Начальник милиции. Книга 4

— Отпусти! А не то… — Стрельников сжал кулаки.

— Давай, Олежка, вперед… Представь, что я преступник, который твоего напарника… в нос… Э-э… Нет, нехорошо звучит. За нос тянет. Представь, что у Прошкина в носу этом — смерть его. Ну, знаешь, как иголка в яйце. И если я оторву носопырку, он умрет. Ну даже если и выживет, сам подумай, кому он, безносый, нужен? Спаси друга. Ну!

Я напирал на него со всей наглостью бывалого сидельца.

Стрельников двинулся на меня, угрожающе сжимая кулаки. Гужевой при этом оставался в стороне и наблюдал. Но, я так подозреваю, он сейчас, скорее, был на стороне двух оперативников, чем на моей, свежи в его памяти мои обжимания с Машей.

— Вот молодец, — кивнул я Стрельникову, — сам погибай, а товарища выручай. Кстати, у тебя неплохой нос. Длинный. Мясистый. За него удобно будет держаться. Эй?! Ты куда попятился. Ты же другу помочь хотел… Стой…

— Не друг он мне, — вдруг пробубнил Стрельников и выскочил из кабинета.

— Эх… — вздохнул я и опустил руку с гипсом, которой уже собирался приложить Стрельникова.

Нет, драка среди личного состава, конечно, не приветствуются, но это же не драка вовсе, а так, воспитательные меры. Говорят, Дзержинский вообще новичков с пистолетом гонял, когда учил уму-разуму. Брешут, наверное, но выдать по «сливе» моим гаврикам — точно не повредит.

Я отпустил Прошкина, тот, воя и держась за нос, плюхнулся без сил на стул.

— Я… я… я, — шмыгал он носом. — Я на тебя рапорт напишу! Я до генерала дойду…!

— И что ты напишешь? — улыбнулся я. — Что лейтенант Морозов поставил тебе «сливу»? Ты еще нос свой сфоткай, попроси Загоруйко его оценить и снимок приложи. Пусть главк кишки от смеха порвет, ага… В общем, так, Коля, давай серьезно…. Я Гужевому обозначу план вашей работы. Он будет за старшего в мое отсутствие. Пока у меня больничный.

Я снова поднял гипс повыше, и теперь это выглядело несколько угрожающе. И добавил:

— Буду приходить каждый день и спрашивать, что сделано. Проверять. Если что-то не успеете, всегда можно отделаться сливой. Идет?

— Я Кулебякину скажу… — шипел тот. — С работы на хрен вылетишь…

— Я сам Кулебякину скажу. О! Придумал, пойдем вместе скажем, — я подошел к Николаю и протянул руку, изображая пальцами захват боевого краба на уровне его носа.

Тот шарахнулся назад, опрокинул стул и заорал:

— Не подходи, Морозов!..

— Мир? — боевой краб превратился в открытую ладонь.

Опер недоверчиво посмотрел на меня, раздумывая, не подвох ли это. Супился и хмурился.

— Ну, жми руку, или к Кулебякину тебя поведу. Я ведь начальник молодой, не знаю ещё, как с подчиненными обращаться. Мне, знаешь ли, если не слушаются, проще слив им навешать, ну то есть вам, и дело с концом. Ну так, что? Бум слушаться или как?

— Будем, — выдавил Прошкин и потянулся пожимать мне руку.

— У! — выкрикнул я и дернул рукой в сторону его носа, но не стал хватать, а просто обозначил жест.

Прошкин подпрыгнул, а я легко стукнул двумя пальцами по по его подбородку.

— Саечка за испуг, — улыбнулся я и кивнул на Гужевого. — От него получишь задания, и вперед. С песней и с барабаном. Готов? Не слышу, Коля…

— Всегда готов, — прогнусавил он, на всякий случай закрывая нос.

— А где у нас Стрельников? — покосился я на дверь кабинета, за которой исчез оперативник. — Бросил тебя? Нехорошо. Ненадежный он сотрудник. Напарники должны плечом к плечу встречать опасность и врага.

В проеме двери вместо дезертира появился чуть раскрасневшийся Кулебякин в кителе нараспашку.

— Морозов! Ядрена сивуха! Ты чего делаешь?! Стрельников там пришел рапорт на увольнение писать.

— Все по плану, Петр Петрович. Вот налаживаю отношения в коллективе. Завоевываю авторитет, так сказать, среди личного состава, добрым словом и личным примером. Мотивирую к работе и…

— Это ладно. Со Стрельнковым-то что делать? Он реально уволиться хочет.

— Как вы сами считаете, Петр Петрович, слабаки нам нужны? Если нет, подпишите ему рапорт. Есть у меня кандидат на его должность.

— Точно есть? Работать сможет — или с завода по комсомольской путевке?

Гужевой на это тихо хмыкнул, но всё ещё молчал.

— Точно сможет… — заверил шефа я. — Хороший работник, стаж в угрозыске пять лет, отличник милиции.

— А давай, зови своего кандидата. Этот Стрельников мне никогда не нравился. Пускай идет в народное хозяйство, ядрён пистон!

Глава 15

Стрельников, недолго думая, написал рапорт по собственному. Прошкин оказался крепче, хоть и досталось ему больше. Он ходил с носом деда Мороза по отделу, а народ посмеивался в ладошку при виде его. Все знали, откуда у такого носа ноги растут.

Чудинов же так нам и не признался… Божился и клялся, что он ни причем. Что мы его подставляем, а прокурор дело шьет.

В один из рабочих дней мы сидели в кабинете угро и обсуждали это дело.

— А может, правда не он? — размышлял Гужевой. — Ну ошибся Мухтар, бывает же такое?

— Не знаю… — покачал я головой. — Сколько я здесь, никогда не ошибался.

— Ну смотри, Саныч, — объяснял напарник. — Чудинов вхож был в кабинет, мог там запаховый след оставить запросто. Ну или когда охранял помещение с топором, туда заглянул из любопытства, и все! Оставил свой запах, вот пес и привел к нему. Могло так быть? Логично?

Ваня уже на меня не так дулся, хотя я видел, что обида в нем осталась. Пока Мария между нами, обида будет жить всегда…

— Логично, — кивнул я, тоже старательно держа дружелюбно деловой тон. — Только ты помнишь, по какой статье он отбывал?

— Ну-у… сто вторая. Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.

— И что гласит пункт «е» этой статьи? — спросил я, словно экзаменатор. Даже прищурился, а пальцами постучал по столу, не хватает только зачетки.

В последнее время в связи с новой должностью пришлось мне сделать настольными книгами уголовный и процессуальный кодексы. Не в том смысле, что под горячую сковородку их подкладывать, а сделать чтение на ночь уголовного судопроизводства привычкой полезной, хоть и не интересной. Основные статейки кодексов я уже знал. Выучил. Особенно те, с которыми вот так столкнулся на практике, как с Чудиновым. Помогала еще и память моего предшественника. Не знаю, как это работало, но вообще-то она мне не мешала, а в определенный момент, если того требовала ситуация, я каким-то образом извлекал из недр воспоминаний нужную информацию. Не пластом, а порционно, постепенно. А вот так, чтобы всегда иметь под рукой нужные знания, тут я без собственного самообразования в правоохранительном направлении — не сдвинусь в развитии как сотрудник. А теперь еще как и руководитель нужно развиваться. Хоть начальник я и невысокого звена, но направление работы, угро — крайне важное.

— А что гласит пункт «е»? — сдвинул брови в мыслительном позыве Гужевой.

— Это я тебя, Ваня, спрашиваю, что он гласит? Приговор-то у Чудинова по пункту «е» статьи 102. Ну?

— Э-э… — чесал затылок Гужевой, беспомощно водя глазами.

— Так, Коля! — обратился я к Прошкину. — Помогай товарищу… Отвечай на вопрос.

— М-м… Не помню, — Прошкин полез за уголовным кодексом РСФСР, выудил его с полки и сдул пыль, стал листать. Довольно быстро нашел нужную статью и проговорил: — Пункт «е» гласит… Умышленное убийство с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием.