На жёлтый свет

— Мне нужно уехать, — донеслось в спину. — Это действительно важно.

— Делай то, что считаешь нужным, — холодильник был полон еды. Тут был мой любимый сыр и ветчина из индейки, а на двери стояла бутылка белого вина. — Я буду здесь, когда ты вернёшься. Определённо.

Глава 47

Завтрак показался безвкусным. Заставив себя проглотить очередной кусочек бутерброда, я была вынуждена признать, что еда не поднимет мне настроение. Поведение Виктора всё также оставалось для меня загадкой. У нас была замечательная ночь, отлично начатое утро, но стоило мне сказать, что мне с ним хорошо, всё изменилось.

Что не так с мужчинами с моей жизни? Может всё-таки причина во мне? Невольно думаешь, что если часто бьют кулаком по лицу, то возможно дело не в кулаке, а в лице.

Первый мой мужчина был старше меня. Между нами был разница в семь лет. Иван казался мне невероятно взрослым и уверенным в себе. Мы познакомились в консерватории, куда он заехал забрать документы сестры, которая решила оставить учёбу. Мужчина подбросил меня до станции метро. Потом мы случайно встретились у входа в любимое кафе. Наш роман был полон романтики и лёгкости.

Занятой мужчина и наивная девушка со скрипкой.

Это сейчас кажется глупым, что я не понимала, отчего он не звонит мне вечерами, почему не отвозит домой, предпочитая гостиницы, и не знакомит с друзьями и близкими. Он утверждал, что его мама тяжелобольна, он помогает воспитывать племянников и много работает. Мне и в голову не пришло сомневаться в правдивости его слов.

Помог случай. Я получила приглашение сыграть на благотворительном мероприятии за солидный гонорар. Заказ был не первым и потому вопросов не вызвал. Захватив скромный концертный костюм и инструмент, я приехала в арендованный зал. Сыграла в назначенное время пару предложенных композиций и засобиралась домой. Организатор попросил меня остаться в качестве гостьи, и я не посмела ему отказать. Публика была приличная, мелькали известные лица, и время от времени вспыхивали фотокамеры. Испытывая неловкость от нахождения в чуждом обществе, я всё же ускользнула в дамскую комнату и быстро переоделась в дальней кабинке. По законам жанра именно в этот момент в туалет зашли несколько дам, и я не решилась пройти мимо них в потёртых джинсах и парке.

— Видела эту девицу? Со скрипкой? — пропел чей-то голос. — Она — та самая подстилка, с которой треплется Женя.

— Твой? И ты терпишь?

— Она не первая и не последняя, — прозвучало высокомерно. — Мне не о чем беспокоиться. Пока он ночует дома и скрывает от своих шлюх своё настоящее имя, — я села на крышку унитаза, не в силах принять правду. — Знаешь, мне даже жаль их. Ведь наверняка надеются, что он бросит жену.

— Как ты её вычислила?

— Эта дура подарила ему приглашение на свой отчётный концерт. Представляешь? Он то, конечно, выбросил, но я заметила в мусорном ведре этот фантик.

— Может она думает, что и деньги его? — захохотала вторая. — А если Женечка надумает свалить, придется ему со своей девкой в переходе со шляпой стоять, пока она тренькает на струнах.

— Кажется ей пойдёт цыганская юбка, — не уступала в желчи ещё одна собеседница. — Хоть и платье на ней годное, а наверняка деревенщина…

Мне едва удалось дождаться, пока все уйдут, чтобы выбралась из тесной кабинки. На неверных ногах, я вышла в коридор и направилась к чёрному ходу. Там курили официанты, при моём появлении дружно вздрогнувшие. Стрельнув сигарету, я зашагала к метро.

Слёз не было. Они хлынули позже, дома, без свидетелей. Там, на дешёвом диванчике, я позволила себе выть от обиды в застиранную подушку и проклинать собственную глупость. Ведь стоило мне сопоставить факты, как всё становилось слишком очевидным.

Однако, каждый считает, что беда может случиться с кем угодно, но только не с ним. Не со мной.

Называющий себя Иваном, потом настойчиво пытался со мной встретиться. Он звонил, поджидал у выхода из консерватории. Однажды сумел перехватить у подъезда. Поймал в тесные объятья и забормотал сбивчиво и невнятно. Говорил о любви, о бессонных ночах и нервах. О том, что не хочет жить без меня, хочет жениться потом, но обязательно, и ещё что-то сопливое и лживое. Я не сказала в ответ ни слова. Молча, вывернулась и ударила. Сильно. Исподтишка. По мужским причиндалам. Он согнулся, захрипел и грохнулся на колени, получив ещё мусорным ведром по голове. Хотелось долго долбить его тяжёлыми ботинками под дых, ломать кости металлическими набойками. Но я никогда не носила подобной обуви и разочарованно признала, что в плюшевом костюме и домашних тапочках с мышиными ушками не выгляжу достаточно угрожающе. Потому и произнесла с презрением:

— Вернёшься — пойду к жене и ей на голову ведро надену. Этого-то она тебе не простит, Женечка.

Больше мы не виделись.

Не думаю, что я была влюблена. Скорее, очень сильно хотела, наконец, узнать, какого это — быть кому-то необходимой, нуждаться в ком-то также сильно в ответ. Вот и придумала себе принца.

Потом появился Рустам. А сейчас… Сравнивать Булатного с прошлыми ошибками не хотелось. К нему то, как раз я испытывала совсем другое. Его я…

Меня шарахнуло следующей мыслью так, что стало душно. Я закрыла глаза и попыталась дышать.

Неужели я так круто влипла? Неужто влюбилась в Булатного? Вскочив, принялась расхаживать по комнате, не замечая ничего вокруг. Споткнулась о рюкзак и бережно вынула из него скрипку.

Давно я так долго не была отлучена от скрипки. Пальцы сами обхватили гриф и смычок, завернутый в свитер.

Первые ноты прозвучали несмело и жалобно. Я стряхнула с себя напряжение и взяла новую. Она заметалась под потолком и затихла. Не то.

— Да, что со мной, — проворчала разочарованно.

Мелодия вырвалась пронзительным, хриплым плачем. Я вернула ей плавность, но не могла заставить расцвести, как обычно, под моими пальцами. Подтягивать струны не имело смысла. Инструмент был идеально настроен. Дело было во мне. Оставив скрипку, я отошла к окну. Ладони были влажные и дрожали. Такого со мной не случалось. Даже когда бабушка умерла, я играла так, что душа звенела. Но сейчас…

В дверь позвонили. На этот случай инструкций я не получала. Испуганно прокравшись ко входу, я посмотрела в глазок. На пороге стоял парень в кепке и с большим свёртком.

— Откройте. Я от Булатного.

— Его нет, — пискнула я и поняла, что сморозила глупость.

— Я оставлю посылку здесь, — пожав плечами, сообщил посыльный. — Претензии не принимаются, раз вы не осмотрели товар. Роспись нужна вообще то.

— Поставьте сами, — попросила я.

Парень что-то проворчал под нос и ушёл. На дорожке его остановил мужчина и о чём-то спросил. Потом он подошел к двери.

— Извините, я отошел ненадолго. Это курьер. Он привёз одежду, которую Виктор заказал с утра. Вы заберите.

— Я вас не знаю, — прозвучало жалко, но открывать дверь было страшно.

— Простите. Мне не хотелось вас пугать. Наверно шеф забыл вам сказать об охране.

— Дверь не открою, — для убедительности я добавила, — и ему позвоню!

Звонить я, конечно же, не стала. Не после его ухода и моего фиаско. Взяв с кухни нож, положила его рядом с декоративной подушкой, свернувшись на диване, накрылась пледом и закрыла глаза.

Глава 48

— Зачем тебе нож? — спросил участливый голос.

— Защищаться, — вяло ответила, цепляясь за редкий приятный сон.

— От кого?

Я напряглась, понимая, что говорю с кем-то наяву и… проснулась. За окнами заметно смеркалось. На краю дивана сидел Булатный.

— Вик, — я обхватила его шею руками и притянула к себе. — Где ты был?

Мужчина ошарашено замер и лишь спустя пару мгновений наклонился, касаясь губами моих.

— У меня были дела, — прошептал он.