Начало
Шрифт:
– Считаете, я способна их вынести и толкнуть за углом?
Афанасий коротко хохотнул. Николай Иванович скрипнул зубами от злости.
– Что ж, пойдемте, коли не шутите.
Он торопливо сбежал по ступеням вниз и рывком распахнул железную дверь подвала. Пахнуло плесенью. Было очень темно. Тамара неуверенно раскинула перед собой руки, скользнула пальцами по липкой поверхности стены, ступила на шаткую доску… Шаги идущего впереди человека затихли вдали. Ее охватил беспричинный страх.
– Эй! – позвала она слабым голосом.
Что-то мягкое пробежало, коснувшись ноги. Отшатнувшись, споткнулась и с грохотом растянулась на земляном
– Помогите!
– Зачем же шуметь? Всех крыс распугаете!
Вспыхнул свет. Николай Иванович стоял у открытой двери своей «светелки» небрежно помахивая ключами.
– Что вы там улеглись? Расслабляетесь?
– Где тут можно умыться? Я вся перепачкалась.
Он нехотя посторонился.
Тамара, брезгливо поеживаясь, вступила в его владения. Пыльная лампочка скупо освещала захламленное помещение. На ржавом гвозде, вбитом в стену, висела древняя покореженная пила с поломанным зубом, в углу, прислонившись к стене, виднелись две деревянные лопаты для чистки снега и метлы насаженные на палки. На табуретке были небрежно брошены телогрейки, под ними валялись чьи-то резиновые сапоги. У входа, в эмалированной ванночке, используемой вместо мусорного ведра, бросались в глаза пустые банки из под рыбных консервов, разбитые пивные бутылки, засохшие куски хлеба, огрызки овощей… На середине стола, небрежно прикрытые газетой, просматривались остатки недавнего пиршества. Окинув взглядом все это великолепие, Тамара вдохнула густой «аромат» замешанный на подвальной сырости.
– Ну и дух тут!
– Ничего страшного!
В ржавой раковине плавали почерневшие кусочки лимона.
– Вы когда-нибудь убираетесь?
Не вступая в полемику, грузчик демонстративно закурил, пуская дым в потолок. Возле самой стены что-то тускло блеснуло…Что – то очень знакомое! Неужели сережка?
– Хватит брызгаться. Дома станете марафет наводить! – Николай Иванович нетерпеливо притопнул ногой.
Слабый свет не позволял присмотреться как следует. Может быть это всего-навсего проволока?
– У вас есть полотенце?
Раздраженно ворча, хозяин начал копаться в тряпье. Наклонившись, Тамара принялась лихорадочно ощупывать руками некрашеный дощатый пол. В палец тотчас воткнулась острая щепка. Из горла невольно вырвался продолжительный стон.
– Что стряслось? Чем опять недовольны? – Николай Иванович замер, прекратив свои поиски.
– Ничего. Все нормально.
– Что вы там все высматриваете?
Тамара с трудом разогнула спину.
– Очень скользко здесь. Ноги сами разъехались, – пояснила она. Промыв руку холодной водой, осмотрела покалеченный палец. Да, заноза большая, но пока ее лучше не трогать.
– Ничего подходящего нет. Может быть обойдетесь без полотенца? – спросил грузчик.
– Нет, ищите пожалуйста. Я и так из вас получила травму.
– Ну уж прямо… из за меня. Нужно быть осторожнее.
– Заодно и йод дайте.
– А ключи от квартиры «где деньги лежат» не желаете?
– Пятисоточки? Мне б вообще то не помешала одна из них.
Николай Иванович замолчал, сердито отворотившись от говорившей.
– Не понравилось, – удовлетворенно отметила она, вновь ныряя под раковину. Встав на колени, расширила область поисков. Невесомая паутина бесшумно опустилась на голову, плотно обволакивая лицо. Но некогда было бороться с ней. Две руки лихорадочно шарили в полутьме. Наконец одна из них коснулась какого-то металлического
предмета. На свет появилась погнутая канцелярская кнопка, за ней показалась чья-то заколка для волос. Интересно, как она здесь оказалась? Дальше виднелось еще кое – что…– Чем вы там занимаетесь? – возмущенно вскричал Николай Иванович. – Вам так нравится копошиться в пыли? – злобно прохрипел он.
Проявив чудеса акробатики, Тамара подцепила ногтем свою неожиданную находку, молниеносно бросив ее в карман.
– Что и требовалось доказать, – с облегчением выдохнула она, принимая вертикальное положение. – Можно двигать обратно.
– То есть как? А зачем мы сюда приходили?
– Ой, простите! Совсем заработалась!
Пришлось для отвода глаз прихватить из архива совершенно ненужную папку.
– …Об чем задумалась, подруга? – уборщица встала напротив, картинно опираясь на швабру. – Как тут воняет! И холодом тянет! Не затопили?
– По моему и не собираются! Что касается запаха, я уже притерпелась. Почти ничего не чувствую.
– Молодчина!
– Послушай, я недавно сережку посеяла, – глядя Рае в глаза, сообщила Тамара. – Не видала?
– Откуда бы?
– Представляешь, лежала у телефона, а теперь вот исчезла.
– Мне в общем некогда языком чесать.
– Не спеши.
Ишь как ловко ушла от ответа! Придется применить хитрость и для начала отвлечь ее, а потом…
– Расскажи, как дела?
– Хреново! В зале только что банку с майонезом расколотили, на складе большой холодильник потек, Танька с утра гоняет, а самое главное – бредка опять испарилась! Ну все один к одному!
– Куда же они деваются?
Бредками называли металлические тазики изготовляемые на заказ. В них хранились мясные полуфабрикаты. Они постоянно пропадали, что вызывало панический ужас у Раи, опасающейся, что в их пропаже однажды могут обвинить ее.
– Что теперь будет?
– Не знаю. Вычтут с кого-нибудь. Очевидно с меня.
– Не переживай раньше времени. Посмотри, вот такая сережка.
– Все, мне нужно бежать. Не взыщи!
Тамара со значением усмехнулась. Раин страх – стопроцентное доказательство ее явной причастности к «улетучившимся» деньгам! Теперь стоит попробовать потрясти остальных. А затем можно будет собрать их всех вместе. Но не нужно спешить. В любой ситуации всегда лучше иметь трезвую голову, быть спокойной и собранной. И особенно ей, ведь она понимает, что на физическом плане человек существует лишь для того, чтобы развить в себе определенные качества, недостающие ему. Что такое пропавшие пятьсот лат? Просто «мелочи жизни»! Очень важно с достоинством научиться переносить их.
В этом мире все относительно. Может быть то, что для кого-то является тяжелой повинностью, другой воспринял бы как подарок судьбы. К примеру кто-нибудь думает: Я бедный, потому что живу намного хуже, чем мой сосед. У него дорогая машина последнего года выпуска, а у меня старая рухлядь, постоянно требующая ремонта. Его жена не работает, и всем довольна, моя же пашет в две смены и поедом меня ест, потому что я не добытчик. Но не исключено, что тем, кто вообще ничего не имеет за душой: машины, квартиры, работы… его такая «неинтересная» жизнь покажется предметом несбыточных мечтаний. А их «незавидное» положение в свою очередь кому-то пришлось бы «ко двору». Кто тяжело болеет или лишен свободы, без всяких шансов в отдаленном будущем обрести ее, охотно бы поменялись с ними своей судьбой.