Начальник Тишины
Шрифт:
– Не знаю.
– Я ему отказал! Нелегко мне этот отказ дался. Сомневался я. Но после той странной встречи с твоим Другом, у Дома Моды, почему-то решился и отказал. Всё. Иди!
У выхода швейцар, указывая на корзину, предложил Власу:
– Берите яблочки, это бесплатно.
– Да я наелся уже. Спасибо, - ответил Влас, еле ворочая окаменевшим языком.
После ухода Власа Замоскворецкий вновь понурил голову. К нему подошел вертлявый официант, одетый под повара. Он держал в руках поднос с двумя чашечками ароматного дымящегося кофе.
– Юлий Юрьевич, - заверещал фальцетом повар, - это наш фирменный кофе,
– Гость уже ушел, а я не хочу.
– Юлий Юрьевич, как же можно? Это чудесный неповторимый кофе, а главное, полезный. Не забывайте, его вам сам доктор Князев рекомендовал.
– Ну давай сюда твой кофе, - Замоскворецкий поморщился и залпом выпил всю чашку, как лекарство.
Повар как-то нервно улыбнулся и быстро ушел.
Через три-четыре минуты Замоскворецкий почувствовал озноб, а потом сразу жар, в глазах его стало двоиться. "Заболел я, что ли? Или отравили сволочи?", - судорожно думал он.
Как бы из тумана, перед Замоскворецким возникли два черных силуэта в масках. Он все понял, но было слишком поздно, да и ноги не слушались.
– Эх ты повар, повар, - только и прошептал он.
Четыре глухих хлопка из двух стволов, cверлящая боль, пороховая дымка и крики женщин были последним, что слышал и видел Замоскворецкий перед тем, как мир заволокла непроглядная тьма.
* * *
Отряд воинов тяжело проскакал через деревушку. Встретив на окраине бабу с коромыслом, воевода Путша остановил всадников.
– До Альты далече?
– грозно рыкнул он.
Перепуганная баба замахала рукой в сторону леса:
– По просеке погоняйте, тамо и Альта-река.
– Ату! Ату!
– отрывисто крикнул Путша, пришпоривая красавца-коня.
Отряд, громыхая оружием и кольчугами, поскакал к лесу.
На Альте было тихо. Ни ветерка, ни облачка. Мягкое утреннее солнце ласкало землю и воду. По откосам реки в ложбинах розовели заросли стройного Иван-чая. Скрывшись в ветвях ивы, напевала иволга. Недалеко от воды на лужайке, окаймленной лесом, красовался расписной княжеский шатер. А дальше по лесу видны были следы от многочисленных шатров. Восьмитысячная дружина сняла шатры еще вчера и ушла за Альту. Причиной ухода послужил отказ князя Бориса силой взять отцовский престол, для чего требовалось убить старшего брата Святополка.
Князь Борис Владимирович сидел у шатра на походном топчане и грустно смотрел на неподвижные темные воды Альты. У его ног в траве лежал родовой меч в красивых ножнах, усыпанных драгоценными каменьями.
"Русские реки медленно текут, - думал думу князь.
– Отец наш Владимир святое дело на Руси почал, да по всему видно, не скоро еще русичи в разум истины приидут. Воно они что надумали и мне присоветовали - Святополка убить. Чую, отводит меня Бог от того, чтобы с народом этим тягаться: тянуть его ко честному Евангелию. А и Святополк, братец дорогой, лютует, смерть отца нашего скрывает. Почто? Мы ли с Глебом его княжескую власть восхитить хотим? Мы бы опорой ему были, ради памяти отца нашего, ради братолюбия, ради блага земли русской... Значит, иная у нас доля. Верные люди сказывают, что Святополк нашей крови ищет. Неужто правда? Не верится".
– Георгий!
Сокол мой!– громко воззвал князь, сложив ладони трубой. Из повозки, стоявшей за шатром, выскочил заспанный отрок и помчался на зов любимого князя. На шее мальчика заиграла сотнею солнечных лучей золотая гривна, подарок князя.
– Георгиушка, сгоняй к реке. Поп Андрей давеча умываться побрел, да что-то нет его и нет. Поторопи, а то утреню мы добре пропели, а ноне литургию править пора.
– Княже, княже, гляди!
– Георгий замахал рукой в сторону леса. Из-за леса вылетела черная воронья стая. Птицы громко хлопали крыльями и противно каркали. Стая низко пролетела над шатром, на минуту закрыв собой солнце.
– Беги, малый, беги до реки! Зови попа, да не оглядывайся по сторонам!
Спустя малое время князь, священник и отрок молились в шатре. Князь читал "Час шестый":
– "...Речет Господеви: Заступник мой еси, и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна. Плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися. Оружием обыдет тя истина Его, не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сряща и беса полуденнаго...".
Только князь кончил "Час шестый" и священник воздел руки, в готовности начать литургию, как послышался приближающийся топот многих коней. Князь приоткрыл завесу, выглянул, но тут же одернул руку и плотно закрыл завесу.
Поп Андрей недоуменно посмотрел на князя:
– Что прикажешь, светлый князь? Начинать ли?
Вместо ответа князь встал на колени. Лицо его было спокойно, но по щекам текли струйки слез. Он перекрестился двумя перстами и обратился к иконе Спаса:
– Господи Исусе Христе, Ты явился на земле, изволил добровольно взойти на крест и принял страдания за грехи наши. Сподоби и меня пострадать смиренно. Слава Тебе, Господи, что призываешь меня принять горькую смерть из-за зависти и пострадать за любовь. Ибо я не хотел искать великого княжения себе.
Священник, чувствуя дрожь в ногах, подошел к князю. Перекрестил его напрестольным серебряным крестом и, собрав всю силу воли, промолвил с умилением:
– Милый господин наш дорогой, какой благодати сподобляешься ты, ибо не противишься брату своему ради любви Христовой, хоть и много воинов имел ты у себя.
Князь облобызал честной крест и, не поднимаясь с колен, сказал:
– Отче Андрее, начинай литургию. Они ведь русские. Авось, тебя, иерея Божия, не тронут. Будешь мне свидетелем перед людьми и на Страшном Суде Христовом! И вот тебе мой последний приказ: не смей прерывать святой службы, даже если меня убивать почнут.
Священник вернулся к походному престолу и голосом, полным слез, возгласил:
– Благословено Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веко-о-ом. А-а-ами-и-инь.
В этот момент завесу шатра разрубили. У входа возникли воевода Путша, воины Талец и Елович Ляшко. За их спинами виднелись многочисленные конники Святополка.
Увидев, что в шатре совершается богослужение, Путша на мгновенье опешил. Сглотнув горькую слюну, он шагнул в шатер и, отшвырнув в сторону отрока Георгия, без объяснений, пырнул коротким копьем князя в спину. Князь Борис вздрогнул и тихо застонал. Талец и Елович тоже нанесли копьями по одному удару в спину князя, но как-то нерешительно. Князь со стоном повалился на живот.