На землях рассвета

3.

Какое-то время Найко молчал. Он, наверно, испугался бы до смерти — в самом буквальном смысле — но вспомнил, зачем пришел сюда. Сейчас мысль о свадьбе казалась ему настоящим безумием — но именно она вытянула его сознание из бездны паники.

— Ты можешь нас поженить? — смущенно спросил он, не глядя на Охэйо. — Меня и Иннку. Я знаю, у тебя есть такое право.

Охэйо дико взглянул на него. Его глаза расширились, став почти черными, рот приоткрылся — и он замер так на несколько секунд. Потом его лицо дрогнуло. Найко видел, что Аннит сейчас рассмеется, как сумасшедший — и видел, каким чудовищным усилием он овладел собой. Его лицо стало очень серьезным.

— Да, Найко. Пусть это единственное, что я могу, но я это сделаю. Только…

— Что?

Охэйо слабо улыбнулся. По-видимому, предложение Найко вытащило из бездны паники и его.

— У меня… у всех нас почти нет времени. И к тому же… я не знаю, как это делается, — он был смущен и явно волновался. — Давай сделаем все по-ламайски. Вайми мне рассказывал, что в их племени…

4.

Еще не рассвело, когда они нагими, в одних венках из одуряюще пахнущих ночных цветов — неумело сплетенных и сползающих на уши — стали на алтаре, древней, круглой площадке из серого камня, окруженной кольцом низких колонн — спина к спине, — а Охэйо и его Старшая Подруга Лэйит — тоже нагие и венках из цветов — подняли их руки, соединив их высоко над головой, и они повернулись, не размыкая рук, и их губы встретились и ладони заскользили вниз, заново узнавая гибкие, прохладные тела.

Иннка опустилась на колени перед стоявшим у самого края алтарем, легла животом на мокрый от росы камень. Найко глубоко вошел в нее, двигаясь ритмично и быстро. Он мотал кружащейся, тяжелой от волос головой, мир вокруг плыл от наслаждения — и он по-прежнему не знал, движется ли наяву или во сне.

Последние толчки были невыносимо вкусными и Найко обмер, задохнувшись от них. Его семя кануло в таинственных глубинах подруги, давая начало новой жизни, и отныне уже ничто не могло их разлучить.

5.

Найко сидел, склонившись над открытым компьютером и стараясь не замечать царившей вокруг испуганной суматохи. Охэйо поступил очень разумно, решив занять их всех делом. Магнетронные взрывы на орбите прикончили в Малау всю связь, а сообщения о том, что происходит вокруг, могли спасти им жизнь, так что все тут работали, словно одержимые. Они и так уцелели только чудом — измученный снами Охэйо расставил вокруг Малау взвод тяжелых танков и один из их экипажей спас их, отогнав Син-Мроо — одну из наиболее опасных форм, обладавших прекрасными способностями к маскировке и разрушению психики своих жертв.

Малау была прекрасно защищена — шесть независимых генераторов силовых полей — в том числе два гигаджоулевой емкости, четыре 45-мегаваттных лучевых пушки на крыше и рота — 144 имперских гвардейцев — но все это не спасло бы ее, если бы не танк. Подкалиберные идемитные снаряды были страшным оружием — вбиваясь с огромной скоростью в силовое поле, они поглощали его, словно губка, впитывали его энергию — и, пресытившись ей, взрывались с невероятной силой, в несколько десятков раз превосходившей мощь того же веса тротила. Но и стоили они безумно дорого, так что запасы их были невелики. Еще какую-то пользу могли принести лучевые орудия — но толку от остального оружия в войне с Мроо было немного…

Вдруг за окнами вспыхнул белый, очень чистый свет — он был в несколько раз ярче солнечного — а секунды через три у Найко странно зашумело в голове, словно в плохо настроенном приемнике. В комнате вполнакала, сами по себе, зажглись лампы, в стальных корпусах модулей затрещало, там вспыхнул дрожащий бело-фиолетовый свет. На верхушках цилиндрических блоков памяти вспыхнул другой свет — зеленовато-белый — и они на глазах начали выгорать, словно бенгальские свечи.

Это длилось какие-то мгновения. Потом свет погас — везде и одновременно — а из чрева машины с негромким хлопком вырвалось чадное багровое пламя. Найко отшатнулся, начав заполошно сбивать его. Это ему удалось, но, выпрямившись, он увидел дым и языки пламени, выбивавшиеся из корпусов других компьютеров. Было ясно, что то же происходит по всему зданию — и не только с компьютерами. Он, вместе с остальными, опрометью бросился в коридор, за огнетушителями… и замер у окна, словно натолкнувшись на стену.

Из-за низких гор на юго-западе поднималась желто-белая, сияющая полусфера, выстрелив в небо целым потоком призрачных лучей, как от прожекторов. Свет был такой яркий, что на него было больно смотреть. Его чудовищный сон обратился в реальность — полусфера все росла… росла… росла, наливаясь кровавым багрянцем.

Найко замер с остановившимся сердцем, уже зная, что багровое пламя поглотит его, но этого не случилось: свечение просто залило все небо. Ровное, сплошное, яркое, оно держалось около минуты, затухая, становясь фиолетовым, потом лиловым… потом все погасло, даже фонари. Ошарашенный Найко бездумно отметил, что не видно даже автомобильных фар. Небо и землю соединил кромешный мрак, словно до сотворения мира — ослепленные невероятным сиянием глаза уже не видели даже рассвета.

Вокруг раздались испуганные крики и он вспомнил, что сейчас придет сейсмическая волна. Юноша хотел было выбежать во двор, но ноги ослабели от испуга — а минуты через три после вспышки пол больно ударил по ним. Все здание, казалось, взлетело на метр, а потом провалилось вниз, вместе с сердцем Найко — так резко, что все компьютеры слетели со столов. С потолка посыпалась штукатурка, все задвигалось, заходило. Найко отбросило от окна и в себя он пришел, уже сидя на полу, на заднице. Но у Малау был стальной каркас, и в остальном кошмар не сбылся.

На сей раз Найко мог точно назвать расстояние до эпицентра — тысяча миль или около того — а когда представил себе мощность взрыва, ему стало плохо. Там, возле Рохаса, находились базы сверхтяжелых ракет — главный оплот ПКО Империи — и понимание, ЧТО случилось, пронзило его, как мечом. Мроо сокрушили их надежды на победу — и это лишило юношу последних сил. Он полумертвым повалился на пол — и его поглотило кромешное, без единой надежды, отчаяние.

6.

Часом позже Найко замер у большого окна своей комнаты, глядя на пустынный внутренний двор. Солнце стояло еще низко и мир вокруг казался сумрачным. На южном горизонте, над Рохасом, висела бесформенная серая мгла. Никаких следов взрыва видно не было и юноше это казалось странным: он оставил воронку в тридцать километров диаметром — если брать вместе с валом — и уничтожил все живое в радиусе трехсот километров. Только убитых было более сорока миллионов — двадцатая часть всего населения Империи. Таких потерь она не несла даже во Второй Континентальной, но сейчас Найко это уже не трогало. Конец света наступил: он чувствовал себя умершим и смотрел теперь на мир с болезненным любопытством, словно ему довелось заглянуть в загробную жизнь — или, точнее говоря, в ад. Больше всего его терзало неведение: взрыв прикончил в Гитограде все, что имело отношение к электричеству. В Малау ядерные генераторы работали, но ни радио, ни телевидение так и не ожили. Охэйо сообщил, что Джана окажет им помощь в борьбе с вторжением Мроо, но юноша считал, что все уже кончено: он не мог этого обосновать, но это было очевидно.

Теперь — не без помощи Охэйо — он знал о том, как все произошло. Шестнадцать матоидов Мроо атаковали внезапно и с минимального расстояния — но у Империи нашлось, чем их встретить. Основу ее ПКО составляли 60 сверхтяжелых ракет найларского производства — настоящих монстров размером с эсминец и весом в семь тысяч тонн. Они обладали собственной силовой защитой, магнитными экранами в миллионы гаусс и несли на борту по нескольку десятков противо-противоракет. Их пучковые двигатели использовали распад сверхтяжелых ядер — аномалонов, и разгоняли их до скорости в шестьсот километров в секунду, хотя половина их тераваттной мощности уходила на создание оборонительных щитов. Эти же двигатели служили и боевым зарядом — замкнув накоротко силовые контуры магнетронов, они сжигали аномалоновое ядро в одной наносекундной вспышке, превращаясь на миг в миниатюрный пульсар, раскинувший вокруг себя сеть не поддающегося экранированию магнитного поля мощностью в десять миллиардов гаусс. Любая материя, попадая в него, текла вокруг силовых линий, словно газ — и неуязвимых Мроо буквально разносило в клочья. Даже не доходя до цели, такие ракеты убивали — резервный боевой режим превращал двигатель в одноразовое орудие, посылавшее пучок ускоренных теравольтажем протонов с убийственной точностью и мощью, способной, при залпе с орбиты, расплавить 12 тысяч квадратных километров планетарной поверхности. Четырнадцати таких ракет хватило, чтобы сокрушить боевой рой Мроо — вот только один из издыхающих матоидов обрушился прямо на их базу, и остальные ракеты превратились в пыль. Можно было сколько угодно вопить о том, что их следовало рассредоточить — но это обошлось бы непозволительно дорого.

У Империи было еще 286 «легких» — 800-тонных — ракет ПКО с устаревшими ядерно-термическими двигателями и энергопоглощающими магнетронными зарядами — они творили жестокие чудеса с вещами, подозрительно похожими на поля отрицательной энергии, но не обладали защитой, так что пользы от них в случае нового вторжения не ожидалось — как и от 41 еще более старой такой ракеты, несущих такие же мощные — стомегатонные — но самые обычные термоядерные заряды.

Потом в бой вступили 480 трехсоттонных орбитальных оборонительных платформ — они отстрелили 9600 рентгеновских лазеров с ядерной накачкой. Те разом дали залп и вновь разбили боевые порядки Мроо — их общая масса уменьшилась, но число вновь сильно возрасло.