Начало
Шрифт:
25 ноября 1987 года, среда
Я чувствую себя значительно лучше, чем вчера. Но после занятий всё болит. Брат Александр сегодня уезжает, просил достать ему красной рыбы.
На работе опять все умудрились напиться, но всё же позвонили Максимычу в гостиницу «Россию».
В семнадцать часов я был в гостинице. В двух буфетах покупали рыбу. В одном, по четыре шестьдесят, взял два килограмма. В другом, по четыре семьдесят, взял пять килограмм.
Выпили с Максимычем бутылку сухого вина, купленного на мои деньги, и я повёз рыбу домой.
Выйдя из гостиницы на улицу, я испытал блаженство. Снег растаял, воздух был свежим, чуть ли не весенним. Сухое вино растеклось по телу живительным бальзамом. Приехав домой, отдал рыбу, съел борщ, приготовленный
Взяли с братом такси и поехали на Курский вокзал. Поезд отходил в двадцать четыре часа. Оставалось минут тридцать пять. По телевизору, установленному в зале ожидания, я смотрел футбол. К телевизору с тележечкой, в которую были сложены бобины с киноплёнками, подошёл уставший актёр Анатолий Ромашов. Видимо, только что приехал с «халтуры». Возит свои плёнки по городам и весям. Показывает кусочки из фильмов со своим участием, а затем выступает. Я бывал на таких творческих вечерах. Так известные киноактёры зарабатывают себе на пропитание.
Поговорил я с дембелями из Германии, съел пирожок с изюмом, пришло время отправки поезда. Всё без опоздания. Посадил брата в вагон, попрощались, и я поехал домой.
26 ноября 1987 года, четверг
С утра пошёл к Тане в кабинет, посидел у неё до десяти часов. Поговорили. А в десять, по её просьбе, отправился в райком комсомола, выкупить билеты. Билеты выкупил, но перед этим случилась целая история.
Я сказал, что из Третьего главного управления, но забыл добавить, что управление при Минфине. И случилась комедия. Залебезили, забегали, появился столик на колёсиках с чаем в хрустальном стакане с серебряным подстаканником, блюдо с бисквитами. Сладкими голосами принялись интересоваться, кого курирую. Объяснил, откуда я и зачем пришёл, отношение ко мне изменилось.
Хотел купить в райкоме книги. И.А.Гончаров «Обыкновенная история» и книгу о режиссуре. В карманах не отыскал денег. Впоследствии они нашлись во внешнем верхнем карманчике пиджака. Зачем я их туда положил?
Чтобы не работать на лифтах, вернувшись из райкома, я стал работать комсомольским секретарём. Пошёл по этажам и стал собирать комсомольские взносы. Точнее, подписи под взносы. Завтра последний день сдачи, я отдам свои деньги, а с ребят соберу пятого в день зарплаты.
Собрал подписи и сразу же поехал в театр-студию «Мастерская», на пантомиму. Она теперь в восемнадцать часов. Приехал и ждал. Никого не дождавшись, решил уходить, но тут появился учитель. После него пришла ещё одна девушка и всё, — больше ни души. Подождали до девятнадцати часов в надежде на лучшее, но и в девятнадцать никто не явился. Учитель со мной разговорился. Я рассказал ему о загадочной смерти отца, о себе. Как мог и что мог. Говорил шепотом, голос почти пропал. Он предложил сходить в кино, но я отказался.
Дома читал «Декамерон», смотрел третью серию фильма «Дни Турбиных».
Глава 4 Бюро комсомола
27 ноября 1987 года, пятница
С утра пошёл в кабинет к Тане, отдал взносы и сидел, шептал, поскольку голоса всё нет. Таня показывала фотографии, свои и дочкины. Дочь похожа на неё. У меня задрожали руки от этих фотографий. Таня на фотографиях получилась очень красивая.
Вернувшись в мастерскую, узнал о чрезвычайном происшествии. На Лабораторном, из нашей комнаты украли телефонный аппарат. Мы с Борисом, проведя собственное расследование, сразу вышли на вора. Им оказался молодой парень, строитель, из новеньких. Толя и Валера Чекуров испугались случившегося, словно сами совершили кражу и были в этом уличены. Они были готовы забыть обо всём, но нам мешать не стали. Со строителем мы пошли к его прорабу, изложили факты. Прораб выгораживал строителя, как мог, говорил ему при нас: «Скажи, что ты украл телефон для нужд производства, и мы всё забудем». Но строитель смотрел на прораба снисходительно. Он давно уже пропил аппарат, и
водка успела высохнуть на его губах.Я пошёл к Николаю Ивановичу, рассказал о случившемся, назвал имя вора. Он обещал к понедельнику предоставить нам новый телефон.
После работы поехал в ателье, поговорил с закройщиком. Пиджаки, к сожалению, уже не шьют, а за брюки возьмутся. Только приноси материал, согласны шить из габардина. Из ателье поехал в ЦУМ, но желанного мне габардина там не нашёл. Чёрного, тёмно-серого не оказалось, а светлый меня не устраивал. Я купил тонкий, светлый материал из Кировабада. Три отреза по три метра разных цветов, для пошива сорочек.
28 ноября 1987 года, суббота
Суббота рабочая, сестра ушла на завод трудиться, я остался с мамой. Сходил в библиотеку, — безрезультатно. Вернувшись, сел учить стихотворения Роберта Рождественского. Выучил два. «А ты полюбишь, ты полюбишь» и «Пословица стучится в дверь». Повторил монолог Хлестакова. Оделся и поехал в ГИТИС.
С Витей пошли в Щепкинское училище на дипломный спектакль «Двенадцатая ночь» по Шекспиру. В училище встретили много знакомых. С каждым побеседовали. И приятно, и тревожно на душе. Подбежала Оля, поступившая в училище два года назад. Я ей тогда пообещал большое будущее. Она смотрела на меня, как на какого-то пророка. С ней тоже поговорили.
Спектакль слабый, хотя отдельные места вызывали улыбку и даже смех. С Витей распрощались в метро. Он поехал на репетицию в театр-студию в Старом парке, я домой.
Смотрел фильм «Собака на сене». Перед сном написал стихотворение.
29 ноября 1987 года, воскресенье
Проснулся в десять, позвонил Женьке и после «Утренней почты» поехал на встречу с ним.
В кинотеатре «Повторного фильма» смотрели фильм «Осенняя соната». Картина снята безукоризненно, правдива до жестокости. В течение просмотра я несколько раз замирал и хватался за сердце. После фильма поехали в ГУМ. Я хотел купить пластинки Розенбаума «Мои дворы», «Эпитафия». Но их, к сожалению нет. Купили с Женькой «Спортлото» на тридцать рублей. Предварительно созвонившись, поехали к Борьке.
Из метро вышли на станции «Беляево» и около получаса ждали нужных автобусов. Прямо на остановке мужичок продавал медные браслеты для нормализации давления.
К Борьке приехали в восемнадцать тридцать и застали у него его родителей, тётю Женю и дядю Сашу. Произошла смена гостей. Мы приехали, они уехали.
Почистили картошку и сели к телевизору. Пока смотрели, всё приготовилось. Я выпил Борькиной настойки грамм четыреста. Женька меньше. Борьке с сыном сидеть, он не стал пить. Настойка пошла хорошо. Какая-то засевшая после фильма заноза была извлечена из моего сердца. И Стёпа, Борькин сын, глядя на нас, смеялся и радовался. И у меня на руках он ведёт себя хорошо.
Заполнили карточки «Спортлото» и оставили их у Бориса.
Домой приехал совершенно трезвым.
30 ноября 1987 года, понедельник
Проснулся с головокружением, на работу опоздал. И сразу же случилась неприятность. У меня из шкафа пропала телогрейка. Кто-то из дежурных перепутал, взял телогрейку из моего шкафа, а повесил её в шкафчик к Толе. Ходили с Борькой в магазин. На улице я залез в карман к знакомой девушке, провизору Оле. Она перепугалась, но не обиделась.
Купили с Борькой в булочной бублики, я один подарил ей, а другой мальчишке на улице. На корточках катались с ледяной горки. Один раз скатился успешно, а второй раз упал рыбкой, да так сильно, что хлеб, находившийся в сумке, разлетелся в разные стороны.
После обеда Борьке позвонила жена и сказала, чтобы он приезжал. Что-то стряслось со Степаном. Борис взял денег на такси и поехал. После его отъезда меня затрясло, я срочно стал звонить Тане, но никак не мог дозвониться. Она позвонила сама. Сказала, что впереди субботник и назвала три дня, в один из которых необходимо поработать. Книги для меня в райкоме она не купила, так как не работал киоск. Уверяла, что завтра-послезавтра сходит в райком и обязательно подкараулит продавщицу.