвищам, которые они получили в городском фольклоре: «Китайская стена» на Придорожной аллее, 21; Варшавской улице, 51; Серебристом бульваре, 15; улице Типанова, 29; раскрашенные в разные цвета «Попугаи», или «Попугайники», вдоль Ленинского проспекта на Юго-Западе; «Этажерки» и «Свечи» — соответственно на Площади Победы и у Володарского моста; «Коробки» в районе улицы Костюшко; многочисленные «Куриные ножки» на набережной реки Смоленки Васильевского острова и, наконец, «Корабли» практически во всех районах города.
В настоящее время строить по типовым проектам считается неприличным. Благодаря этому отрадному обстоятельству застройка новых районов Петербурга становится если не ярко индивидуальной, то все-таки более разнообразной. Но старинная поговорка жива, и мы ею пользуемся, когда сравниваем однообразные, скучные, как две капли воды похожие друг на друга, жилые кварталы, выросшие в 1960–1980-х годах в многочисленных городах и поселках бескрайней страны.
Более удачного материала для уничижительной характеристики человека как малообразованного и невежественного, чем зримый образ единственного в нашей истории высокопоставленного чернокожего вельможи, Абрама Петровича Ганнибала, пожалуй, не сыскать. Известность прадеда А. С. Пушкина по материнской линии, военного инженера и генерал-аншефа, который начинал свою карьеру с должности камердинера и личного секретаря Петра I, была поистине всероссийской. Да и мифология, сложившаяся за три столетия вокруг имени этого незаурядного и высокообразованного человека, в основном сводилась к его экзотическому африканскому происхождению и необычному для северного края цвету кожи.
Как Ганнибал появился в России, истории хорошо известно. В 1705 или 1706 году русский посланник в Константинополе Савва Рагузинский прислал приобретенного им на рынке рабов чернокожего
ребенка в подарок Петру I. Царь крестил десятилетнего мальчика, дав ему, в качестве восприемника, свое отчество и имя Абрам. С фамилией сложнее. Согласно одной легенде, Абрам Петрович получил ее лично от Петра в честь легендарного полководца Древнего мира — покорителя Карфагена Ганнибала; согласно другой — присвоил себе сам, в память о своем африканском происхождении. И произошло это гораздо позже, уже после смерти Петра I. Во всяком случае, известно, что первоначально чернокожего генерала звали Абрам Петров и только потом, через несколько десятилетий, «Петров» превратилось в «Петрович». Тогда же появилось и добавление — Ганнибал.Предполагаемый портрет А. П. Ганнибала. Неизвестный художник. XVIII в.
Как мальчик, родившийся в Эфиопии, попал на невольничий рынок в Турции — неизвестно, но в семье Пушкиных сохранилась легенда о том, что единокровный брат Ганнибала однажды отправился на поиски Ибрагима, как звали мальчика на его родине. Не найдя Ибрагима у турецкого султана и узнав каким-то невероятным образом, где надо его искать, брат будто бы явился в Петербург с дарами в виде «ценного оружия и арабских рукописей», удостоверяющих княжеское происхождение Ибрагима. Братья встретились, но ставший к тому времени православным Абрам Петрович Ганнибал, как рассказывает предание, не захотел вернуться к язычеству, и «брат пустился в обратный путь с большой скорбью с той и другой стороны».
Совсем недавно, уже в наше время, эта легенда вроде бы получила неожиданное подтверждение. Некий Фарах-Ажал, проживающий в поселке Неве-Кармаль на территории современного Израиля, рассказал журналистам, что один из его предков в Эфиопии по имени Магбал мальчиком был подарен «белому царю». Это происходило во время какой-то войны, когда «белый царь» помогал эфиопам оружием. В деревне до сих пор живет легенда, что Магбал был обменен на это оружие. Через много лет до эфиопской деревни дошли сведения о том, что Магбал стал большим человеком у «белого царя». Портрет мальчика, сделанный художником, находившимся в составе миссии «белого царя», по утверждению Фараха, до сих пор хранится у одного из многочисленных родственников Магбала. Кстати, определение «белый» на родном языке Фараха обозначает не только цвет кожи, но и такие понятия, как «холод», «лед», «снег», что придает легенде еще большую достоверность.
В народе Ганнибала окрестили «Арапом Петра Великого» и «Черным барином». Напомним, что «арапами» до сих пор на Руси называют чернокожих, или просто темнокожих людей. В старые времена такое определение было довольно широко распространенным. Иногда это обстоятельство приводило к самым невероятным происшествиям. Одно из преданий рассказывает, как однажды ночью, возвращаясь из Петербурга в свое имение Суйду, Ганнибал нанял извозчика. К утру приехали в Суйдинскую вотчину. Было уже довольно светло. Извозчик повернулся к барину, чтобы получить плату за проезд, но, взглянув на него, в ужасе закричал: «Вез барина, а привез черта!» Потерял сознание и упал с тарантаса.
Между тем в современной Суйде память о любвеобильном «Черном барине» сохраняется до сих пор. Многие суйдинцы считают, что в их жилах течет африканская кровь и вполне откровенно называют себя побочными потомками Абрама Петровича.
По некоторым источникам, традиция ежедневного сигнального выстрела из вестовой пушки, производимого с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости ровно в 12 часов дня, возникла в 1856 году, когда в Петербург начали поступать по телеграфу сигналы точного времени из Пулковской обсерватории. Однако, если верить фольклору, этот обычай зародился еще при Петре I. Будто бы однажды, прибыв в Кронштадт для решения исключительно важного дела, он потребовал к себе главного подрядчика на строительстве крепости. Но тот, как назло, оказался на обеде. «Хорошо, — проговорил Петр, — подождем, пока он отобедает». Когда тот наконец явился, царь вызвал другого строителя. И услышал ответ: «На обеде он, государь». — «Ладно, потерпим», — едва сдерживая монарший гнев, проворчал Петр. Но когда эти двое предстали перед царем, оказалось, что и третий человек, который был нужен Петру, только что ушел перекусить. «Да что же это такое! — в сердцах воскликнул Петр. — Пусть же отныне все обедают одновременно. А чтобы никто не смог перепутать время обеда, впредь пусть с крепостной стены пушка палит. Это и будет время начала обеда».