Начало нас

О…

Наконец-то до меня дошло.

Все, что он делает, каждый выбор, который он делает для меня, направлено на продолжение его карьеры в политике. Я буду ему полезна только в том случае, если помогу ему осуществить его эгоистичные и жадные амбиции.

Его телефон звонит, ненадолго отвлекая его внимание. Он проверяет идентификатор вызывающего абонента, а затем отклоняет вызов.

— Уйди, — выплевывает он, — и убедись, что Лила удалила все сделанные ею фотографии. Не разочаруй меня, Райли. И самое главное, не шути со мной. Тебе не понравятся последствия. Я обещаю тебе… ты пожалеешь о том дне, когда снова бросишь мне вызов. Уйди с глаз моих сейчас же.

Я поворачиваюсь на пятках и бегу.

Лила ждет меня за воротами, прислонившись к черному «Бугатти» Мэддокса. Ее руки скрещены, на лице тревожное выражение. Я спотыкаюсь о ноги, спеша добраться до нее.

— Удали эти фотографии, — требую я, паника проникает в мои слова, пока мой голос не становится неузнаваемым для моих ушей. — Тебе вообще не следовало их делать. О чем ты думала?

Она хмурится.

— Я пыталась помочь. Твой отец — жестокий придурок!

Она до сих пор не понимает, какой опасности подвергла себя, угрожая Томасу Джонсону доказательствами, которые могут разрушить моего отца и всю его карьеру. Неужели Лила не понимает, что богатое великосветское общество состоит из грязных, испорченных людей?

— Ты не имела права! — Я плачу, мое сердце трясется от мрачного ужаса. — Ты сделала эти фотографии без моего разрешения!

Краем глаза я вижу, как Мэддокс делает шаг к нам и открывает рот, чтобы защитить Лилу, но я качаю головой.

— Не надо, — предупреждаю я Мэддокса. — Это между мной и ней.

Я сухо сглатываю, облизывая губы, прежде чем заговорить снова.

— Тебе не следовало делать эти фотографии. Ты даже не осознаешь, что натворила, Лила.

— Я его не боюсь, — сердито шипит она.

— Пожалуйста , просто… удали их. Он отпускает меня в Гарвард. Твои угрозы подействовали, но сейчас же удали эти фотографии.

Лила молчит с минуту, ее глаза ищут меня. Мой подбородок трясется, и я сдерживаю слезы.

— Пожалуйста, Лила.

Наконец, я вижу момент, когда она смягчается. Лила достает телефон из кармана, ее большой палец замирает над экраном.

— Ты уверена?

— Да. Удали их все. И пообещай мне, что больше не будешь этого делать. Ты больше никогда не сможешь так противостоять моему отцу, ты понимаешь? Обещай мне, Лила.

Она молча кивает, все еще хмурясь, и удаляет папку на своем телефоне.

— Вот. — Она кладет телефон в карман и обеспокоенно нахмуривает брови. — Теперь успокойся. Я их удалила, мы едем в Гарвард. Все будет хорошо.

Лила тянется к моей руке, переплетая наши пальцы и нежно сжимая меня.

— Райли, дыши.

— Хорошо, — я задыхаюсь. Вдох-выдох. Вдох-выдох.

Лила достает из кармана кусочек мятной жевательной резинки, снимает обертку и передает мне. Я засовываю ее в рот, жую. Медленно мои напряженные мышцы расслабляются, и кулак, сжимающий мои легкие, ослабляет мою хватку. Мое прерывистое дыхание замедляется, пока мысли не перестают путаться. Ужасный, неистовый ужас постепенно сменяется тупой болью в груди.

Когда Лила видит, что я заметно спокойнее, она еще раз сжимает мою руку.

— Пойдем. — Она открывает мне дверь, и я сажусь на заднее сиденье.

— Ты можешь подвезти меня к Грейсону? — спрашиваю я, мой голос дрожит от волнения.

Мэддокс кивает, когда Лила садится на переднее сиденье. Он выезжает с подъездной дороги, и мои тихие всхлипы заполняют тишину среди нас. Сквозь размытое зрение я вижу, как Мэддокс протягивает руку и хватает Лилу за бедро. Почти в утешительной форме. Защитной.

Моя грудь содрогается от осознания.

В момент бессмысленной паники я забыла о Мэддоксе Коултере и его неоспоримом обожании моего лучшего друга. Хотя мой отец может заставить Лилу исчезнуть, если захочет, Мэддокс сожжет весь мир, чтобы найти ее.

Он защитит ее… когда я не смогу, потому что я бессильна это сделать.

Наши глаза встречаются в зеркале заднего вида, выражение ее лица обеспокоено. Я посылаю ей натянутую улыбку, говоря: «Я в порядке».

По правде говоря, я не в порядке…

И я не знаю, буду ли я когда-нибудь.

***

Тётя Грейсона открывает дверь и улыбается, увидев меня.

— О, Райли! Как твои дела, сладкая?

Миссис Хейл вначале скептически относилась к моим отношениям с Грейсоном. Я не была ее первым выбором для племянника. Думаю, она была бы счастлива, если бы Грейсон встречался с Оклинн. Она настаивала на том, чтобы это произошло, до того момента, когда Грейсон сказал ей, что встречается со мной.

Я рада, что она в конце концов полюбила меня.

Однажды мы даже пошли пообедать. Это предложила миссис Хейл.

— Я хочу знать девушку, которая украла сердце Грейсона, — сказала она мне в тот день. — Ты заставляешь его улыбаться, и это редкое и прекрасное зрелище.

Я улыбаюсь, входя внутрь.

— Здравствуйте, миссис Хейл. У меня все хорошо, вы как?

Она закрывает дверь и приподнимает бровь.

— Я в порядке. Грейсон наверху. Он знает, что ты придешь?

Я качаю головой.

— Нет, я ему не говорила.

— Ну, тогда вперед. — Она ухмыляется. Мне нравится ее улыбка, в ней есть что-то уютное. И ее глаза – теплый взгляд в них – не фальшивый.

— Спасибо! — Я мчусь наверх в комнату Грейсона. Он по-прежнему живет дома со своими тетей и дядей и заходит в свой пентхаус только тогда, когда мы хотим уединиться или провести ночь вместе.

Я останавливаюсь у его закрытой двери и тихо стучу.

— Заходите, — тут же отвечает он.

Я открываю дверь и заглядываю внутрь. Он лежит на спине в постели, без рубашки, с толстой книгой в руках. Есть что-то сексуальное в читающих мужчинах. Особенно мужчины в очках.