Начало пути

– Мля, - ругнулся прапорщик, - похоже нам кабздец в любом случае пришел.

– Вот и я о том же, - буркнул Петренко.

– Теперь ты сука понимаешь, что наделала? – заорал он на притихшую женщину.

– Коля прости. Не подумала я, - Надежда упала на колени, и обхватила руками Петренко, прижавшись к большому животу сожителя.

– Не подумала?! Да ты нас под монастырь подвела своим идиотизмом, - проворчал подполковник, остывая – ладно, что сделано, то сделано.

– Ну и что, дальше? – спросил Егорыч.

– А ничего. Подождем немного. Есть мизерный шанс, что все ограничится этой проверкой, - вздохнул Петренко, - просто будем в постоянной готовности. Если что, в темпе рвем когти. Деньги есть, авось не пропадем.

21 сентября 1978-ого года. Четверг

– Здравия желаем Андрей Иванович, - полный мужчина в зеленой куртке с погонами прапорщика, отработанным движением отдал честь подтянутому старшему лейтенанту.

– Прекрати, Егорович, - отмахнулся офицер, - не нужно официоза. Тем более, тут такое происходит. И вообще, чего ты сюда приехал? Тебя же вроде в отпуск неделю назад отправили?

– Матвеев просто попросил подъехать, – объяснил толстяк, - У него вопросы какие-то по складским бумагам возникли. Так все-таки что произошло?

Старлей воровато стрельнул глазами по сторонам. Его взгляд скользнул по стенду с положениями устава, окрашенным бледно-зеленой краской стенам, плакату «На страже мира» с бдительным солдатом на фоне радара ПВО. Коридор штаба полка был безлюден.

– Пошли подымим, Егорович, - тихо предложил офицер, - там и поговорим.

Он развернулся и бодрым шагом направился к выходу. Прапорщик потопал за ним.

Выйдя из здания, они стали пристроились у одного из деревьев, возле спортивной площадки, не обращая внимания на новобранца в отдалении, подметающего веником плац под присмотром бдительного ефрейтора.

Прапорщик протянул старшему лейтенанту «Космос». Офицер двумя пальцами вытащил сигарету, прикурил от услужливо подставленного огонька зажигалки, затянулся, прикрыв глаза, и явно наслаждаясь процессом. Его товарищ помял в пальцах сигарету, случайно сломал её и нервным движением отшвырнул в сторону, вызвав удивленный взгляд лейтенанта.

– С бабой своей поссорился, совсем мозги выела стерва, - объяснил Егорович офицеру.

– Ну так что там произошло? – толстяку не терпелось узнать подробности.

Старлей, не торопясь, сложив губы трубочкой, выпустил струю дыма, и развернулся к прапорщику.

– Особисты лютуют, - губы офицера презрительно скривились, - жизни никому не дают. Такого шороху навели. Работать нормально не дают. Совсем задолбали.

Офицер досадливо махнул рукой, и снова затянулся. Сигарета красным огоньком тлела в его губах.

– Интересно, - задумчиво протянул Егорович, - А чего они так взбудоражились?

– Анонимка на Шелестова и Чернова пришла, - выпустив очередной клуб сизого дыма, лейтенант понизил голос и пригнулся к Егоровичу, - какая-то гнида написала, что они антисоветские элементы. Мол, чуть ли не в открытую похабные анекдоты про Леонида Ильича рассказывают. Советскую власть и коммунистов матом кроют.

– Бред какой-то, - прапорщик озадаченно поскреб пятерней затылок, - быть такого не может.

– Как видишь, может, - горько усмехнулся старлей, - мы уже три дня на ушах стоим. Наш чекист даже машинисток четыре часа у себя мариновал. А замками и начфином приехавший майор занимался. Он кабинет у парторга отобрал, чтобы допросы вести. Так они там полдня просидели.

– А Чернова и Шелестова особисты вчера целый день мурыжили, - продолжил офицер, -так Владимир Алексеевич сегодня звонил начальнику штаба. Предупреждал, что будет только после обеда. Я подозреваю, что хочет немного отойти после вчерашнего.

– Ни фига себе, - потрясенно выдохнул прапор.

– Начфин и замки от особистов выползали потные и красные как вареные раки, - добавил офицер, - В строевую часть зашли, графин воды выдули одним махом. Особенно тыловик хреново выглядел. У него аж губы посинели. И за сердце держался. Видно ему большой пистон вставили.

– Ничего себе, – поразился Егорович, - а начфин и зампотыл причем здесь? Речь же об анонимке шла?

– А они теперь все и всех проверяют, - немного злорадно сообщил лейтенант. Он бросил окурок под ноги и затоптал его каблуком сапога.

– Капитан сейчас в отделе кадров сидит, дела сотрудников просматривает. А майор в бухгалтерии копается.

– Ничего себе, шороху навели, - прапорщик озадаченно поскреб пятерней затылок.

– Да, кстати, вспомнил, - хлопнул себя по лбу старлей, - они и тобой Петр Егорович интересовались. Спрашивали, когда из отпуска выходишь. А сегодня опять Петренко искали. Даже к нам в инженерную службу звонили по внутренней связи. Просили ему сказать, чтобы завтра в 9.00 был в кабинете Трофимова как штык. Вы же с ним приятели вроде? Так может ты ему и передашь?

– Какие нахрен приятели, - проворчал прапорщик, - гусь свинье не товарищ. Мы люди маленькие, подполковникам не ровня.

– Так передашь? – уточнил старший лейтенант.

– Передам, конечно, - буркнул Егорович, - если увижу.

– А кто анонимку писал, у них предположения есть? – немного помолчав, небрежно спросил прапорщик.

– Да кто же нам это скажет, - ухмыльнулся старлей, - но….

Он поманил к себе пальцем Ивана Егоровича, тот послушно пригнулся к столу.

– Подозревают, что баба это, - шепнул на ухо офицер, - Машка-машинистка, ты её помнишь, блондиночка яркая такая, я к ней клинья подбивал, заходила в кабинет Трофимова, и услышала обрывок разговора. Майор сказал нашему чекисту, что анонимку женщина, скорее всего, писала. Буквы с закругленными мягкими формами, и больно уж аккуратно выведены.

Довольный старлей сделал многозначительную паузу, наслаждаясь произведенным эффектом. Но через секунду лицо офицера приняло обеспокоенное выражение.

– Егорович, ты чего? – старлей изумленно воззрился на прапорщика, - тебе плохо?

Лицо его собеседника залила мертвенная бледность. Только щека с белым рубцом шрама периодически подергивалась.

– Ничего, - толстяк пошатнулся, опершись рукою на ствол дерева, - пора мне Андрей Иванович.

Он протянул старшему лейтенанту потную вялую ладонь, слабо пожал руку, и медленно направился к выходу, тяжело передвигая ноги.