Начало

– А, без разницы, – кисло скривился Орсон. – Все равно мне здесь не нравится.

– А чего тебе не нравится-то? – непонимающе посмотрел на англичанина местный.

– Атмосфера здесь гнетущая, – ответил биолог.

– Да ладно… – прищурился Павел.

Орсон только рукой махнул – он уже успел уяснить, что спорить с местным бесполезно. А может быть, не только с ним одним – может быть, все местные такие. Натура у них, может быть, такая. Икотники.

Так, кажется, их Брейгель называл.

– С чего начнем, Док?

– Нужно взять на анализ пробы воды и продуктов питания.

– Да какие у нас продукты, – недовольно скривился Павел. – Только то, что военные привозят. В продмаге давно уже ничего нет. Не только водки.

– А воду вы где берете?

– Знамо где – в колодце. У нас тут, чай, не город.

– Где колодец?

– Один в начале деревни, прямо за продмагом. – Павел махнул рукой в ту сторону, откуда приехали квестеры. – Другой – в середине деревни, возле пруда, – он указал рукой в другую сторону. – Есть еще третий, в самом конце. Но по весне в нем вода ржавой сделалась… Так что ее, разве что, только для скотины берут…

– Я возьму воду из ближнего колодца, – сказал Орсон. – Потом вас догоню.

Павел, сопровождаемый Осиповым с Камохиным, не спеша, чинно двинулся по дороге вдоль деревни. Орсон с Брейгелем трусцой побежали к продмагу.

Фламандец бросил взгляд на уже подсохшие следы на крыльце магазина.

– Павел говорит, что в магазине давно уже ничего нет. Так кто же в него заходил?

– Да какая разница? – не понял интереса Брейгеля Орсон.

– Разницы никакой. Но деревня странная.

Брейгель резко свернул в сторону, подбежал к магазину, запрыгнул на крыльцо. Когда они только въезжали в деревню, дверь магазина была чуть приоткрыта. Это он точно помнил. Сейчас же дверь была припечатана металлической полосой и заперта на замок.

– Ну, и что там? – окликнул его Орсон.

Брейгель и сам толком не понимал, чем не понравились ему следы на крыльце магазина? Но было в них что-то… Неправильное, что ли?

– Идем, – махнул рукой Орсон.

Брейгель на всякий случай подергал замок. Нет, это была не бутафория, а самый настоящий амбарный замок. Но разве это что-то меняло? Брейгель спрыгнул с крыльца и побежал следом за Орсоном. В конце концов, англичанин был прав – ревизия местного магазина не входила в их планы.

Колодец находился прямо за магазином, на небольшом взгорке.

Брейгель открыл дверцу и заглянул внутрь. Глубина колодца была метров двенадцать. Сверху, метра на три, тянулся деревянный сруб. Ниже – земляные стены. На самом дне стояла темная вода. Как черное зеркало. Ее и не видно было почти.

Брейгель снял с крюка помятое жестяное ведро, привязанное к намотанной на ворот стальной цепи, и кинул его вниз. Рукоятка ворота бешено закрутилась.

Снизу раздался всплеск.

– Что ты думаешь об этой истории с мертвецами? – Брейгель взялся за рукоятку и начал наматывать цепь на ворот. – Той, что Павел рассказал?

Орсон усмехнулся.

– Алкогольный бред.

Брейгель ухватил наполненное ведро за мокрую ручку и поставил его на скамейку возле колодца. Орсон открыл свой чемоданчик и достал стерильные флаконы для забора проб.

– Ты уверен?

– В чем?

– Что Павел все это выдумал.

– Ну, может быть, и не совсем выдумал, – снова усмехнулся биолог. – Не исключено, что он действительно видел что-то такое… В своих фантазиях.

Орсон набрал во флакон воды, закрыл его, сделал отметку маркером, уложил в чемоданчик и щелкнул крышкой.

– Готово. Пошли.

Брейгель выплеснул воду из ведра, повесил ведро на крючок и закрыл колодец.

– Ты как будто всю жизнь в деревне прожил, – заметил, глядя на него, Орсон.

– Нет, – улыбнувшись, качнул головой фламандец. – Только в детстве родители к родственникам в деревню возили.

– Любишь сельский уклад?

– Ненавижу.

Они вышли на дорогу и быстро зашагали по плотно утрамбованной грунтовке, стараясь поскорее догнать ушедших вперед.

– Слушай, Док, а все-таки что, если это правда?

– Что именно?

– Живые мертвецы.

– Любишь фильмы про зомби?

– При чем тут это?

– При том, что живые мертвецы бывают только в кино.

– Но, Павел…

– Павел – законченный алкоголик. Ты что, сам не видишь?

– Но это аномальная зона!

– Ну и что?

– В аномальной зоне может происходить все, что угодно. В чем заключается аномальная сущность этой зоны, мы не знаем.

– Хочешь сказать, что здесь оживают мертвые.

– А вдруг?..

– Вдруг только кошки родятся.

– Док!..

– Ага! Видал! Я тоже подучил язык!

– Док! Вдруг случился Сезон Катастроф!

– Отнюдь, друг мой. Никакого «вдруг» не было и в помине. Все это было запрограммировано еще в момент Большого Взрыва. Нам просто не повезло.

– В чем?

– В том, что глобальный апокалипсис начался при нашей жизни. Спроси об этом Виктора, он тебе все детально расскажет.

– Док, я все понимаю. Но откуда тогда взялись живые мертвецы?

– Я уже ответил на твой вопрос – из алкогольных фантазий нашего сильно пьющего приятеля.

– Ну а что, если их породила аномальная зона?

– Так. – Орсон внезапно остановился. Брейгель машинально сделал еще два шага вперед. После чего тоже остановился и обернулся. – Если говоришь глупость, не нужно ссылаться на аномалию. Пространственно-временные аномалии лишь искажают существующие законы природы, но не создают новые. И уж тем более не стаскивают их с потолка. Не знаю, как ты, друг мой, но я закоренелый материалист. И, вопреки тому, что утверждает Библия, я, как ученый, не вижу никаких предпосылок к тому, чтобы мертвые вдруг начали подниматься из могил и ходить по земле. Даже перед самым концом света. Это противоречит не только всему, что я знаю, но даже элементарному здравому смыслу. Я доступно все объяснил?

– Док, я уважаю твою позицию, – раскрытой ладонью провел перед собой Брейгель. – Но позволь мне остаться при своем мнении.

– Да на здоровье, – саркастически усмехнулся Орсон и снова зашагал вперед. – Только все же послушай дружеский совет: постарайся выкинуть все это из головы. А то в этой зоне тебе видятся зомби, в другой станут мерещиться вампиры… Эдак мы скатимся к дешевому трешаку…

Осипов, Камохин и Павел, что из местных, шли тем временем впереди, время от времени поглядывая назад, на отставших, и, как и полагается, вели неспешный разговор. О политике, о погоде, о капусте и о королях. Осипов держал в левой руке дескан, включенный в режиме поиска пакалей. Он помнил, что говорил Кирсанов про удачу, но сам в нее не верил. Что такое удача, если не воспоминание о том, что когда-то тебе повезло, помноженное на надежду, что повезет и снова? При том, что обе величины имеют стойкую тенденцию стремительно скатываться к нулю, результат такой операции вполне предсказуем. Надеяться на удачу – все равно что рассчитывать стать миллионером, играя на Форексе с тринадцатью баксами в активе. Даже если тринадцать – счастливое число. По мнению русского миллиардера. Который сам-то, скорее всего, сделал свои деньги совсем по-другому. В четком соответствии с классической марксовой формулой «Д-Т-Д» и с непременным учетом прибавочной стоимости.