На жёлтый свет

— Летта… — Булатный бережно погладил меня между лопаток.

— Я больше не хочу войны. Не хочу обижаться и держать камень на душе. Знаешь, думаю, пришло время начать жить.

— Мой маленький Светлячок. Мой стойкий солдатик.

Я обвила его шею и прислонилась ко лбу своим.

— Он дал мне твой телефон. И я поверила ему. Позвонила. И не зря.

— Ещё как "не зря", — проворчал Вик.

— Вы ведь знакомы? Откуда?

— Мы вместе служили. Потом пересекались случайно. Однажды встретились в баре, выпили и… — Булатный осторожно подбирал слова, будто не хотел меня расстраивать, — Ну…

— Мы же говорим правду, помнишь?

— Твой брат серьёзно влип, задолжав не тому человеку. Сказал, что занимал на операцию ребенку. Я ведь тогда не поверил, решил, что он играет или… — пальцами разгладила хмурую складку поперёк его лба и ободряюще улыбнулась. — Я ему помог достать деньги через семейный фонд и смог уладить всё с тем мужиком.

— Спасибо.

— Дал визитку, скорее автоматически. Не думал, что ты вот так меня найдёшь. Мне ведь Серб давно звонит, упрямо просит помощи, а я из-за тебя сам не свой. Как идиот, заперся в квартире и злюсь на весь мир, что ты чужая невеста, что я тебе был нужен, как одноразовое приключение.

— Не хочу, чтобы тебе было больно из-за меня, — я коротко поцеловала его сжатые губы.

— Поздно, милая.

— Почему? — прошептала с затаённой надеждой.

— Потому, что ты забрала из меня душа. И я не хочу, чтобы ты вернула её на место.

Глава 54

Уже неделю я жила в раю. Просыпалась в тёплых руках Виктора каждое утро. Бессовестно использовала его роскошное тело, чтобы получить удовольствие. Он-то был не против моих притязаний. Даже "за". Наивно позволил мне на днях связать его запястья поясом от халата и… Мне удалось исследовать губами и ладонями каждую доступную мышцу под упругой кожей.

Поначалу, Вик тихо сопел, но уже через несколько минут стал дёргаться, пытаясь ослабить путы. Ещё немного времени спустя, он приказал мне его освободить. Потом он просил. Затем, сдерживал стоны и рычал угрозы. Часть из них были-таки соблазнительными, что я уговорила его языком и губами, выполнить самые грязные из них… но позже. Когда я закончила чувственную пытку, мой мужчина лежал удовлетворённый, расслабленный и убеждающий себя, что непременно должен быть зол на меня. Однако, он не мог толком объяснить, на что должен злиться. Надеюсь, что смогу его уговорить на подобный эксперимент снова, но уверена, что не решусь испытать на себе нечто похожее.

— Только не надо меня связывать, — попросила я жалобно, точно зная, что Вик не посмеет после такого тона меня ослушаться.

— И ты… не делай так больше, — сыто проурчал он, всё ещё не желая шевелиться.

— Не уверена, что смогу устоять.

Завизжав, рванула в ванную, но всё же не успела увернуться от шлепка по ягодице.

— Спускайся на завтрак, — послышалось из комнаты. — У нас сегодня большой день.

Сгорая от любопытства, я быстро приняла душ, надела привычную уже футболку Виктора. Знаю, что у меня была своя, но тот взгляд, которым мужчина окидывал меня, обнаруживая в своей одежде, заставлял сердце замирать в груди.

Мы не говорили о той, другой женщине. Не знаю, насколько она была дорога Булатному, но становилось, очевидно, что меня он ценит высоко. Или мне просто сильно этого хотелось. Выяснять истину я готова не была. Может, чуть позже.

— Ты же любишь блинчики? — Виктор стоял перед плитой, перепачканный мукой и выглядел очень аппетитно. — Я думал, что печь их легко.

Отодвинув мужчину в сторону, оценила содержимое миски и сковороду.

— Ты ж не умеешь готовить, — напомнил он.

— Не очень хорошо умею, но вот блины… — Виктор посмотрел на меня с надеждой, — я делала с бабушкой часто. Садись за стол и приготовься.

Выбросив комок со сковороды, и добавив к тесту молока, я принялась за выпечку. Виктор разложил по креманкам джем, мёд и сливки.

— Основательно ты ко всему подходишь, — не смогла не восхититься.

— Знаю. У меня это от отца.

— Расскажи о нём, — я незаметно отравила первый неудавшийся блин в мусорное ведро.

— Папа у нас был хирургом. Работал в горячих точках.

— Ты потому уверен, что найдёшь того, кто помог мне? — тесто растеклось идеально по раскалённой поверхности.

— Думаю, что его коллеги подкинут информацию. Это будет не сложно, — второй блин отправился к своим неудавшимся собратьям. Виктор сел за стол и право на ошибку у меня не осталось. — Он всегда всё делал безупречно. Ну, мама, конечно, имела на этот счёт другое мнение. Она утверждала, что при знакомстве с ней, папа сделал всё, чтобы она от него сбежала.

— Отчего же не сбежала?

— Он догнал, — Вик улыбнулся. — Говорил, что с первого взгляда понял, что она — та самая и не мог отпустить свою женщину.

То, как он это произнёс, заставило меня обернуться. Мужчина смотрел на меня насмешливо, слегка улыбаясь. Пришлось нервно хмыкнуть.

— И он забросил её на плечо, утащил с пещеру?

— Мама никогда не жаловалась. Она любила его даже тогда, когда он поступал по-своему и игнорировал её мнение, — наконец, я перевернула тонкий слой теста.

— Часто?

— Папа не мог отказаться от своей работы. Мама всегда тряслась, когда он уезжал. Переживала, не спала ночами, ждала звонков. Но точно знаю, она им гордилась. Она не смогла поставить ультиматум, заставить выбрать семью.

— А он бы согласился? — на тарелку лёг блинчик. Почти идеальный.

— Отец не отказал бы ей. Мучился бы от нереализованности, тосковал бы без работы, но остался бы с нами, — я вновь налила тесто, косясь на Виктора и ожидая его реакции на мою стряпню. — Это и есть любовь. Идти на компромиссы, жертвовать своими желаниями.

— А что взамен?

— Он заботился о нас. После той аварии нам привозили букеты целых полгода. Папа сделал заказ. В открытках были короткие послания. Знаешь, я даже не подозревал, что у нас в семье есть такие романтики.

— Кто бы говорил, — поверх первого блинчика лёг следующий. — Ты вот меня завтраком решил накормить.

— Но готовишь его ты.

— Так ведь и было задумано, верно?

— Вкусно, — неожиданно воскликнул мужчина. Он зажмурился от удовольствия.

— Могу печь их тебе по утрам… — я закусила губу, поняв, что затронула запретную тему. Мы ведь не говорили о будущем. В нашем маленьком раю не было "завтра".

— Если ты будешь мне готовить, я готов есть даже то, что ты выбросила.