Над Этной розовое небо
Шрифт:
— Юль, ты встала? Давай, поднимайся.
Через пятнадцать минут, приняв душ, более-менее похожая на человека выхожу в гостиную. Там Никола и Юлька. Она только из постели, растрёпанная, но улыбчивая, на ней короткий халат — секси. Они разговаривают по-английски. Никола говорит не очень хорошо, примерно как я, а Котя молодец, практически англичанка.
— Ты что ж меня не предупредила, что у нас гости? Я тут выхожу голая почти что, а здесь Коля. Ну ты даёшь…
— Он уже знает, что он Коля?
— Коля, Коля — это я, — радостно кивает Никола.
— Ну как ты говоришь! Ты же не Кока-Кола,
Она идёт к себе, а я веду Николу на кухню и варю кофе. Свежих круассанов у меня нет, поэтому решаю испечь оладьи. Он удивляется моим способностям и нахваливает кофе. Юлька присоединяется к нам на удивление быстро.
— Кофе, конечно, вкусный, всё здорово, но поехали уже куда-нибудь.
Мы едем в Катанью. Во-первых, надо отвезти Николу, ведь он приехал на моей машине и теперь его надо вывезти из нашей глуши. Ну а во-вторых мы решаем хорошенько обследовать этот город.
— Сначала заедем на рынок, там здорово, вам понравится. Потом лучшие в мире канноли.
— Это же рыбный рынок, да? — спрашивает Юлька.
— Да, но не только, там и овощи и фрукты.
— Мы будем рыбу покупать?
— Нет, не будем, просто посмотрим. И мне там забрать кое-что надо.
— Ладно, посмотрим, — соглашается Юлька с сомнением в голосе, — а ты что, рыбак?
— Я? Нет, — смеётся Никола. — Я винодел. Я между прочим через несколько дней начну работать у Марко Леоне. Так что буду здесь, неподалёку от вас, сможем видеться часто.
— Это не тот самый Марко? — спрашивает Юлька у меня.
Я киваю, и она слегка пожимает плечами. Здесь все о нём напоминает… Настроение падает… Мы замолкаем.
— Что? Вы расстроились, что будем часто видеться?
Я улыбаюсь и перевожу Юльке.
— Коля, это как раз единственное, что примиряет нас с действительностью. Давай, показывай свою рыбу.
Рынок производит впечатление. Он не очень большой, но такого разнообразия рыб, рыбищ, рыбёшек, рачков, ракушек, креветок и прочей морской живности я никогда не видела. Все они, разложенные на ледяных прилавках, искрятся и излучают волшебное сияние. Красные полотняные зонты и навесы делают лица продавцов пунцовыми. Некоторые из них что-то громко выкрикивают. Что именно я понять не могу — местный диалект и манера восклицания не позволяют ничего разобрать.
— А чего это они орут? Типа камбала-бычки?
— Нет, Юль, они кричат, что ты ослепляешь их своей красотой.
Мы идём за Николой и попадаем внутрь павильона, здесь прохладно.
— Это мой дядя Энцо. У него самая свежая и лучшая рыба на всей Сицилии. Я сейчас живу у него неподалёку от Катаньи. Потом, конечно, что-то себе подыщу, но пока не начал работать он меня приютил.
— У тебя в каждом городе по дяде?
Он смеётся.
Мы знакомимся и расцеловываемся с дядей Николы. Ему чуть за шестьдесят, выглядит моложе, он приветливый и весёлый.
— Сейчас дам вам что-то попробовать. Вот, смотрите, невероятно вкусно! Просто фантастика!
Он достаёт из пенопластового бокса несколько креветок и протягивает нам.
— Ешьте!
Мы с Николой сразу угощаемся.
— Сырые? — брезгливо спрашивает Юлька.
— Да ты попробуй, это правда очень вкусно!
— А
паразиты?— Да ну тебя, какие ещё паразиты!
— Почему она не ест? — удивлённо спрашивает Энцо. Никола тоже смотрит на Котю с недоумением.
— Ну знаете, это вы люди моря, а мы люди земли, у нас другие привычки, — улыбаюсь я.
— Но ты же ешь…
— И она сейчас съест. Ну-ка засовывай в рот креветку быстро.
Юлька опасливо смотрит на меня, на креветку, на Энцо с Николой и, оторвав голову, как показывает ей Никола, нерешительно откусывает кусочек нежной розовой плоти. Она жмурится, жуёт, заставляет себя проглотить. Потом открывает глаза. У неё вид такой, будто ничего более мерзкого ей пробовать не приходилось. Она обводит нас взглядом, потом кивает и говорит:
— Вкусно…
— Что, что она сказала?
— Вкусно!
— Но вы все теперь мне должны, — добавляет Юлька.
Я перевожу и все начинают хохотать. Энцо хлопает Котю по плечу:
— Молодец! Приходите к нам в ресторан, я приглашаю.
— О, у вас ещё и ресторан есть?
— Да, у дяди отличный рыбный ресторан. Он не в центре, на окраине, но там всегда много людей и очень вкусно, всё свежайшее. Мы с вами обязательно туда съездим.
Мы ещё немного болтаем, потом Никола забирает у Энцо небольшой свёрток, и мы идём гулять по Катанье.
Время пролетает быстро, и я даже практически не вспоминаю о Марко и чувствую себя почти счастливой. Мы ужинаем в маленькой забегаловке на площади и прощаемся с Николой. Завтра утром договариваемся все вместе отправиться на море.
— А он ничего так, правда? — говорит Юлька, когда мы едем домой.
23
Пролетает несколько дней. Никола, кажется, запал на Юльку. Она пока присматривается. Но мы становимся неразлучной троицей — он приезжает каждое утро на мотоцикле, оставляет его на стоянке, садится за руль моей машины и везёт нас к морю, или на Этну, или в Бронте смотреть как растут лучшие в мире фисташки, или — как делают керамические вазы в виде женской и мужской голов. Сегодня мы как раз здесь.
— Ну вот вам и Кальтаджироне, столица сицилийской керамики. Смотрите, какие цвета, растительные мотивы, безудержная, барочная чувственность.
Мы идём по центральной площади. Дома и тротуары украшены керамической плиткой, везде мастерские, магазины с керамикой.
— Да, красиво. А что за тема вообще с этими цветочными горшками? Почему голова негра? Странно как-то…
— Ну, Юлия, знаешь, это история про любовь и ревность.
— Давай, рассказывай, не интригуй.
— Эта традиция уходит далеко в прошлое, во времена мавританского владычества.
— Ты, Коля, прям как экскурсовод в Эрмитаже! Во времена мавританского владычества! Давай к сути.
— Ну, в общем, одна сицилийка влюбилась в знатного и богатого мавра. Или он в неё. Не важно. Одним словом, она не устояла перед его ухаживаниями и сладкими речами, уступила.
— Дала то есть?
— Как я ему переведу «дала»?
— Да ладно, не тушуйся. Скопаре? Си?* — Юлька говорит громко и прохожие недоуменно оборачиваются в нашу сторону.
*(Scopare — неприличное выражение, означает заниматься сексом — прим. автора)