На живца

Что ей следовало делать в таком положении, так это сидеть тихо, как мышка, но она этого не знала. Она или призовет на помощь своих снайперов, или побежит. Катарина сидела у себя в квартире, периодически выглядывая из окна, проверяя, здесь ли я. Так прошло почти четыре часа, а потом она сорвалась. Хоук был прав: террористы, вероятно, опасались меня. Или я уже всех убрал. Может, все снайперы этой организации были убраны с дороги, за исключением того, которому удалось удрать. Мой противник — не КГБ. Возможности «Свободы» ограничены.

Она выскочила из квартиры где-то около двух. На ней были светло-коричневая рубашка-сафари и брюки в тон, в руках та же сумка, которую она брала в зоопарк. Катарина поступила достаточно разумно, не обратив на меня никакого внимания, когда миновала достопримечательный столб и направилась по Гудж-стрит в сторону Блумсбери. Следующие полчаса наши с Кэти перемещения напоминали охоту гончих за зайцем: мы перебегали с одной стороны улицы на другую, я шел за ней шаг в шаг, а Хоук следовал за мной. Перед каждым поворотом я ясно представлял образ Шелли Вальдена. Когда сомневался, то задавал себе вопрос: «А как поступил бы Шелли?» Куда бы она ни рванула, я неотступно следовал за ней. Но только один раз за все время я приметил Хоука. Он был одет в джинсы «Ливайз» и вельветовый пиджак, весьма неброский, и шел по другой стороне улицы мне навстречу.

Я дал ей оторваться на станции метро «Рассел-сквер». Правда, в поезд мы сели одновременно, но в последнюю минуту она выскочила, а я не стал прыгать на ходу или рвать стоп-кран. Когда она выходила из метро, я заметил Хоука, который шел сзади, держа руки в карманах. Едва заметный бугорок на спине напомнил мне о его изобретении. Он улыбнулся, когда поезд нырнул в тоннель.

Глава 14

Я вернулся и проверил квартиру кэти. Хозяйки там не оказалось. Хорошо. Вероятно, держит путь в какое-то другое место. Любая нестандартная схема в этой ситуации будет лучше, чем ничего. Вечером, когда я, поужинав, завершил чтение «Возрождения через принуждение» и приступил к просмотру «Интернешнл гералд трибьюн», позвонил Хоук.

— Ты где? — спросил я его.

— В Копенгагене, малыш, в чудном Париже севера.

— А она где?

— И она здесь. Остановилась в какой-то квартире. Ты прилетишь?

— Конечно. Буду завтра. Она одна?

— Пока да. Только что прилетела, приехала в эту квартиру и никуда не отлучалась.

— Да. У революционеров удивительно захватывающая жизнь.

— У нас, международных агентов и охотников за головами, тоже. Я сижу в отеле «Шератон» в Копенгагене и таращусь в ящик. А ты что делаешь?

— Просматривал «Геральд трибьюн», когда ты позвонил. Очень интересно. Обогащает духовно.

Хоук ответил:

— Меня тоже.

— Я буду там завтра, — еще раз сказал я.

— Мой номер 523, — сообщил мне Хоук. — Попроси в отеле упаковать мои вещи и отослать их на адрес Генри. Не хочу, чтобы какой-нибудь паршивый англичанин щеголял в моем нижнем белье.

— Да ты, Хоук, сентиментален, черт тебя побери.

— Тебе здесь понравится, малыш, — сделал свой вывод Хоук.

— Это почему же?

— Девки все сплошь блондинки, а в автоматах кока-колы продают пиво.

— Может, я успею прилететь еще сегодня, — в раздумье сказал я. Но не полетел. Провел еще одну ночь в Англии. Утром я утрясал дела с вещами Хоука — отправлял их в Штаты. Затем позвонил Флендерсу и сообщил, что уезжаю. После чего занялся разборкой револьвера и упаковкой его в багаж. Только после этого вылетел в Данию. Имею оружие — готов путешествовать.

Аэропорт в Копенгагене по-современному сверкал огромными стеклами, а многочисленные эскалаторы перемещали массы народа во всех направлениях. В аэропорту я сел на автобус, который домчал меня до отеля «Ройал», где находилось представительство авиакомпании «САС». По дороге, неся с собой дорожную сумку, чемодан и мешок для костюма, я приметил, где находится отель «Шератон». Я испытывал странный волнующий трепет, такой, какой бывает, когда я попадаю в незнакомый город.

Отель «Шератон» выглядел точно так же, как и все «Шератоны»-братья, которые я посещал в Нью-Йорке, Бостоне или Чикаго. Может, поновее, чем в Нью-Йорке и Чикаго. Больше тянет на бостонский. Хотя по духу он явно датский. Я зарегистрировался у стойки. Дежурный говорил по-английски без малейшего акцента. Потрясающе. А я даже не знал, как правильно произнести площадь Киркегаард. Ну и пошел он к черту. Сколько раз он может отжаться на одной руке? Вот то-то и оно.

Я распаковал вещи и позвонил в номер 523. Никакого ответа. Из-под окна доносилось воркование воздушного кондиционера, но воздух оставался душным. Температура — 96 градусов по Фаренгейту. Я распахнул окно и выглянул наружу. Внизу раскинулся парк, внутри которого поблескивало озеро. Парк тянулся на несколько кварталов вправо. За парком мне удалось разглядеть другой отель. Открытое окно помогло скорее психологически, и я почувствовал себя немножко лучше. Собрал револьвер, зарядил его, вложил в кобуру и повесил на спинку стула. Рубашка была влажной от жары. Я снял ее. Все остальное — не лучше. Я стащил с себя всю одежду, взял пистолет с кобурой прямо в ванную, повесил на ручку двери и залез в душ. Пока вытирался и надевал чистую одежду, все поглядывал в окно. Где-то около двух раздался стук в дверь. Вынув пистолет из кобуры, я прильнул к стене и спросил: «Кто?» «Хоук», — раздалось в ответ.

После этого я отпер дверь и впустил его. На нем были фирменная футболка «Найк» с красной полосой, белые спортивные брюки и расстегнутая белая куртка-сафари с короткими рукавами. В руках Хоук держал две откупоренные бутылки пива «Карлсберг».

— Свежее, только что из автомата, — сказал он, протягивая мне одну.

Я тут же опустошил ее наполовину.

— Я думал, что в Скандинавии прохладнее и легче дышать, — заметил я.

— Циклон, — пояснил Хоук. — Говорят, такой жары никогда не было. Вот почему их кондиционеры так хреново работают. Ими никогда не пользовались.

Бутылка с пивом опустела.

— Так ты говоришь, прямо из автоматов колы?

— Да, на твоем этаже, как раз за углом у лифта. У тебя кроны есть?

Я утвердительно кивнул.

— Поменял немного у регистрационной стойки, когда оформлял номер.

— Пойдем тогда купим еще. Здорово помогает от жары.

Выйдя в коридор, мы взяли в автомате еще пару бутылок и вернулись в номер.

— Ну и где же она? — наконец спросил я. Пиво приятно холодило горло.

— Примерно в квартале отсюда, — пояснил Хоук. — Если подальше высунешься из окна, может, увидишь ее дом.

— А почему ты не наблюдаешь за каждым ее шагом?

— Она приехала около одиннадцати. Больше ничего не произошло. Мне захотелось пить, а заодно я решил проверить, не прибыл ли ты.

— Хоть что-нибудь стоящее случилось с момента нашего последнего разговора?

— Абсолютно ничего. Хотя... вроде за ней еще кто-то наблюдает.

— Ага, — невнятно промычал я.

— Что «ага»?

— Я просто сказал «ага».

— Это я и сам слышал. Вы, белые, так странно разговариваете.

— Тебе сели на хвост? — спросил я у него.

— Нет, конечно. С чего ты взял?

— Да так. Снимаю вопрос.

— Так-то лучше, парень.

— Что ты можешь сказать о сопернике?

— Темнокожий. Но не из моей компании. Черт его знает, вроде сирийца или темнокожего араба.

— Крепкий орешек?

— На вид да. Думаю, и пушка есть. Я заметил, как он поводил плечами из-за неудобной кобуры. Видно, тяжеловата.

— Здоровый?

— Выше меня. Но вообще хиловат, плечи сутулит. Носатый, как хищная птица. Лет тридцати — тридцати пяти. И стрижен под ежик.