На звездных крыльях Времени. Обратный отсчет

— И что? — Невольно подался вперед Игорь Середа, младший лейтенант из новобранцев.

— А то, что наши умирают героически, чего немцы никак не ждут, и не понимают. В момент, когда выпрыгнуть не получилось, прямо по курсу показался "Юнкерс", и Ковзан направил свой горящий самолет на него. Раненый в голову Борис, на горящем самолете пошел на таран. Когда самолеты столкнулись в воздухе, от резкого удара ремни просто лопнули, Ковзана выбросило из кабины. Три с половиной тысячи метров он пролетел, не раскрывая парашюта, в полубессознательном состоянии. И только уже над самой землей, на высоте всего двести метров, очнулся и дернул за кольцо. Парашют смог раскрыться, но удар о землю все равно был очень сильным. Капитан пришел в себя в госпитале Москвы, на седьмые сутки.

— И? — Напрягся уже Евгений — что-то я об этом не слышал…

— Это был приговор. У него было несколько ранений осколками, оказались сломанными ключица и челюсть, обе руки и ноги. Правый глаз Бориса, врачам спасти не удалось. Два месяца продолжалось лечение…

— Жесть какая — вырвалось у Евгения, но он тут же поправился — жестко судьба его помяла.

— Не только его — высказался комэск — таких летчиков много. — Еще в первый день войны, было совершено несколько таранов. Неизвестно кто это сделал первым — старший лейтенант Иван Иванов, или младшего лейтенант Дмитрий Кокорев? Но они подали пример, его и подхватили… И у нас тоже. Вано Габунии, повезло меньше — один таранный удар, и все… Может угол не тот, или столкнулся не так?

Тут в разговор вступили и другие летчики. И вскоре молодые, узнали, что таран, это не отчаянная мера, а метод ведения боя. И делался он четырьмя способами.

Первый и самый распространенный — удар пропеллером по хвостовому оперению врага. То есть атакующий самолет заходит на противника сзади и наносит удар пропеллером по его хвостовому оперению. При правильном исполнении пилот атакующего самолета имел довольно хорошие шансы, чтобы уцелеть.

Второй способ — это удар крылом. Производился как при лобовом сближении самолетов, так и при заходе на врага сзади. Удар наносился крылом по хвосту или фюзеляжу вражеского самолета, в том числе кабине вражеского летчика. Третьим способом был удар фюзеляжем. Он считался самым опасным для пилота. Ну и четвертым — удар хвостом самолета. Но в любом случае это требовало определенного мастерства, иначе можно просто врезаться во врага, и погибнуть.

Жека призадумался — да, или глупая смерть, или пацаны останутся в памяти, совершив подвиг. Таких примеров было много, особенно, как он знал в первые годы войны. В послевоенное время, такое самопожертвование было редкостью. По крайней мере, в училище им рассказывали только про два случая, и оба случились еще, когда был Союз…

Первым был Павел Шклярук, который будучи еще курсантом, погиб. Во время учебного полета у его самолета отказал двигатель, и перед парнем стал выбор — катапультироваться и бросить неуправляемый самолет, или пытаться планировать. А время щелкало, высота всего триста метров, а внизу река, мост, и пароход, рядом жилые дома, и выбора не остается. Приняв решение не катапультироваться, Павел отвернул, и врезался в берег…

Вторым, был тезка героически погибшего курсанта — Павел Ярцев. Который выпустив все ракеты по учебным целям, и оставшись без боеприпасов, пошел на таран, разведывательного беспилотника.

— Бывают же парни — подумал Евгений — за считанные секунды принимают такое решение. Жаль уходят молодыми…

Тут для перемены настроения, затянул свою песню Георгий Саркисян:

— Эх, домашнего бы чего-нибудь — протянул он — долмы, там или плова, я бы сразу был здоров как бык. А нас кормят пшеном. Что я птичка что ли? — Пошутил он.

— Какую долму? — Удивился комэск — где тебе листья виноградные брать? Да и не рекомендуется нам… И не пшенка это, а пшеничка, и то, только пару раз была, пока кухню настраивали, после перелета. Мы же на одном месте не сидим.

— А я бы от шашлыка не отказался, что дядя мой жарит. — Мечтательно заметил Реваз. — И от харчо, чахохбили, и сациви — почему я должен птичью пищу клевать?

— Потому что вы на службе — раз. На войне — два. Не все можно приготовить. Нашли мне ресторан…. Или вас на кухню помогать отправить? Вот и приготовите нам, чего-нибудь вашего.

— Нет-нет, это я так. Захотелось чего-то с родных краев…

— А меня и картоха устраивает — заметил Семен — с солененьким огурчиком, и рыбкой, не хватает только наркомовских сто грамм.

— Хватит вам — разошлись… — Не выдержал Матвей Гаврилюк — нас и так лучше кормят, чем ту же пехоту, которая и в грязь и в холод, на пузе ползает. И кухню не всегда подвести успевают…

— Да мы просто шутим — засмеялся Реваз — вспоминаем и мечтаем. Клубника вон уже поспевает…

— От такого лакомства и я не откажусь — мечтательно сказал Семен Петраков, высокий брюнет, с карими глазами — вот бы со сметанкой…

— А у меня мама с ней вареники делает — поделился Жека.

— А я бы всего, что уже родилось — поел — проворил Борис Жигуленко — хоть и зеленцом.

— В детство ударился? Кто тебе сейчас по полям, и огородам шастать даст? — Улыбаясь, поинтересовался комэск — Сейчас перекур, затем всем изучать район боевых действий, а то бывали случаи, летели не туда…

Сначала, правда пока было время, привели себя в надлежащий вид, затем немного уделили внимание спорту, а уде потом вновь принялись изучать карты, и варианты воздушных маневров. Так некоторое время эскадрилья разбирала преимущества, и слабости своих истребителей, в сравнении с немецкими. На каких маневрах немцев лучше подлавливать, а при помощи каких, уходить из-под огня, особенно если тебе зашли в хвост, а ты ведомый. С какими самолетами лучше выходить в "лобовую", а с кем лучше этого не делать. Когда уйти на вираж, когда закрутить спираль, а когда в стремительное пике.

Весь остаток дня, говорили, обсуждали, а после пошли на ужин, в "столовую", где кормили блюдом, которое Евгений назвал бы макаронами по-флотски, но с некоторым отличием. А после горячего чая с пряниками, всей эскадрилией, опять отправились к себе. А вечера, летный состав эскадрильи, коротал за написанием писем, чтением газет, и разговорами. Долго говорили о своих стариках, о родных краях, но вскоре все улеглись спать — их ждали боевые трудодни.

Жека хоть и сильно устал, сразу заснуть не смог — думал, как имея таких людей в стране, так долго били врага? Неужели из-за нерадивых командиров, и приуроченных к какой-нибудь праздничной дате, взятий городов? Ведь порой день-два ничего не решали. Зато павших и раненых защитников, было бы меньше. Так и провалился в сон, размышляя, и задумываясь о всяком. Снилась ему всякая чушь, бои между реактивными самолетами, и их винтовыми предшественниками. Полеты над поверхностью воды, и задевание "брюхом" пригорков. Затем все поменялось, и под утро, приснился цветущий сад, по которому он гулял с девушкой-пилотом, чье имя даже во сне, ускользало.

* * *

Утром следующего дня, пока комэск, был в штабе, Евгений по его просьбе, воспитывал молодежь. Используя для этого деревянные модели советских и немецких самолетов. Жека еще и говорил назидательно:

— У меня несколько другие принципы и правила, чем вы привыкли слышать. Забудьте — сам погибай, а товарища выручай. Руководствуйтесь другим убеждением — сам выживай, и товарища выручай. Не нужно бессмысленного геройства. И учитывая то, что почти все вы ведомые, главное прикрыть своего ведущего, а не стараться сбить самолет противника, отвлекаясь на это.

— Но товарищ старший лейтенант — не выдержал Игорь Середа — а как же главная задача истребителя — сбивать самолеты противника?

— Это, пожалуйста, если во время боя, противник на линии открытия огня, и ведущему ничего не угрожает. И если вылетели противодействовать бомбардировщикам, которые летят без прикрытия истребителей, вот вам и шанс.

Но если сбили — не отвлекайтесь на подтверждение факта падения. Насчет тарана — если вы не ас, это крайняя мера, когда выстрелян боезапас, и машина плохо слушается рулей. Если же все в порядке — ваша задача сохранить дорогостоящий самолет, свою жизнь, и вернуться, чтобы продолжить бить фрицев. Не разменивайте свою жизнь, на всего один вражеский самолет.