На задворках галактики. Трилогия

— Тем лучше, — Масканин улыбнулся, но подмёрзшие губы исказили улыбку, вышла такая себе деревянная ухмылочка.

Поручик переполз на задний край воронки, выглянул. Прячась за убитым товарищем в дюжине метрах от воронки, на него ошалело глядел совсем молодой егерь. Шапку и каску он потерял, отчего ветер теперь игрался чубчиком на коротко стриженой балде. Заляпанное грязью лицо, обрамлённое короткой, не заматерелой ещё бородкой. Есть борода, значит женат. По обычаям вольногоров бороды могли носить только женатые.

— Передать по цепочке, — скомандовал Масканин, глядя в шальные глаза егеря, — сразу за мной общий бросок. На полста метров. Равняться по мне.

Его слова услышали все залегшие поблизости. Не пройдет и минуты как приказ разойдется по отделениям.

Максим не сомневался в точности исполнения приказа. Бойцы в большинстве тёртые, знают, что при начале артиллерийской поддержки дистанция между пехотой и рубежами огня не менее двухсот метров. Ближе опасно, недолёты случаются, шальной осколок схлопотать можно. Да и в правилах стрельбы артиллерии меньше двухсот метров запрещено.

Выждав минуту и накинув для верности ещё одну, выскочил из воронки. Пригибаясь, пробежал полсотни метров и спрыгнул в покинутый и совсем не пострадавший окопчик боевого охранения. Первая полурота последовала за ним. Вскоре сделала бросок и вторая полурота. Зимнев не спал. Всегда лучше иметь меньшую дистанцию для последнего броска к вражеским позициям. Лишние метры могут дорого обойтись. Эту азбуку прапорщик Зимнев выучил.

Зарядив красную ракету, Масканин выстрелил вверх, обозначив таким образам свой рубеж. Сделал он это на всякий случай. Танфиев на своем КНП или наблюдатели полкового дивизиона вполне должны были видеть, где залегла рота. Но знают ли об этом в гаубичных батареях — это вопрос. Несогласованностей, как и ошибок всегда хватало. Не то чтобы часто, но они случались.

Ровно через десять минут артиллерия перенесла огонь на вторую траншею, пресекая тем самым возможную помощь защитникам первой линии.

К этому времени поближе подтянулись ПРОГи, готовясь теперь с двухсот метров поддержать огнём стрелковые взводы.

— Пошли, вольногоры! — Масканин поднялся первым. И сорвался на бег.

В полном молчании егеря пошли в атаку. Вернее, помчались в едином порыве, перепрыгивая через развороченные останки заграждений колючей проволоки. Где–то бахнул разрыв чудом сохранившейся растяжки, которые вместе с другими сигнальными средствами ставили перед траншеями чтобы уберечься от попыток захватить "языка". Криков после подрыва растяжки не было, видимо задевшего убило сразу.

Первую сотню из оставшихся до вражеских позиций метров цепи пробежали трусцой, на второй пустились в "галоп". И в этот момент по цепям разнёсся, дружно и слитно, боевой клич "Ура!!!", унаследованный от древних славян. Наверное не одна тысяча лет уже эту кличу. Рёв десятков и десятков глоток, слышавшихся как раскатистое "РА–А–А!!!", воздействовал на атакующих подобно заклинанию, заставляя превозмочь страх смерти и наполняя презрением к ней, и заодно жаждой уничтожать врага. Да, было в этом кличе что–то такое глубинное, засевшее в потаённых пластах сознания на генетическом уровне. Однако, магии древнего клича поддавались не все, отчего–то она слабо воздействовала на большинство новобранцев и на подразделения с подорванным боевым духом.

Не добежав двадцати шагов, егеря резко залегли. Это был давно отработанный в прошлых боях приём. В траншею дружно полетели "рога", прозванные так по маркировке полукилограммовые наступательные гранаты РОГ-2 с выставленными на удар взрывателями. Пронёсшаяся по траншее серия взрывов внесла хаос в ряды и без того ошеломлённых защитников.

И вот рота ворвалась в траншею, огнём и штыками подавляя сопротивление. Вольногоры очищали позиции в коротких и яростных стычках, приземляясь прямо на головы уцелевших хаконцев. И шли дальше.

Масканин перепрыгнул траншею во главе группы бойцов из второго взвода, устремившись к вырытому наискось ходу сообщения. Там, между оплывших стенок маячили пятнистые каски. К счастью для вольногоров, это была не отсечная позиция, не–то полегли бы в считанные секунды. В этот момент хаконцы не ожидали нападения сверху, до траншеи было не так уж и близко. Пережидали видимо артобстрел где–то в дальнем блиндаже, а теперь спешили на выручку погибающим товарищам. Поэтому посыпавшиеся на них егеря стали полной неожиданностью.

Ещё в прыжке Масканин вогнал штык в горло ближайшего солдата. Приземлился пригнувшись, стремительно выдернул штык, отпихивая ногой тело, и вогнал его в брюхо следующего. А вокруг заработали приклады, штыки, кулаки, бебуты и окованные сапоги егерей. Один только хаконский унтер не растерялся, поймал на собственный штык бросившегося на него вольногора. Но был тут же убит выстрелом в упор ближайшим егерем. Схватка не заняла и четверть минуты.

— За мной, ребята! — скомандовал поручик, закинув винтовку за спину и достав из кобуры "Сичкарь".

Пистолет он переложил в левую руку, отнюдь не являясь левшой. В коротких стычках стрелять можно и левой. А правую ладонь легла удобная рукоять бебута.

Группа пошла по ходу сообщения. Метров через тридцать уткнулась в полузасыпанный поворот, из–за которого выскочил очередной враг. Шедший, как оказалось, первым. Он был застрелен Масканиным в упор. А где–то дальше защёлкали затворами десяток "Коrs –2" – трёхлинейные винтовки хаконской пехоты.

Не раздумывая, двое егерей бросили почти настильно по гранате, метя попасть в узкий ход так чтоб подальше. Ожидая от врага того же, Масканин жестом увлек группу за собой — прямо на врага. И не ошибся. Словно при замедленной съёмке, к егерям полетели две гранаты в ответ.

Не теряя ни секунды, противники сошлись, одновременно выскочив из хода сообщения. За их спинами почти синхронно прогремели взрывы, большую часть силы и осколков которых приняли на себя стенки проходов. А "наверху" пошёл обмен выстрелами и ударами четырёх — и трёхгранных русских штыков и кинжального типа хаконских. И криками. Сперва проорали русские маты и менее экспрессивные хаконские ругательства, потом уже кричали и хрипели умирающие. Всего несколько секунд и из почти двух десятков человек осталось шестеро. Масканин и пять его бойцов.

Поручик вытер бебут о штанину убитого врага, да спрыгнул обратно в ход. Облокотился о стенку, присматриваясь к выжившим егерям, ловя себя на том, что сознание словно выплыло из тумана схватки и прояснилось. И выбрал рыжего детину с расквашенным носом. Все пятеро были в звании рядовых, но требовалось сейчас назначить старшего. В способностях рыжего Масканин почему–то не сомневался и, как правило, его навыки в ситуационной психологии не давали сбоя.

— Подгорный, — вспомнил поручик его фамилию, — ты старший группы. Сейчас отойдёте немного назад и присматриваете за этим ходом. Если опять полезут, действовать по ситуации.