На железном троне

— И понимаешь, отчего я так долго думал над твоим предложением?

— Вполне, — кивнул Аксель. — Но теперь я не понимаю почему ты не отказался! Ради чего?

— Не поверишь, вас жалко стало.

— Не поверю.

— А вариант с тем, что я просто люблю убивать тоже не подойдет?

— Не думаю, что все так просто, — покачал головой Оксеншерна. — Да и не похож ты на тех, кто убивает из одной жажды крови. Ты выступаешь в поход малыми силами, соглашаясь на войну с очевидно большой коалицией. Да еще и в весьма невыгодных для себя условиях. Флота нет ни у тебя, ни у нас. Противодействовать датчанам просто не чем. На первый взгляд сумасбродство. Но… ты не выглядишь умалишенным. Не понимаю. Просто не понимаю.

— Я тоже, — загадочно улыбнувшись, ответил Дмитрий.

При желании он легко мог бы объяснить свой поступок голой выгодой и хорошо продуманной стратегией. Комар носа не подточит. Но себя он обманывать не хотел. Император действительно просто не понимал, зачем именно сейчас он ввязался в эту войну. И ради чего.

Кровь, борьба и нервные потрясения, что обрушились на него в 1603 году… сразу же и в большом количестве после странного попадания в это, то ли прошлое, то ли какой-то параллельный мир, отстающий на несколько столетий. Они навалились словно тяжелый груз, от которого затрещала спина и задрожали ноги. Но главное — одиночество. Гнетущее и изматывающее.

Там, за кромкой, когда он еще и не думал о своем происхождении, Дмитрий испытывал определенное раздражение из-за ощущения чужеродности в среде родичей. Приемных, как позже выяснилось. Но девушки, друзья-товарищи и множество увлекательных дел как-то смазывали весь этот негатив.

Здесь же, чувство чужеродности достигло абсолютного пика. Постоянная игра, поза и «фильтр базара». А главное — даже поговорить с кем. Например, Марина, казалось бы, один из самых близких людей в этом мире. Верящая в него. Любящая его. Пусть и потекшая слегка «крышей» после того, как он ее откачал. Но все равно — ближе и роднее не было никого. И даже ей он не решился открыться. Остальная же часть среды обитания была для него словно дурное кино. А уж когда его любимая супруга решила принять постриг и подавно…

Что Дмитрий хотел доказать этой войной? И кому?

Он не знал.

Возможно, просто искал острых ощущений. Вынырнул из круговерти дел, отвлекающих от тяжелых, депрессивных мыслей. И пустился во все тяжкие. Чтобы просто не оставаться наедине с самим собой. Чтобы голова его была постоянно загружена чем-то сложным и всеобъемлющим.

А может быть хотел умереть. Снова. Как тогда. В таком близком и одновременно далеком 1603 году… в те самые первые недели своей жизни здесь — в мире, где все ему кажется не так, и не этак. Где, будто бы даже воздух жмет и натирает легкие, словно дурной башмак, порождая неустанную, прямо-таки гнетущую жажду перемен…

Глава 3

25 марта 1614 года, Копенгаген

Король Дании хмуро смотрел в пустоту перед собой и нервно постукивал по столу.

Только что он узнал, что рыжий безумец преодолел огромное расстояние от Москвы до Або, а потом, форсировав замерзший Ботнический залив по льду, взял Стокгольм. Нагло и дерзко. Городской гарнизон был уничтожен настолько быстро, что просто не успел оказать сопротивления.

Более того. Король вообще узнал так быстро о случившемся только из-за курьезного случая. Один из офицеров гарнизона во время атаки оказался за городом с солдатами сопровождения. Навещал одну вдову в ее загородном поместье. Ничего необычного — любовь с первого раза, плавно перетекающая в попойку и грабежи и без того не самого крепкого хозяйства, впрочем, совершенно беззащитного. Только это и спасло офицера и его солдат от вырезания. Впрочем, не так чтобы и сильно. Рейтары Императора очень быстро и грамотно организовали разъезды, удивительно точно стреляя. Так что от его отряда в полсотни головорезов ушел едва десяток. Да и он сам пулу в плечо получил, навылет, к счастью.

— Сколько у него войск? — Наконец спросил король.

— Я могу только предполагать…

— Так предположи, — в раздражении фыркнул Кристиан IV.

— Немного. Тысячи три-четыре. Но все в добрых кирасах и шлемах. В основном пехота. Стрелки с аркебузами. Пикинеров не видел. Кавалерии мало. Хотя, возможно, она по округе была рассыпана. Видел только рейтар в добром снаряжении на хороших лошадях. Кроме пистолетов они вооружены еще и аркебузами, возможно штуцерами. Слишком уж точно бьют. Пушки мелькали, но толком не разобрать какие и сколько. И обоз. Большой, очень большой обоз. Мне показалось — с едой.

— Это все?

— Да, мой король.

— А шведские войска? Ты их видел?

— Нет, не видел. Но я не мог долго находиться возле города. Горожане и селяне были не в восторге от моего стремления навести порядок на тех землях. Сдали бы. Или сами на вилы подняли. Или рейтары бы догнали. Они у московитов резвые и шустрые.

Король окинул взглядом своих генералов. У них вопросов не было.

— Ступай, — произнес он офицеру и, когда тот покинул помещение, обратился к военному совету: — Что вы думаете?

— Три-четыре тысячи бойцов — это похоже на один легион, — начал говорить самый старый и опытный вояка. — Кроме того, наши люди в Речи Посполитой не сообщали о том, что легионы в Смоленске или Риге куда-то уходили. Скорее всего, это столичный легион «Рутения».

— Всего один легион? — удивленно произнес второй генерал. — Мне кажется, что Император нас недооценивает. Или остальные войска еще не подошли.

— Или мы чего-то не знаем, — добавил третий генерал.

— Не знаем? Чего же?

— Император довольно смелый человек, но не безумный, — спокойно произнес скептик. — Даже когда, выходил против степи, он прекрасно представлял, как свои силы, так и противника. Все свидетели той битвы говорят, будто бы она для него была какой-то забавой. То есть, либо он безумен как покойный Кайзер Рудольф II, либо его кампании строятся на расчете. А мы, оценивая его поступок, могли просто что-то упустить. Какую-нибудь мелочь, меняющую все. Вообще все.

— Разумно, — чуть помедлив, ответил король… — И что же это может быть?

— Риксдаг избрал его королем Швеции, — продолжил после небольшой паузы, продолжил третий генерал. — Как мы все знаем — во время Рокоша Мнишек в Речи Посполитой Император не оказывал никакой особой помощи своему тестю. То есть, не стремился занять престол Варшавы. Да и вообще активных завоевательных устремлений никогда не проявлял.

— Не проявлял? — Удивленно воскликнул второй генерал. — Да он блистательно выиграл три военные кампании!

— Да, все так, — кивнул третий генерал. — Но эти войны начинал не он. Император все свое время после войны уделил возней с ремесленниками, дорогами и законами. Сидел тихо у себя на болоте. Никого не трогал. Ничем не интересовался. Почему вдруг он решил ввязаться в эту войну?

— И почему же? — Оживился король. Воевать с Дмитрием ему совсем не хотелось. Слишком уж грозной у того было репутация.

— Железо, — чуть помедлив, произнес скептик.

— Железо?

— Вы знаете СКОЛЬКО сейчас железа и чугуна делают на Москве? За последние годы его выделка выросла многократно. Поговаривают, что он обогнал шведов. И это не предел. Император словно одержимый этим металлом. А своего железа на Руси мало. Я слышал, что он идет на немалые ухищрения, чтобы добыть подходящее количество поганой руды из болот. В Швеции же ОЧЕНЬ много железа. И оно весьма и весьма доброе.