Набат

–  От Разина есть?..

–  Да, получена радиограмма. Все в порядке. Здравствуй, Алеша. Как самочувствие? Со своими ребятами встречался? Ты присаживайся.

Бойченков одет в штатский серый костюм, как всегда чисто побрит, пострижен, темные волосы аккуратно уложены на боковой пробор. Следит за своей внешностью, - в который раз отмечал про себя Гурьян. Сам он был одет тоже в штатский костюм, который плохо, как-то неуклюже сидел на его крепкой и нескладной фигуре.

–  Самочувствие хорошее, с ребятами встречался.

–  Ну и как ты находишь?
– по своему обыкновению растягивая слова, но стремительно спросил Бойченков, подойдя к окну, возле которого стоял Гурьян и хмуро смотрел на площадь Дзержинского. Алексей обернулся, ответил не спеша:

–  А что ребята - Кудрявцева я знаю так же, как и ты. С ним можно хоть в ставку Гитлера. Софонов тоже вполне подходит… - Он сделал выразительную паузу и снова посмотрел на залитую солнцем площадь, через которую, громыхая на стыках, бежал вниз, на Театральный проезд трамвай № 23.

–  Ну, а Куницкий?..
– не выдержал Бойченков с некоторым беспокойством.

–  Как тебе сказать?
– не сразу заговорил Гурьян.
– Не нравится он мне.

–  Чем?

–  Какой-то он… Ну как тебе сказать… интеллигент.

–  Ну, знаешь ли - это не мотив. Ленин тоже был интеллигентом. И Дзержинский Феликс Эдмундович, даже стихи писал. Кстати, он ведь земляк Дзержинского - Адам Куницкий.

–  А хоть бы и однофамилец: разве в этом дело?

–  Что тебя смущает в Куницком?

–  Понимаешь, Дмитрий Иванович, хлипкий он какой-то, слаб характером.

–  Это другое дело. Но хлипкие бывают не только среди интеллигентов. А известна ли тебе такая сила, как священная ненависть? Всесокрушающая сила. А в нем, в Куницком, она есть, не может не быть, должна быть. Ты знаешь, Алеша, что гитлеровцы сгубили его мать, отца и сестру? Он один из всей семьи спасся. И он будет мстить, обязан мстить. Тут уже вступает в силу принцип: кровь за кровь.

Бойченков говорил, чеканя слова и напрягая кулаки. Тонкое бледнокожее лицо его побагровело, в голосе звучала глубокая убежденность. Кажется, он поколебал Гурьяна: Алексей отошел от окна, достал портсигар, попросил разрешения закурить. Бойченков кивнул, - сам он не курил. Алексей сел на диван, поймав на себе вопросительный взгляд подполковника. Как бы отвечая Бойченкову, проговорил в размышлении:

–  Мм-да, "должен", "обязан"… Теоретически твои аргументы неотразимы… Но я, Дмитрий Иванович, привык больше полагаться на опыт.

–  Неисправимый практик, - улыбнулся Бойченков и подошел к висящей на стене карте.
– Пойми, Алеша, задание очень серьезное. Можно сказать - чрезвычайное. Вот посмотри.
– Алексей стал рядом.
– Польский город Беловир. А здесь, в лесу, в замке графа Кочубинского, расположилась засекреченная служба доктора Хасселя, который проводит какие-то эксперименты. Возможно, над людьми. И, надо полагать, в военных целях. Несомненно, в военных. Хассель - врач-психиатр. И к тому же биолог. Имеет серьезные научные труды. Молодой, способный. Пользуется покровительством гитлеровской верхушки. Замок окружен сильной охраной. Что происходит в замке за колючей проволокой - мы не знаем. Это загадка, которую и требуется разгадать. Дело трудное, не скрою, да ты и сам понимаешь - рискованное. Но надо. Непременно. Думаю, что Куницкий поможет тебе. Он знает Беловир, учился на третьем курсе Варшавского университета, потом - два года в МГУ, и главное - биолог. Понимаешь? Владеет немецким и, конечно, польским. Нам его рекомендовал товарищ Серов.

–  М-да, - снова задумчиво промычал Гурьян и почесал затылок.
– Меня, конечно, меньше всего интересует, кто рекомендовал: Серов, Белов, Чернов или Рыжов.

–  У нас нет выбора, Алексей.

–  Я понимаю.

–  Слушай дальше. Вот здесь, - Бойченков обвел большой овал тупым концом карандаша, - действует партизанский отряд "Пуля", который входит в состав бригады имени Яна Матейки. Здесь отряд "Грюнвальд", здесь - отряд "Звыченство". Между прочим, "Звыченство" состоит в основном из бывших советских военнослужащих, бежавших из плена, и командует им Павло Сидорчук. Но тебя должен интересовать отряд "Пуля", поскольку он ближе всего к Беловиру. Командует им тоже наш человек, бывший пограничник Ян Русский. Это его псевдоним. Настоящее имя Иван Слугарев. У нас есть радиосвязь со штабом бригады. Сбросим вас в расположении "Пули", в условленном месте в определенное время. Встретит вас сам Ян Русский и, возможно, представители из штаба бригады. Поживете среди партизан какое-то время, осмотритесь. Затем Ян Русский даст верного человека, который проведет вас в Беловир и свяжет с подпольщиками. Они вам окажут содействие.

Вошла секретарша, сказала, что прибыл Куницкий.

–  Пусть зайдет минут через пять. А ты, Алеша, оставь нас наедине.
– Бойченков дружески улыбнулся Гурьяну.
– Я с тобой не прощаюсь. Потом зайдешь ко мне.

Адаму Куницкому шел двадцать пятый год. Долговязый, худой, с отпечатком скорби и смирения на вытянутом лице и манерами мягкой учтивости, он показался Бойченкову человеком, который уже побывал в когтях у жизни и сделал для себя определенные выводы. Дмитрий Иванович попросил Куницкого коротко рассказать о себе. Тот начал негромко и неторопливо, но довольно лаконично излагать свою еще не очень богатую биографию. Собственно, ничего нового, неизвестного Бойченкову он не сообщил.

–  Вы хорошо знаете Беловир?
– спросил подполковник, когда Куницкий закончил свой рассказ.

–  Не могу сказать, чтоб хорошо, но и не плохо, - скромно ответил тот и пояснил: - Сам я варшавянин, а в Беловире жил мой дядя, и я много раз приезжал к нему во время летних каникул. Окрестности Беловира прекрасны.

–  Леса, старинные замки?

–  Да, леса богатые. Они принадлежали графу Кочубинскому. Так и называется лес - Графский.

–  А сам граф где жил?

–  В Беловире имел дворец и за городом имение на берегу озера.

–  Вы там бывали? В загородном имении?

–  Нет, конечно, в самом замке не был. Но поблизости как-то один раз приходилось,

–  Вы ведь биолог?
– после паузы спросил Бойченков.

–  Да. Один из интереснейших разделов науки.
– Глаза Куницкого загорелись.

–  Вы правы: биология перспективная наука, - согласился Бойченков.

–  С большим будущим, - оживленно подхватил Куницкий.
– Интереснейший предмет.

–  Я немножко знаком, - кивнул Бойченков.
– Изучал в Сельскохозяйственной академии.

–  Вы аграрий по образованию?
– откровенно удивился Куницкий.

–  Да, представьте себе. Работал секретарем райкома партии и заочно учился в сельхозакадемии. А война видите куда меня забросила. Далеко не по профилю. Верно?

–  Мм-да, - покачал тяжелой головой Куницкий.

–  Война нам диктует, приказывает. И мы не вправе противиться ее воле. Всеми нами командует его величество Долг. Думаю, что и вы находитесь здесь, вот в этом доме, по велению долга. Я не ошибаюсь?

–  Нет, не ошибаетесь, - ответил Куницкий поспешно.

–  А кончится война, и мы с вами займемся каждый своим профилем: вы биологией, я сельским хозяйством. Буду ждать помощи от вас. Работы будет у нас уйма. Сельское хозяйство разорено войной. Так что нам с вами придется, засучив рукава… А пока будем заниматься тем, чего требует от нас долг. Кстати, ваш дядя чем занимается?

–  Он домовладелец. В Беловире есть улица, которая так и называется - улица Куницкого.

–  Вот даже как?
– Об этом Бойченков не знал.
– И где ж он сейчас, ваш дядя?