Начинка

Девушка не препятствовала женщине помочь вернуть вновь стоячее положение после падения, хотя ещё секунду назад она готова была применить физическую силу. Почему же Кира так быстро передумала?

— Не говори так. Твой папа очень волновался! Иначе зачем бы он позвал меня? Я всегда готова сделать что-то полезное, учитывая, как много всего свалилось на него… — как же смешно: даже богиня может хоть раз, но засомневаться в собственных словах. Очень скоро она поняла, как неубедительно прозвучала её речь, и щёки Гестии покрылись лёгким румянцем.

— Да? — с приторной улыбкой переспросила Кира, почти угомонив остатки отрицательных эмоций. Кажется, кое-что она начала понимать, особенно эту странную связь между Гестией и их семьей. — И что же такого случилось, что я не могу вспомнить появление папы за последние несколько дней? Разве ему не интересно, шла ли я на поправку?

— Ты очень строга к нему, Кира! — Гестия с укором покачала головой, намереваясь пристыдить всё шире улыбающуюся девушку. — Он потратил немалые деньги на покупку лекарств, большинство из которых не помогали тебе или вызывали аллергию. Боже мой, мы с ним столько всего перебпровали, и ничего! Ничего! Я советовалась со своими коллегами, потому что боялась самого худшего. Но никто не смог точно установить причину болезни. При этом все твои основные симптомы были похожи на нечто, вроде жара, горячки… А градусник показывал температуру, что наоборот ниже нормы здорового человека! Ты хоть понимаешь, как нам… как твоему отцу было страшно потерять дочь? — речь женщины перетекала в настоящий трогательный и душевный монолог. Глаза её заблестели то ли от подступающих слёз, то ли от накала эмоций. На секунду замолчав, чтобы перевести дыхание, Гестия устало заправила чёлку за уши, а после неуверенно ступила ближе к Кире. — Но сегодня случилось чудо. Ты… Это поразительно!

Чужая тёплая ладонь слегка дрожала, когда мягко накрыла руку рыжеволосой. Кира выдержала взгляд, полный чуть ли не материнской любви и радости.

Со стороны эта сцена могла показаться этапом, позволяющим перейти на новый уровень взаимоотношений враждующих людей, это должен был бы быть знак перемирия, понимания, возникновения связи.

— Вы его любовница.

Идиллия разбилась легко и безжалостно, как и разомкнутые руки. Как уже было известно, Кира не любила чьи-то прикосновения.

Она и не думала уточнять верность своих догадок. Кое-что из лихорадки имело положительные стороны: такое далёкое и скрытое за кирпичной стеной детство стало немного различимо, потому что препятствие дало слабину, трещину, впоследствии образовавшую дыру. К сожалению, пыль от крошащихся камней ещё витала в воздухе, мешая как следует рассмотреть неожиданные открытия. Однако это не мешало Митчелл сделать кое-какие выводы прямо в эти самые минуты, на ходу. У неё была возможность на это и раньше, во время жара, исступленного метания на постели и криков с зовом заветного имени, владельца которого знала лишь непосредственно больная, но тогда мысли были бессвязными, неадекватными, и говорить об умении выстраивать логические цепочки тем более не стоило.

Она проживала те дни и накапливала, узнавала, наблюдала, слушала и не имела возможности ничего поделать со знаниями. До поры до времени… Которое настало.

— Кира… Я… Послушай, — не справлялась более с построением логических предложений Гестия, потому что настолько поразилась и ужаснулась словам дочери Джимма Митчелла. Теперь отчётливо было ясно, какой чудесной актрисой являлась Гестия, когда поддерживала образ ангельского создания. Один глаз нервно задёргался, брови медленно хмурились, говоря о наступлении гнева за сказанную в лицо правду. Голос утратил свои знаменитые гипнотизирующие чары, и заплетающийся язык создал новый звуковой шум в виде хриплого, будто после протяжных годов постоянного курения ответа: — Кто тебе рассказал эту нелепую чушь?

— Я сама, миссис Андрос. — Конечно, такой ответ не удовлетворил взвинченную женщину. — Но, если быть точнее, я всего лишь вспомнила, что вы и правду моя… знакомая.

Понимание смысла сказанного наверняка сразу дошло до Гестии. Кира надеялась, что та не будет пытаться оправдываться или требовать продолжения. Для начала хватит и этого шокирующего заявления. Может быть, оно спугнуло Гестию достаточно для взаимного желания больше не появляться в их доме.

Ведь раньше они находили в течение многих лет способы скрывать эту грязную тайну от всё забывшей Киры. Ничего не мешает Гестии сделать это снова. Только уже без применения её дряных штучек.

Теперь-то понятна эта магия.

Кира должна до конца развеять туман и разобраться в своей голове, найти ответы на появившиеся вопросы. Просто так никто ничего не забывает.

Произошло нечто неправильное. Она вспомнит.

— Приятного аппетита, миссис Анродс. — На высшем уровне любезности проворковала Кира, которая устала от затянувшегося мочлания и неудачных попыток женщины сказать что-то в свою пользу. — Надеюсь, к вечеру я тоже смогу насладиться трапезой в компании пустого дома. А пока… Вы правы, мне стоит соблюдать постельный режим. Я как раз займусь восстановлением воспоминаний.

От ощущения близости с разгадкой в неё будто вселился дух силы. Захотелось пройтись по всему городу, чтобы восстановиться полностью. Но это позже.

А сейчас нужно вернуться в комнату и сделать обещанное Гестии. Как вспомнила она имя ещё в школе перед потерей сознания, так и остальное покорно откроется ей. Ибо имя служило главным связующим звеном, ценной подсказкой. От него и тянулись тернистые разветвления.

— Я не могла иначе, Кира! — на последнем издыхании воскликнула Гестия вслед поднимающейся наверх Кире. — Твоё формирование личности не исказилось, и ты сама просила, умоляла меня об этом, разве этого ты не помнишь? Ты бы сгинула без меня!

***

В автобусе было невыносимо душно. Водитель не спешил заботиться о чьё-то самочувствии, кроме своего, и через переднее зеркало пару раз она ловила его облегчённые, раслабленные взгляды под воздействием прохладного ветерка из приоткрытого окна. Ему, наверное, доставляла удовольствие мысль собственного превосходства над пассажирами. Практически ни до кого не доходила желанная прохлада, но все смиренно молчали, терпели ощущение вспотевших ладоней, игнорировали нагревающиеся спины под куртками, не рассчитанными на подобную температуру.

Кира была везучей в этом плане. Склонность именно к замерзанию быстрее остальных всегда присутствовала у неё, так что во время езды дискомфорт почти не замечался, за исключением вдыхания вовсе не свежего, а спёртого воздуха. Вдобавок ко всему его ухудшали две ароматизированные фигурки ёлок, которые так часто заправки дарят посетителям. Хуже другое: у каждой из картонок запах был разный, и их общий аромат вызывал желание чихнуть или, того и гляди, вырвать. Ничего приятного.

При покупке билета кассир выдал ей место таким образом, чтобы рядом кто-то тоже был. Известная вредность, учитывая оказавшуюся половину салона автобуса пустующей. Люди не любят находиться долгое время с незнакомыми, и пара человек, стоило транспорту тронуться с места, молниеносно пересели на другие сидения, выбрав поездку в одиночестве. Кира собиралась сделать так же, но затем передумала. Это странно, учитывая довольно неприятного парня примерно её возраста, страдающего высокой степенью ожирения. Причина крылась в любопытстве.

Сосед не обращал ни на неё, ни на духоту внимание, полностью погружённый в большой экран дорогого телефона. Из его наушников были слышны биты Bones, причём так сильно, что девушка могла разобрать меланхоличные, почти бессмысленные слова песен. А ещё он часто заходил в диалоги с друзьями, обновлял страницу по несколько раз, но новых сообщений не было.

Зачем ему такой дорогой телефон последней модели, если всё, что отвечает ему взаимностью — это послушно воспроизводящаяся музыка при нажатии нужной кнопки? Для такого дела это необязательно.