Начальник милиции. Книга 3

— Вот объекты, — я подвинул сверток со шприцами к химику, который сидел напротив и затравленно на меня поглядывал, растирал руку и сопел. — Если схалтуришь — руку выдерну. Если не найдешь следы яда — тоже выдерну. Если скажешь кому-нибудь — ну, ты меня уже понял, что будет… Не слышу?

— Да, да, понял…

Я похлопал эксперта по плечу:

— Вот и молодец, завтра заеду за результатами. Поторопись, можешь прямо сейчас и начинать.

— Я до завтра не успею, — растерянно пробормотал химик.

— А я все равно заеду, так что успевай. У тебя вся ночь впереди. Не время спать, когда Родина в опасности.

— Как в опасности? — не понял моего сарказма Макар. — Так вы точно кинолог? Или…?

— До завтра, — я встал и вышел, не дав ему озвучить свои догадки.

В коридоре терся Валёк.

— Ну как? — шепотом спросил он.

Вместо ответа я молча кивнул ему по направлению к выходу.

— Извини, что так вышло, Макару некогда… И-и…

— Да нет, он нашел время взять в работу наши объекты, — как ни в чем не бывало проговорил я.

— Да? Правда? Как ты его убедил? А… понимаю… Ты ему рассказал, откуда ты. Да?

— Нет, конечно, это конфиденциальная информация, ты же знаешь. Только доверенным людям. Просто твой знакомый оказался вполне себе отзывчивым и трудолюбивым человеком. Даже согласился ради нашего исследования, нашей просьбы ночью поработать.

— Ночью? — Валек озадаченно поправил очки. — На Макара это совсем не похоже… Как? Ага! Я понял… Наверное, ты надавил на точки «ку».

— Куда-куда я надавил?

Мы уже вышли на крыльцо УВД, обратно-то дорогу нашли гораздо быстрее.

— Особые чувствительные точки на человеческом теле, которые спецслужбы используют для контроля над разумом. Если на них как следует нажать, то можно внушить человеку что угодно… Подчинить его.

Я изо всех сил постарался подавить подступающий смешок и ответил:

— Тише, Валентин, тише… От тебя ничего не скроешь. Пришлось надавить на точку, да… Даже на две точки. Сделать так называемый дуплет — ку-ку.

— Ну вот, — расплылся в улыбке Загоруйко. — Я знал, я так и знал…

Мы спустились с крыльца и сели в машину.

— Все получилось? — спросил Гужевой.

— А то, — цокнул я. — У Валентина оказался душевный товарищ, с удовольствием обещал помочь, даже чаем напоил.

— А я вот без чая, — вздохнул Иван. — Уже и перекусить бы не мешало, время-то обеденное скоро.

— Здесь недалеко есть хорошая пельменная, — высказался Валентин. — Тесто, правда, сыровато всегда, и фарш с жилами, но с майонезом или горчицей — пальчики оближешь.

— Давайте лучше к моим родителям заскочим, — предложил я. — Мать борща наварила, ждет.

— А мы не стесним ее? — поинтересовался Иван.

— Я же говорю, ждет… Звонил ей вчера, предупредил.

И мы поехали на квартиру к моим новым старым родителям.

* * *

На следующий день утренняя планерка проходила в прежнем ключе. Обсуждались острейшие насущные проблемы Зарыбинска. А именно, Купер самозабвенно вещал о том, как активисты Великобритании самоотверженно выступают против дискриминации цветного населения в стране, о том, что организация юных пионеров в ГДР имени Эрнста Тельмана отметила свое тридцатилетие, и о том, что партия и правительство Лаоса поставили задачу к 1980 году обучить грамоте все взрослое население республики.

На столе начальника задребезжал телефон, прервав его речь на самом «интересном» месте, когда он рассказывал о подписании в Хельсинки соглашения о дружбе и сотрудничестве студенческих организаций СССР и Финляндии.

— Алло! — недовольно взялся он за трубку.

Из динамика слышался мужской голос, но что именно он говорил, не разобрать.

— Что значит, не можете дозвониться? — пробурчал Рыбий Глаз. — Дозвонились же… Что? В дежурную часть не можете дозвониться? Минуту…

Купер поднял глаза, поискал среди присутствующих и остановился на дежурном:

— Баночкин! Какого пирога до тебя не могут из прокуратуры дозвониться? У нас труп вообще-то!

— Так это самое… Евгений Степанович… я же у вас на планерке сижу, — встал Михаил, загораживая свет от окна.

— Он у меня на планерке сидит, — передал слова Купер в трубку. — Угу… Нет уж, пусть дежурный группу сам собирает, я же сказал, у меня совещание важное. Я его отправлю сейчас туда. Он вам перезвонит. До свидания…

Начальник положил трубку и, чуть поморщившись, приказал Баночкину:

— Иди вниз, звони в прокуратуру, там труп какой-то у них, просят группу собрать в полном составе и отправить. Давай, занимайся.

Баночкин ушел, и остальные ему позавидовали, потому что нам-то ещё слушать про рост преступности в Лос-Анджелесе.

Но через некоторое время в дверь кабинета постучали, просунулась снова широкая, как футбольный мяч, морда Баночкина:

— Разрешите, Евгений Степанович?

— Чего еще? — скривился Рыбий Глаз.

— Я созвонился со следователем прокуратуры, он сказал, что ему нужен кинолог, инспектор уголовного розыска и криминалист.

— Убийство, что ли?

— Непонятно, обнаружен сгоревший труп на старой лодочной станции.

— Ну так несчастный случай при пожаре, — хмыкнул шеф.

— Да, но у трупа отрезан палец.

— Что?! Палец?! — Купер вскочил, все-таки палки он в колеса раскрываемости ставит, но то все больше по кражам — где меньше заметно, а за такие особо тяжкие преступления с него и шкуру могут спустить, если что не так. Тут уже подведомственность не только милицейская, за дела такой категории прокуратура ответ держит, а о фактах убийств, к тому же, спецсообщением в Москву положено докладывать.

— У нас убийство, а я ничего не знаю! Баночкин, какого хрена я узнаю последним, да еще и от прокурорского следователя?! Дармоеды! Да вас в поля надо, а не в милиции протирать штаны!

— Так это самое, Евгений Степанович, люди нашли труп и сразу в прокуратуру позвонили, я не мог доложить. Не знал…

— Почему эти тупые люди в вашем тупом городишке звонят в прокуратуру, а не в милицию?! Скажи мне, а?..

— Так до 02 они не дозвонились. Я же на планерке был, а помощника у меня нет. Хотя такое дело — по штатке положен.