Начальник Тишины

Притча о самолетах

Синий ветер, пронзающий мглу,

бело-серая дымка земли,

самолет набирал высоту,

возвратиться не было сил.

Пели крылья железную песнь,

словно угли горели огни,

самолет оглянулся на жизнь,

как на город, мерцавший вдали.

А навстречу другой самолет

прорывался сквозь воск высоты.

Самолеты сошлись, как персты,

и продолжили вместе полет.

Они падали молча, как снег,

словно тополя медленный пух,

как молитвенный жест двух рук,

они каялись, зная свой грех.

Пять минут до земли, и трава

оборвет их последний полет.

Церковь празднует день Покрова.

Каждый сам выбирал самолет.

– Ну как?
– смущенно спросил Влас.

– Ты про самолеты написал, а я недавно вспоминала песенку Галича про кораблик. Песенка грустная, но светлая. А ты случайно не про те самолеты написал, которые недавно в Америке в небоскребы врезались?

– Может быть, и про те тоже... Но вообще-то самолеты - это люди.

– Мы с тобой?
– Василиса серьезно посмотрела на Власа.
– Влас, мы что, погибнем?

– Ты уж скажешь.

– Влас, ты мне вчера обещал, что мы вместе молиться будем.

– Точно, давай помолимся за тебя, за Влада и за всех нас. Я "Молитвослов" и свечи церковные принес. Спички есть?

– Нет. Есть зажигалка для приходящих. Я-то не курю.

Влас возжег три свечи перед Василисиной иконкой Спасителя. Затем опустился на колени, открыл "Молитвослов" и прочел:

– "Канон умилительный ко Господу нашему Иисусу Христу".

При этом он перекрестился и выразительно посмотрел на Василису. Она тоже опустилась на колени и перекрестилась.

– "Во глубине постла иногда фараонитское всевоинство преоруженная сила...", - стараясь подражать чтению в храме, напевно затянул Влас.

После канона ко Господу, Влас прочел "Канон молебный ко Пресвятой Богородице, поемый во всякой скорби душевней и обстоянии", "Канон Ангелу Хранителю" и "Канон покаянный ко Господу нашему Иисусу Христу". Пока Влас читал, Василиса то плакала, то вдруг утихала и замирала, как ребенок на руках матери.

Только Влас окончил чтение, как в дверь постучали. Раздался писклявый голос мамаши:

– Васька, за часами следи! Уже лишние пять минут прохлаждаетесь. С тебя вычтем!

– Он выходит уже, мамаша!
– испуганно закричала Василиса и бросилась тушить свечи перед иконой.

– Закругляйтесь, закругляйтесь, - послышался из-за двери голос удаляющейся мамаши.

– Василиса, - торжественно и строго сказал Влас, - мы с тобой сейчас канон Богородице читали. Там Христос красиво так именуется - Начальником тишины. Мы, когда молились с тобой, то эту Божественную тишину чувствовали. А когда такую тишину чувствуешь, - значит Бог рядом. Он ведь не в шуме, не в громе и не в блеске приходит, а в певучих волнах сияющей тишины... И сразу после молитвы - крик мамаши, суета. Чувствуешь разницу? Нет Бога в крике. И ты не суетись, и прошу тебя, - ничего не бойся. Благослови меня, я иду на войну за тишину... за твою тишину, Василек, за тишину Христову.

– Как благословить?

– Перекрести меня вот так, - Влас начертал в воздухе крест, - и скажи: Бог тебя благословит.

Василиса вся собралась в трепещущий комочек, как будто от ее благословения зависела теперь жизнь и смерть всего человечества и, плавно перекрестив Власа, прошептала:

– Пусть Бог благословит тебя, воин Христов, - на глазах ее выступили слезы.

– Ну, молись, Василек, - сказал Влас и вышел, оставив в комнате "Молитвослов" и свечи.

Мамаша, откинувшись, сидела на своем обычном месте, в прихожей за столиком, и курила.

– Гретхен, - полным решимости голосом обратился к ней Влас, - разговор есть.

Мамаша на удивление Власа даже бровью не повела, и, медленно затянувшись, стала пускать дым колечками.

Влас сел перед ней и без обиняков спросил:

– Сколько стоит выкупить Василису? Эй, тетя, проснись!

– Мамаша, как будто наперед зная вопрос Власа, загадочно улыбнулась и, смотря куда-то вверх, неестественно, нараспев ответила:

– Пятьдесят тысяч долларов.

Влас, еще раз c прискорбием убедившись в проницательности Князева, сказал:

– Допустим, я деньги достану. Какие гарантии с вашей стороны?

– С нашей стороны гарантий не бывает. Ведь на все воля Божия, не так ли, господин поэт?

– Спасибо за откровенность, - поблагодарил Влас, отметив странное поведение мамаши.

"Укололась, что ли?
– подумал он.
– Или здесь тоже бесовские штучки начинаются?".

– Бывай, Катя-Гретхен. Насчет денег я похлопочу. А завтра, по крайней мере, приду, как обычно. Проснись и запомни: завтра! И чтобы без фокусов, - строго наказал Влас и направился к выходу.

Мамаша не реагировала. 

Глава двадцать вторая. План

– Влад несколько раз звонил, просил, чтобы ты ему на мобильный перезвонил, - встретив Власа, сказала мать.
– Иди покушай сначала. Я твою любимую рисовую кашу на сгущенном молоке сварила.

– Мамулечка, - ласково ответил Влас, - спасибо тебе, но сегодня среда. Молочное нельзя. Я же стараюсь поститься в cреду и пятницу. Да и тебе хорошо бы пост соблюдать.

– Ой, сынок, забыла я. Ну, добренько, кашу на завтра оставим, я ее в холодильник уберу. Подожди, я сейчас мигом картошку с луком поджарю.

– Вот и хорошо, - одобрил Влас, - а я пока Владу звякну.

В тот момент, когда Влас хотел уже снять трубку, раздался телефонный звонок.

– Слушаю вас.