Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование

В 1887 г. воинская повинность была распространена на туземное население Закавказского края, Кубанской и Терской областей. Но фактически оно коснулось лишь местных христиан (прежде всего армян и грузин), в то время как мусульманам Закавказского и Туркестанского краев, так же как и коренным народам Урала и Сибири, «временно, впредь до дальнейших распоряжений» натуральная военная служба уже в 1889 г. была заменена взиманием денежного сбора. В то же время допускался прием охотников (добровольцев) из числа мусульман [224] . По расчетам Военного министерства, эта мера должна была дать по мобилизации до 260 тыс. солдат, сократив тем самым бремя воинской повинности для русского населения с 39,5 человека на 1000 мужчин работоспособного возраста до 34,9 человека на 1000 мужчин, то есть на 12 % [225] .

224

Высочайшее повеление «О привлечении к отбыванию воинской повинности населения Закавказья и инородцев Терской и Кубанской областей». Тифлис, 1886.

225

Золотарев А.М. Материалы по военной статистике России. Население России, как источник комплектования ее армии (на основании данных за первое десятилетие отбывания воинской повинности). СПб., 1889. С. 8.

Привлечение широких масс нерусского населения империи к службе в армии считалось сугубо положительным шагом, ибо не только расширяло мобилизационную базу государства, но и являлось мощным культуртрегерским инструментом в отношении нерусских военнослужащих. Длительный срок службы, установленный уставом, способствовал профессиональному, социокультурному и языковому сближению нерусских контингентов с доминирующим в армии русским элементом.

Но с формальным введением всеобщей воинской повинности картина менялась крайне медленно. Призыв на окраинах империи нужно было долго готовить: налаживать общегражданский и воинский учет населения, поднимать его культурно-образовательный уровень, повышать степень его толерантности российской власти. Призыв приходилось год за годом откладывать. В 1889 г. профессор кафедры военной статистики Академии Генерального штаба А.М. Золотарев констатировал продолжение демографической перегрузки воинской повинностью русских [226] . Если на территории Европейской России лишь 0,4 % населения было освобождено от службы, то в Сибири – 31,3 %, на Кавказе (до 1887 г.) – 78,8 %, в Средней Азии – 94,7 % [227] . Льготные категории приходились в основном именно на инородцев. Демографическое перенапряжение населения Европейской России выражалось в следующем соотношении: среди населения империи его доля составляла 84,5 %, в то время как среди военнослужащих – 93,7 % [228] . У народов Кавказа и Средней Азии, напротив, в относительных значениях численность военнослужащих уступала численности населения. Остальное многомиллионное мусульманское население страны не обязано было натуральной военной службой. Не призывались также народы Сибири и Крайнего Севера, русские переселенцы на окраинах империи и др.

226

Золотарев А.М. Указ. соч. С. 1.

227

Золотарев А.М. Указ. соч. С. 6.

228

Золотарев А.М. Указ. соч. С. 9.

В начале XX в. в армию на общих основаниях призывалось только около 40 народов империи, включая восточных и западных славян, представителей прибалтийских, финно-угорских национальностей (финнов, эстонцев, мордвин, черемисов, вотяков, карел и др.), немцев, армян, грузин, осетин, молдаван, цыган, евреев, греков, чувашей и ряд других. Из мусульманских народов призывались только поволжские татары и башкиры [229] . Кавказские и закаспийские инородцы добровольно поступали в милицию или инородческие войска – Туркменский и дагестанский конные полки [230] . Использование в войсках евреев, составлявших достаточно заметную прослойку среди нижних чинов, постоянно дискутировалось в политических и военных кругах. К началу Первой мировой войны правительство было готово отменить прием в армию евреев как носителей революционных идей и разлагающего дисциплину типа поведения. Николай II по этому поводу заметил: «Я давно того мнения, что евреи – язва русской армии». Опрос командующих военными округами и высших чинов Военного министерства показал, что такое мнение в вооруженных силах являлось превалирующим [231] .

229

Антонович А. Русский народ и главнейшие народности России перед воинской повинностью // Военный сборник. 1909. № 11. С. 248.

230

РГВА. Ф. 7. Оп. 7. Д. 570. Л. 117.

231

РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 12.

В целом армия оставалась в основе своей русско-славянской, однако удельный вес русских (в широком смысле) по сравнению с периодом упразднения рекрутской системы несколько сократился и колебался между 72 и 75 % при удельном весе среди населения 65,1 % (таблица 3). Так, в 1903 г. было принято на службу 314,8 тыс. человек, среди которых удельный вес восточных славян составил 72,3 % (44,2 % русских, 21,2 % украинцев, 7,0 % белорусов). В 1907 г. было принято на службу 440,5 тыс. человек, а удельный вес славян составил 75,3 % [232] . Сокращение численности восточных славян по сравнению с рекрутской эпохой на несколько процентов произошло за счет расширения призыва ряда народов, прежде всего евреев и поляков, а также кавказских христиан и мусульман внутренней России.

232

РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 12.

Таблица 3. Мужское население Российской империи по родному языку по Первой Всероссийской переписи 1897 г.

Источник: Первая Всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку, губерниям и областям. Т. II. Общий свод по Империи результатов разработки данных Первой Всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 года. СПб., 1905. Таблица XIII. Распределение населения по родному языку.

На рубеже веков при комплектовании воинских частей в регионах с нерусским населением, как правило, применялась простая пропорция: 75 % русских и 25 % нерусских [233] . Для этого территория Европейской России делилась на две части – русскую (куда входили губернии с великороссийским, малороссийским и белорусским населением) и инородческую (губернии польские, прибалтийские, литовские и Бессарабская). Первые разбивались на участки комплектования армейских полков (по одному-два уезда); четыре смежных участка объединялись в дивизионный район комплектования. Каждому такому району дополнительно назначались инородческие уезды, дававшие четверть пополнения [234] .

233

Глудин И. Комплектование РККА очередными призывами // Война и революция. 1927. Кн. 7. С. 57.

234

Добророльский С.К. Мобилизация русской армии в 1914 году. Подготовка и выполнение: по материалам Военно-исторического архива. М., 1929. С. 16.

В начале XX в. система национального квотирования несколько усложнилась, но по существу оставалась прежней, будучи устроенной на дискриминационном по отношению к нерусским национальностям принципе. Система эта состояла в следующем. Все уезды Европейской России делились на три группы комплектования: две основных – великорусскую и малорусскую (малоросскую) и дополнительную – инородческую. В малоросскую группу включались украинцы и белорусы, причем последние считались «самым слабым элементом русского населения и притом имеющим некоторую примесь инородческого» [235] . Поэтому их численность в войсках минимизировалась. В инородческую группу включались прочие славянские, прибалтийские, а также поволжские народы и евреи, общее число которых не должно было превышать в составе частей 30 %, а в трех западных округах – 26 %. При этом количество евреев при любом раскладе не могло быть выше 6 % от общей численности поступавших на комплектование частей контингентов.

235

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 339. Л. 1, 2.

Каждый пехотный полк и артиллерийская бригада имели свои участки (уезды) комплектования во всех трех группах (гвардия, кавалерия и инженерные войска комплектовались со всей территории страны), получая из основных («русских») от двух третей до трех четвертей призывников [236] . Однако эти участки не были территориально связаны со «своими» войсками, что вызывало массовые перевозки новобранцев: от 99,4 % для Варшавского округа, где великорусский элемент должен был преобладать (59 %), и до 58 % для Петербургского [237] . Кроме того, в случае мобилизации переброски запасных из округа в округ (преимущественно с востока на запад) достигали по мобилизационному расписанию № 18 (действовало с мая 1903 г. до 1910 г.) огромной цифры – 385 тыс. запасных (исключая потребность азиатских округов), что составляло 20 % всех запасных [238] . Традиционно основную часть пополнений извне получали Кавказский, Финляндский и Варшавский военные округа, где нерусское по составу местное население призывалось в армию в ограниченном количестве.

236

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 339. Л. 1, 2.

237

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 339. Л. 3.

238

Добророльский С.К. Указ. соч. С. 43.

Существовавшие этнические ограничения в начале XX в. все более усугублялись ограничениями социально-классовыми. Это, в свою очередь, еще сильнее удорожало и усложняло комплектование и мобилизационные планы. С 1913 г. число перевозок между округами, в том числе встречных, должно было лишь вырасти, поскольку было издано распоряжения сократить до 25–30 % долю лиц, поступавших на укомплектование частей по месту призыва. Комплектовать части проживающими в данном регионе фабрично-заводскими рабочими было вовсе запрещено [239] . Все это делалось в целях сокращения влияния революционных настроений на армию.

239

РГВИА. Ф. 1. Оп. 2. Д. 111. Л. 13.

На совершенно особом положении находилось Великое княжество Финляндское. С момента присоединения княжества к Российской империи в 1809 г., вместе со значительной политической автономией, оно сохранило то устройство вооруженных сил, которое имело еще при шведском владычестве. В 1881 г. в Финляндии был принят собственный устав о воинской повинности. Вместо вербовки добровольцев была введена всеобщая личная воинская повинность, однако все призываемые должны были служить в созданных одновременно особых финских войсках (9 стрелковых батальонов и 1 кавалерийский полк). Это была вынужденная уступка финляндскому сейму, которую удалось аннулировать только спустя двадцать лет: в 1901 г. был введен новый устав, в целом уравнивавший условия призыва и военной службы уроженцев Финляндии со всеми подданными российского императора; были упразднены финские формирования (кроме лейб-гвардейского стрелкового батальона и Финского драгунского полка). Однако реализация нового призывного закона натолкнулась на фактический саботаж и финляндской администрации, и населения. Призывы 1902 и 1903 гг. были сорваны, а призыв 1904 г. прошел с большим напряжением. В 1905 г. на волне революционных событий, сопровождавшихся террором против представителей русской администрации в Финляндии, правительство вынуждено было вовсе отказаться от реализации нового устава. Натуральная воинская повинность была заменена денежным налогом, однако сейм блокировал и это решение. В свою очередь, царское правительство отказывалось вернуть Финляндии ее войска, как это было в XIX в. Лишь в 1912 г. удалось договориться о сумме налога, включенного затем в Устав о воинской повинности 1915 г. [240] Фактически правительство признало свое поражение в многолетней борьбе с финляндским сеймом. Можно согласиться с мнением о том, что «привлечь финнов к выполнению общегражданских обязанностей не удалось, они не чувствовали себя гражданами единого государства и всячески подчеркивали свою особенность, самобытность» [241] .

240

О привлечении к отбыванию воинской повинности некоторых частей населения, освобожденного от нее до настоящего времени. Доклад военного министра в Государственную думу. Ноябрь 1915 г. [Пг., 1915]. С. 6–7.

241

Подпрятов Н.В. Государственный механизм привлечения жителей Великого княжества Финляндского к службе в Русской армии в XIX – начале XX вв. // Власть. 2011. № 7. С. 148.

Из-за численного роста армии при одновременном сохранении массы льгот призыв с каждым годом исполнялся с возрастающим дефицитом, правда, пока незначительным, исчислявшимся в 2–5 % от плана призыва [242] . До тех пор пока Россия вела локальные войны, такая ситуация считалась удовлетворительной, хотя военное ведомство всегда осознавало «вредность» льготы нерусскому населению потому, что такое положение вещей «приучает эту народность к мысли о незыблемости такой льготы» [243] , в то время как чрезмерную перегрузку испытывали славяне.

242

Байдаров С.В. Проблемы комплектования армии в России в конце XIX – начале XX века // Военно-исторический журнал. 2006. № 8. С. 20–24.

243

О привлечении к отбыванию воинской повинности… С. 2.