Начало

Как ни хотел лечь пораньше, не вышло, завтра опять не высплюсь.

19 августа 1987 года, среда

Узнал о смерти Андрея Миронова. Скончался на сорок шестом году. Ни Высоцкого, ни Папанова я не чувствовал так, как Миронова. И смерть его потрясла меня. Как он себя тратил. Каких усилий требовала его работа. Читал о смерти Андрея Миронова в газете, слышал от многих людей и всё равно не верится. Он был слишком живой для того, чтобы умереть. Завтра похороны.

На работе читал стихи Маяковского, смотрел французскую картину «Скромное обаяние буржуазии». Стали нас баловать. Странный фильм с кошмарными снами героев. Дома читал стихи Пушкина, смотрел фильм «Я родом из детства». Тут уж я не сдержался и стал плакать. Первый раз сорвался в том моменте, где Аросева танцует с мужем под «Синий платочек». А второй раз заплакал, когда весь зал поёт вместе с ребятами песню: «Я такой другой страны не знаю». Сестра повела себя странно. Стала стесняться моих слёз, жалеть меня. Погладила по головке. Такого я от неё не ожидал.

Конечно, плакал не только над фильмом, но и над смертью Андрея Миронова. Всё одно к одному. Звонил Вите, Женьке, обоих дома не было. Борьке не позвонить, в новом доме нет пока телефона. А как хотелось душу излить. Именно в такие моменты нас друзья и спасают.

20 августа 1987 года, четверг

Поехал на работу, рассчитывая к одиннадцати часам быть у Театра Сатиры. Вдруг приехал курьер, привёз железнодорожные билеты в Батуми. Я не ждал его, денег нет. Забегал. И каково же было моё удивление, когда билеты привёз не кто иной, как Михаил Булгаков. Не покойный писатель и не друг Артёма Хрякова, а давнишний наш с Женькой знакомец, также не лишённый талантов. Шесть лет назад он жил у Валерки Кулямина на квартире в Балашихе. Он меня не вспомнил.

Сразу же после покупки билетов я поехал к Театру Сатиры. Толпа зевак, заполонившая всю проезжую часть перед театром, перекрыла движение по Садовому кольцу. Делегации из театров шли прощаться с покойным без очереди. Узнал актёров театра имени Гоголя. Следом за ними с трудом пробирался через толпу конферансье Борис Брунов с корзиной алых роз на голове и актёр Александр Михайлов.

Мне не то, что проститься, к театру близко подойти не дали. Последний спектакль с участием актёра — это собственные похороны. У Андрея Миронова, как всегда — аншлаг. Я недолго толкался в безутешной толпе осиротевших зрителей, пошёл дождь. Проститься не пускают, делать нечего, я вернулся на работу. Получил деньги, двадцать восемь рублей восемьдесят три копейки. Купил две книги — «Драматические произведения» А. К. Толстого и «Юмористические рассказы 20-х — 30-х годов».

После работы, с заездом домой, поехал на Ваганьковское кладбище. По дорожке из брошенных на асфальт цветов дошёл до свежей могилы Андрея Миронова. Она была вся завалена ёлками и венками. Грязь вокруг могилы закрыта еловым лапником. И ни души. Видимо, в это время все сидели за поминальным столом, вспоминали великого актёра. Пройдёт немного времени, принесут свежих цветов. У Высоцкого на могиле всегда море свежих цветов. Будет столько же и у Андрея Миронова.

Я не мог понять, зачем его похоронили в глубине кладбища, да ещё и в промежутке между двумя оградами. Воистину, на кладбище все равны.

Когда возвращался домой, разболелась голова, заныло сердце, захотелось выпить. Не знаю, как сдержался. Позвонил Витьке Павлюченкову — не застал. Позвонил Ире Веселовой, она работает в «Военторге» на Калининском проспекте и учится в институте. Пригласил её завтра в гости, в восемнадцать пятнадцать встречаемся у «Художественного».

Часть четвёртая

Глава 1 Открываю для себя Толстого

21 августа 1987 года, пятница

Весь день провёл на Лабораторном корпусе. На работу взял журнал «Новый мир» с продолжением статьи о Михаиле Булгакове и книгу стихов Маяковского. Так и не открыл ни книгу, ни журнал.

После работы поехал к кинотеатру «Художественный» на встречу с Ирой Веселовой. Приехал раньше срока, но она уже была на месте и ждала меня. Сразу же поехали ко мне домой. Показал ей картины, написанные двоюродным братом, свой дембельский альбом. Начали вспоминать курьёзы, случавшиеся на спектаклях Народного театра, кончилось всё постелью.

Проводив Иру до станции метро «Кунцевская», я стал себя ругать. Сколько раз я говорил себе о том, что если нет любви, заменителей ей искать не надо. Однако говорить говорю, но слушаю себя плохо. От этого все мои беды и разочарования. Так случилось и на этот раз.

По телевизору показывали фильм «Гараж» Эльдара Рязанова. С годами я стал лучше понимать, о чём спорят герои картины. После фильма посмотрел одну схватку греко-римской борьбы и пошёл спать.

22 августа 1987 года, суббота

Встал в одиннадцать часов, дома никого. Родители уехали на дачу, а сестра к этому времени куда-то уже ушла. По субботам и воскресеньям я решил не бегать кросс. Решил дать отдохнуть своему телу.

Поехал по кинотеатрам. В «Повторного фильма» на «Зеркало» Тарковского не пустили. В «России» картина «Акселератка» с Ириной Шмелёвой, — я её уже смотрел. Отправился в «Звёздный» на итальянский фильм «Всех за решётку», режиссёр Альберто Сорди.

Купив билет на шестнадцать часов, я ходил и маялся голодный. Решил зайти в ресторан, что напротив касс кинотеатра «Звёздный» и там пообедать.

В ресторане заказал себе обед и сто грамм водки. Водка была сильно разбавлена, но всё равно ударила в голову голодному человеку.

Пообедав, стремглав побежал в «Звёздный». Фильм понравился, я остался доволен. Из кинотеатра в метро и к театру им. Пушкина. Смотрел спектакль с названием «Крик», по пьесе Виктора Мережко.

Во втором акте я даже плакал. И не шутейно, а чуть ли не навзрыд. Задел меня эмоциональный монолог Олега, которого играл молодой актёр Александр Терешко. И смех, и слёзы — всё есть в спектакле, всё хорошо придумали. Я стал уважать Виктора Мережко. Александр Пороховщиков в роли Бобкова совершенен. Понравилась Галина Самойлова, игравшая в спектакле Тамару.

Приехав домой, посмотрел две хорошие передачи «Нескучный сад» и «До и после полуночи». Почитать не удалось.

23 августа 1987 года, воскресенье

Утром тяжело вставал, очень хотелось спать. Умывшись и одевшись, поехал в Никольское, помогать Валерке Кулямину восстанавливать наполовину сгоревший дом. На Курском вокзале разговорился с цыганками. Они, чтобы подольститься, дали мне пятнадцать лет возраста. Пока ехал в электричке не мог отвести глаз от молодой женщины с ранними морщинами на лице. Жалость чуть не переросла в любовь. Чуть было с ней не познакомился.