На земле и на небе

— Ну и как она? — перебила Катя.

— О! Все такая же красавица! Только лицо усталое и морщинки появились. — Дмитрий грустно улыбнулся и замолчал. Взгляд его потеплел, мелькнула улыбка, но тут же исчезла. — Фотографию показала дочки. Она у нас оказалась вундеркиндом, к математике у нее открылись особые способности. — В голосе Дмитрия звучала отцовская гордость. — Программированием занимается. Даже пригласили в какой-то международный лагерь для особо одаренных детей. Хорошо, что я тогда Марину встретил. Она как раз сильно переживала, что девочка не сможет поехать — нужно было где-то около пятисот баксов. А она и так сильно потратилась, в долги залезла — девчонке компьютер надо было мощный купить.

— А ты же сказал, что твоя жена снова вышла замуж.

— Вышла-то вышла, да на этот раз с другого краю зашла. Непризнанного гения где-то откопала. Наверное, лежит себе на диване, стишки кропает, а жена его зарабатывает на всю семью, — досадливо поморщился Дмитрий.

— Это она тебе сказала?

— Да нет, она у меня жаловаться не мастак, знаю я ее: терпит-терпит — а потом взорвется, и все! Не залатаешь… — Дмитрий сделал паузу, задумавшись. Потом тряхнул головой, как будто откидывая неприятные мысли, и продолжил: — Так и со мной было. Терпела она мои выкрутасы долго — почти пять лет. А потом враз отрезала — и обратной дороги нет.

— Значит… и возврата нет?

Он отрицательно покачал головой.

— Но теперь мы хоть не враги. Обещала, как только дочь вернется, организовать нам встречу. Моя Ксюха, наверное, не больно-то своего отчима любит. Марина говорит — резкая она.

— А может, это возраст такой? Сколько ей сейчас?

— Четырнадцать. И на меня похожа.

Катя невольно взглянула на Дмитрия оценивающе. Красивым его, конечно, не назовешь: высокие скулы явно достались от далекого монгольского предка, густые, сросшиеся на переносице брови, прямой нос, небольшие, глубоко посаженные карие глаза, в темноте казавшиеся черными, еле заметные ресницы…

Дмитрий перехватил ее взгляд и усмехнулся:

— Да нет, внешностью она в мать, слава богу, а характер вот мой. Я ж тоже в спецшколе учился, если бы не спорт, может, с золотом бы школу окончил. И упертая она, как я. Мне если надо что — землю переверну, а цели своей добьюсь!

Катя еще никогда не встречала таких людей, и ее поразило жесткое, почти злое выражение его лица и безапелляционный тон, каким была произнесена последняя фраза. Она усмехнулась:

— А если по головам придется идти?

Дмитрий резко повернулся к ней: под рубашкой заиграли мышцы.

— Иногда и приходится — время нынче такое жестокое. Грехов у меня предостаточно. Но свои дела на костях, на чужом горе не строю, и на руках моих крови нет. Не все сегодняшние большие люди могут о себе это сказать.

Они замолчали, задумавшись каждый о своем. Катерина была далека от перипетий большого бизнеса, но прекрасно понимала, что отнюдь не всем удается сделать карьеру, сохранив при этом душу. Ей захотелось перевести их беседу в другое русло.

— А ты много путешествовал? — спросила она. Ей пока не довелось побывать за границей, но она страстно об этом мечтала.

Дмитрий помедлил с ответом. Видимо, тяжелые мысли еще крутились у него в голове. Но, заглянув в расширившиеся то ли от любопытства, то ли от недостатка света Катины зрачки, вдруг озорно улыбнулся:

— Да! Я попутешествовал. — Его голос стал по-юношески звонким.

Катя невольно вздрогнула и оглянулась на спящую дочку. Дмитрий проследил за ее взглядом, кивнул и продолжал уже тише, почти шепотом:

— Очень люблю море, поэтому на всех теплых морях побывал. Был в Испании, Турции, Египте, Тунисе, Греции, Франции, на Мальте…

— А океан видел? — Катя тоже перешла на шепот.

— Океан — это чудо. Да, я был в Австралии. Поразительная страна: иной мир, иная природа, иное мироощущение.

Мысленно Дмитрий перенесся на другой конец планеты. Ночной покой деревенской жизни, свеча, мерцающая ярким островком среди темноты летней ночи, молодая женщина, сидящая рядом, — все это растворилось, исчезло, отступило. Перед его мысленным взором предстало величие безграничного водного пространства, сливающегося у горизонта с таким же бесконечным небом.

— Океан — это олицетворение вечности. Когда ты рядом с ним, твое «я» исчезает, растворяется, как нечто несущественное, ненужное, наносное. Мыслей нет, остаются только ощущения. Подсознание управляет тобой. Когда я впервые увидел океан, вдохнул его воздух — сразу влюбился, раз и навсегда. И мир около него другой: ярче, сказочнее. Кажется, что и ночи там чернее, и солнце более жгучее, и воздух легче, и запахи там особенные: свежие и чистые, но в то же время дурманящие и чувственные.

Он смаковал свои впечатления, на лице появилось выражение мальчишеского восторга. Катя подумала, что такое выражение лица было у ее Ксюшки, когда та начинала рассказывать о своих детских радостях. Казалось, что еще немного — и в рассказ Дмитрия начнут вплетаться, украшая повествование, яркие фантазии. Но Дмитрий ничего не сочинял, не приукрашивал, только лишь делился с ней тем состоянием счастья, что настигло его в той далекой, похожей на сказку стране.

— А с аквалангом ты плавал? — спросила Катя, вспомнив, что рассказывала ей Шура об их недавнем отдыхе в Турции.

— Конечно! И знаешь, что я тебе скажу? Это непередаваемо! Если верить в перерождение души, то в прошлой жизни я, вероятно, был рыбой.

Катя невольно улыбнулась, представив Дмитрия в виде маленькой золотой рыбки, что держал у себя на подоконнике в небольшом круглом аквариуме Шурин сын Санька.

— Чего смеешься? — вероятно прочитав ее мысли, несколько обиженно спросил Дмитрий. — Непохож?

— Почему же, — Катя невольно стала оправдываться, — только никак не определю, к какому виду рыб тебя отнести.

— Конечно, к высокоорганизованным! — Дмитрий тихо рассмеялся. — Но наверное, я был все же не рыбой, а дельфином. О! Как же я люблю этих умниц!

И Дмитрий даже прикрыл глаза от восторга.

— Я, как только смогу, куплю яхту и пойду в море, хотя бы на месяц. Представляешь, как разливается по водяной глади алый рассвет, а потом море из серого становится лазурным, как тихо бьется о борт волна, трепещет от легкого ветра парус, а в толще прозрачной воды серебром сверкает чешуя рыб…

Плоская пучеглазая рыба подплывала к ней все ближе и ближе. Катя усиленно замахала руками, раздвигая тяжелую, густую, казавшуюся вязкой воду, но не смогла даже двинуться с места. Она чувствовала дыхание большого животного на своем лице. От ужаса она закрыла глаза руками, силилась закричать, но вода заливала горло, и она не могла издать ни звука. Что-то шершавое и мокрое лизнуло ее щеку, а мягкое и липкое ткнулось в ее нос. Катя открыла глаза.

Ксюшкины глаза-пуговки изучающе смотрели на нее. Рядом сидел Рекс, дружелюбно поворачивая голову то к девочке, то к лежащей на диване.