На златом престоле

Вблизи на пологих зеленеющих холмах расположились союзные угры. Король Геза ещё накануне вечером послал к Изяславу скорого гонца, призывая на совет. И сейчас вместе с ближними баронами король, облачённый в горностаевую мантию поверх лат, в золотой короне на голове, наблюдал за тем, как от змееподобного воинства отделяется группа всадников в нарядных разноцветных одеждах и скачет вверх по склону.

Но совет будет после. Пока же ждёт гостей и хозяев шумный роскошный пир. Ради шурина своего не поскупился Геза. Перед шатрами уже расставлены столы, уже щекочут ноздри ароматы готовящихся яств, уже виночерпии готовы щедро наполнять братины [79] и ендовы [80] светлым мадьярским вином, пшеничным и ячменным олом [81] , терпкой сливовицей.

79

Братина – большая чаша для питья. Применялась на дружинных пирах.

80

Ендова – широкая посуда с «рыльцем», т. е. с носиком. Применялась на дружинных пирах.

81

Ол – пиво.

Вот, наконец, на вершину холма въезжает на статном коне белоснежной масти киевский князь Изяслав Мстиславич. По левую руку от него – его брат, Святополк Волынский, по правую – сын Мстислав. Владетели спускаются с коней, Геза идёт навстречу шурину, широко распахивая объятия. Родичи-союзники обнимаются, лобызают друг дружку, затем Геза приглашает гостей разделить с ним трапезу. Льётся вино, слуги несут на подносах огромные туши жареного мяса, тащат разноличную рыбу, приправы, соусы, блюда из птицы. Вздымаются чары, произносятся здравицы, звучит весёлая музыка.

Изяслав хмур, улыбается с натугой, через силу. Тёмно-русые волосы, сзади коротко подстриженные, непокорно вьются, неровными прядями спадают на чело, тонкие вытянутые в стрелки усы грозно топорщатся, он мало ест и почти ничего не пьёт. На приветствия угорских вельмож больше отвечает его брат, Изяслав лишь рассеянно кивает и недобро косит по сторонам своими светлыми золотушными глазами.

Война была его стихией, если чем и отличался он, так это ратным умением, лучше любого воеводы знал всякие воинские хитрости. Вот и ходил по всей Руси с мечом, покоряя, сжигая, разоряя, бросая закованных в булат дружинников на непокорных князей и строптивые города. Сеял на земле смерть, добиваясь вожделенной цели – великого киевского стола, стола отцовского и дедовского, побеждая и изгоняя тех, кто противился его власти, его воле. Всегда и везде признавал он один только способ достижения целей – харалужный [82] меч. Шестой год длилось лихолетье, и не было ему видно конца и края.

82

Харалужный – булатный, стальной.

Шумные застолья и пиры Изяслав не жаловал, если пил, то только когда вынуждали его к тому обстоятельства. Все дела, кроме войны и охоты, он полагал второстепенными. Может, потому и киевский стол он то захватывал легко, со стремительностью находника-степняка [83] , то столь же неожиданно и быстро уступал главному супротивнику – стрыю своему Юрию Суздальскому. Грызлись меж собой дядя с племянником, яко лютые звери, и втягивали в яростную эту грызню всё новые и новые силы: угров, ляхов, торков с берендеями – Изяслав, половецкие орды – Юрий.

83

Находник – то же, что набежчик. (Примеч. ред.)

Изяслав чаще побеждал, бывал более искусен в манёврах, он пользовался поддержкой старых киевских бояр, которые боялись засилья в стольном Юрьевых «суздальцев». Иными словами, за Юрия был закон, был старый дедов ряд [84] – порядок наследования, за Изяслава – сила и люди, «набольшие мужи». Уступать же никто никому не хотел.

В битвах Изяславу везло, в жёнах – нет. Первой женой его была полячка Рикса, от неё имел князь троих сыновей – Мстислава, Ярослава и Ярополка. Жили плохо, княгине не по нраву были нескончаемые отлучки мужа, его рати и вечные скитания по Руси из конца в конец. Чего только не было: Полоцк и Новгород, Владимир-на-Волыни и Переяславль [85] , Туров и Берестье. Надоела Риксе такая жизнь, завершился брак Изяславов громким разводом. Рикса, как говорили, уехала в Швецию и вышла там вдругорядь [86] замуж за короля Сверкера. Живёт в каменном замке в Упсале, шлёт длинные послания любимому сыну Ярославу в Новгород, пишет, что обрела тихое счастье и покой. Изяслав вроде тоже долго не горевал, вскорости послал сватов в Литву, к диким лесным язычникам. Новая княгиня, рослая белокурая красавица Эгле, заступила место сварливой нравной полячки. Но молода была литвинка, а Изяслав, покалеченный в долгой череде войн, израненный, со шрамами на теле, уставший от бесконечных перемещений человек, которому перевалило за пятьдесят, уже никак не мог удовлетворить её вкусы и желания. Заскучала литовская княжна по родной стороне, по парню молодому из соседнего племени, к коему крепко прикипела душою. И вот, дождавшись, когда ушёл Изяслав в очередной свой поход, обманула она бдительность теремной стражи и ускакала на лихом коне с двумя верными слугами в любимые с детства литовские пущи. Да не успела красна девица – догнали её Изяславовы подручники, слуг тотчас повесили на дубу, а её, как изменницу, бросили гнить в мрачное подземелье. Из темницы Изяслав литвинку больше не выпустил – от тоски, сырости и отчаяния полгода спустя Эгле скончалась.

84

Ряд (др. – рус.) – порядок, договор.

85

Переяславль (Южный) – город на реке Трубеж, ныне в Киевской области, в XI–XIII веках – столица Переяславского княжества.

86

Вдругорядь (др. – рус.)

– в другой раз.

Расправившись с неверной литвинкой, стал Изяслав подумывать о новом браке. Невесту отыскали ему в далёкой стране абхазов, да, видно, неблизок был путь от берегов Понта [87] до стольного Киева. Покуда ждал её терпеливо князь, перемежая удачные войны с охотами и заключая выгодные союзы. Первенца своего, Мстислава, женил на Агнессе, сестре краковского князя Болеслава Кудрявого, младшего брата Святополка – на моравской княжне Евфимии, дочери Оттона, другого брата, Владимира – на дочери венгерского бана [88] Белуша, ближнего королевского советника. Оброс родственными связями, обрёл выгодных союзников и шёл теперь усмирять одного из злейших своих врагов – Владимирка Галицкого. При одном упоминании о нём стискивал Изяслав пудовый кулак.

87

Эвксинский Понт – греческое название Чёрного моря.

88

Бан – наместник венгерского короля, в частности в Хорватии.

Нынешнее пиршество раздражало его. Стоит ли тратить попусту время на безлепую [89] похвальбу, если рядом – враг, которого надо давить, давить?! Вот осилим сию лукавую галицкую лисицу – что ж, тогда можно б и попировать. Глядишь, там и невеста к Изяславу прибудет. Говорят, красна обезская [90] княжна! Чад народит, потешит пожилого скучающего по женской ласке князя.

Изяслав бросал угрюмые взгляды то на сына Мстислава, то на Святополка, то на короля Гезу. Кряжистый коренастый Мстислав, совсем ещё юноша с короткой тёмной бородкой, черноволосый, большеглазый, с сильными руками, вдоволь ел и пил, охотно, в отличие от отца, вступал в беседу с угорскими баронами, любезно улыбался, но во всём знал меру.

89

Безлепый – нелепый, глупый.

90

Обезы – предки совр. абхазов. (Примеч. ред.)

«Державный муж растёт», – думал о нём довольный Изяслав. Если он чему и рад был сейчас, так это сыну, его немного резким порывистым словам о том, что Владимирко достоин самой суровой кары и что его следует примерно наказать за преступные удары исподтишка и изощрённое коварство.

Король Геза в ответ расплывался в улыбке и убеждал Изяслава и его сына в своей дружбе и решимости покончить с «галицким смутьяном».

Слова короля шумно поддержали угорские бароны и киевские бояре. Снова заискрилось в чарах и ендовах золотистое вино. Зазвенели бубны, перед столами закружились в пляске скоморохи. Появились жёнки в красочных нарядах, одна из них беззастенчиво села на колени к Мстиславу, другая удобно поместилась между двумя баронами, третья, самая яркая и красивая, ударяя в бубен, понеслась в безудержном танце, запрокинув назад роскошные волосы цвета вороного крыла.

Изяслав, обернувшись, кликнул стольника.

– Вечером приведёшь ко мне… енту, – качнул он головой в сторону танцовщицы.

– Содеем, княже, – подобострастно кланяясь, пробормотал стольник.

Расталкивая скоморохов, к князю протиснулся молодой боярин в обшитом узорочьем кафтане с высоким стоячим воротом. На боку у него в сафьяновых ножнах висела сабля с дорогой рукоятью.

– Что тебе, Пётр? – нахмурился Изяслав.

– Княже! Владимирко на том берегу… Силы совокупляет. Болгары, сербы к нему пришли. Рать великая! – взволнованно выпалил боярин. Холёные долгие персты его нервно подрагивали.

Изяслав как-то сразу оживился, подобрался, на устах его заиграла улыбка. Он залпом осушил огромную чару, кряхтя, вытер колючие усы, поднялся с раскладного стульца, заключил торжественно:

– Час сечи настаёт, други и соузники! Наказуем же вора и отметчика [91] ! Станем супротив их на сем бреге!

И сразу оборвалась музыка, исчезли скоморохи, попрятались куда-то гулевые жёнки. Пир сменился совещанием в королевском шатре.

Сидели по-степному, на кошмах, скрестив под собой ноги, говорили кто по-русски, кто по-угорски. Толмач, хромой убогий монашек, бойко переводил сказанное. Боярин Пётр, скрипя пером, записывал по княжому повеленью речи короля, князей и вельмож. На харатье [92] выводились строгим полууставом буквы славянской кириллицы.

91

Отметчик, отметник (др. – рус.) – предатель.

92

Харатья – пергамент.

– Стрельцам надобно поутру занять холмы над Саном. А комонным [93] переходить по бродам на ту сторону. Коли станет Володимирко мешать переправе – стрелами его попотчевать, – говорил Изяслав. – Мы станем у излуки, а ты, брат, – обратился он к Гезе, – иди выше вдоль реки. Тамо такожде брод есть.

Геза молчал, раздумывал, переглядывался с советниками.

– Сколько у нас всего силы ратной? – спросил молодой Мстислав.

– У меня семьдесят три полка, – отмолвил ему король.

93

Комонный (др. – рус.) – конный.