На задворках Великой империи. Книга вторая: Белая ворона

В номере Ивасюта посадил к себе на колени Соньку и запел, высоко поднимая стакан с вином:

Ты лейся, песня удалая,Лети, кручина злая, прочь.

Воры дружно подхватили – свою, любимую:

Посещал я трактиры, бильярды,И часто я в карты играл,Грабежи совершал без разбору,И душой за людей я страдал.А теперь вы, друзья, посудите:Хорошо ли прожил я свой век?Уже пахнет могилой порою,А как будто не жил человек…

Явился потом Сева Загибаев из соседнего номера.

– Сева, – сказал Ивасюта, показав на воров, – зачислим их кандидатами нашей партии…

Сева пригнулся к нему, зашептал на ухо:

– Почтовый пришел из Тургая с губернатором вместе…

– Ну?

– Говорят, с казной… А ведро я приготовил как надо. Гайками напихал. Ломом разным. Не может быть, что на такое дело Дремлюга с Чиколишкой не клюнули… Тут-то они и кончились!

Воры переглянулись, а Ивасюта сказал им:

– Вы тут не мигайте, а то и в морду получить можете… Сева, обоснуй теперь ты, коли Мони не стало.

Сева – обосновал:

– Проще пареной репки: бедному – плохо, богатому – хорошо…

– А мы о чем говорим? – оживились воры.

– Мечется человек! – вставил Ивасюта.

– Еще бы не метаться, – согласились обираловцы.

– Сева, – заметил Ивасюта, – не отвлекайся, продолжай!

Сева – продолжил:

– Народ наш – дурак и болван! Он еще не дорос до сознательной борьбы с богатым. Только сам завидует богатым. Даже котелки носит такие же, как богатые носят. Демократы – пока их не жмут! Социалисты – пока сами ни хрена в кошельке не имеют… Верно?

– Золотые слова твои, – сказали воры и полезли целоваться.

Им это было надо, чтобы заодно общупать карманы.

– У них шпалеры, даже по два у каждого, – перешепнулись незаметно. – То, что нужно… Ребята, видать, теплые!

Так-то вот Ивасюта ловил себе новых товарищей-«безмотивцев» на свержение городовых и жандармов, а воры уловляли его на шпалер.

– Политика нам сбоку, – сказали они. – Нам эти мотивы ни к чему, пущай сидеть, так было бы за что…

– А мы, – утешил их «идеолог» Сева, – сами мотива не имеем. Вот был у нас товарищ один, тот еще грешил, да его вчера взяли.

Опьянели. Ивасюта взял стакан и стал грызть его зубами, выплевывая острые осколки на пол. Спрыгнула с колен Сонька.

– Ой, заберите его! – визжала девка. – Нажрется пьяным, потом всю посуду сгрызет. Что за кавалеры пошли таки? Нет благородности обхождения…

В этот день, после шестой бутылки, воры безоговорочно приняли программу партии «безмотивцев», когда-то разработанную Вадимом Аркадьевичем Ениколоповым. Однако воры заявили:

– Меньше чем на сто рублей не пойдем.

– Что-о? – надулся кровью Сева.

– Болваны! – хохотал Ивасюта. – Эй, Сонька, дерни звонок, пущай нам еще бутылочку тащут… Мы и сами на сто рублей не идем!

Воры двигались тихо, пили меньше, со всем соглашались. Было много поцелуев, объяснений и водки. Работа партии оживилась…

Утром в дверь постучали, и вошел к Ивасюте незнакомец:

– Извините, сударь, но я ночевал сегодня у дамы за стенкой и, не имея привычки подслушивать, все-таки все слышал… Я тоже принимаю вашу программу! Позвольте представиться: Матвей Квасэк, по партии – «откровенник»…

Ивасюта тер спросонья глаза, тянул сползающие подштанники:

– Заходи, товарищ… Это что такая за партия?

Господин Квасэк сел, начал так:

– Видите ли, сударь, я был агентом тайной полиции…

Ивасюта сразу расставил пальцы возле его горла.

– А-а-а, – прошептал, – тут тебе и конец твой! Сдавил шпика за глотку. Но воротничок на шее Квасэка (на вид гуттаперчевый) сделан был из стальной пластинки. Ивасюта схватил бутылку – тресь шпика по котелку. Бутылка разлетелась вдребезги, а башка – цела. Оказалось, и котелок тоже поддельный, вроде кастрюли. Только тихонечко звенел от удара, как струна.

– Ну, брат, – удивился Ивасюта, – ты опытный. Уважаю…

Господин Квасэк как ни в чем не бывало поправил сбитый на сторону галстук, кашлянул почтительно.

– Итак, – сказал, – продолжаю… Служба наша, как вы сами сейчас убедились, весьма беспокойная. Семейная жизнь, благодаря частой перемене мест жительства, налицо отсутствует. Ну, и – выпьешь. Ну, и – еще раз выпьешь!.. Начальство говорит: адье! А куда деться агенту? Семьи нет. Папа умер, жена ушла к другому. И тогда идешь к эсерам. За соответствующую мзду раскроешь им тайны полиции, доступные лишь избранным натурам. После чего имеешь право называть себя членом партии «откровенников»…

Господин Квасэк обладал отменными манерами, и его услуги (за соответствующую мзду) Ивасюта снисходительно принял. Квасэк поиграл тонкими и длинными, как у гинеколога, пальцами.

– Ах, – сказал он томно, – только не нужно взрывов, не надо стрелять. Это так шумно, так неумно… Все можно делать тихо!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Неожиданно явилась Додо – в роли спасительницы.

– Если ты хочешь, – сказала она брату, – спасти себя и свою губернию, немедленно арестуй Совет и черносотенцев. И – и!

– Сударыня! Вот вы как заговорили? – привстал Мышецкий.

– Угроза слева – опасна. Но справа надвигается на Россию не менее ужасная сила. Ты был прав: нам с этой силой не совладать. Эта стихия низов, как гад, выползет из подвалов и трущоб, и тогда города зашевелятся ужасными кошмарами.

– Я рад, – сказал Мышецкий, светлея, – я рад, что ты, хоть поздно, но поняла… Однако и для меня все поздно. Я лишь щепка, увлекаемая бурным течением. Мне ли справиться? Мне ли, когда даже капитан Дремлюга снял шпоры?

– Он надел их снова… Как же ты этого не заметил?

Пришел вскоре, легок на помине, и сам Дремлюга, обстоятельно доложил об аресте Мони Мессершмидта и прочем.

– Продолжайте энергичнее! – велел Мышецкий.

– Далее продолжать – до Совета добраться, – сказал жандарм. – Вы это имели в виду, князь?

– Я вам русским языком сказал: продолжайте и дальше…

От прямого же ответа князь увильнул. Алябьев попросил навестить его, и губернатор встретился с полковником.

– Мыло солдаты получили? – спросил Мышецкий.