Над Землей

– Теперь я окончательно запутался! Какой еще конец света, я только что его пережил!

– К сожалению, вместо лучшего мира мы попали в мир промежуточный. Рептилии по-прежнему среди нас. Дерьмо случается.

– Но как? Что произошло? – Тон Глеба неожиданно смягчился. Слово «дерьмо» в интонации Евы звучало без намека на экспрессию, высокомерие или злобу, зато намекало на ее простоту. От одного этого слова ему почему-то показалось, что рядом с ней он может быть самим собой. Когда перед ними распахнулся лифт, она еще крепче сжала его руку и огляделась по сторонам, как бы опасаясь, что кто-то на него нападет.

– Это нам и предстоит выяснить. Сейчас полетим по воздуху бизнес-классом, нам некогда ездить на земле, – продолжила Ева на крыльце подъезда, слегка постукивая левой рукой по поверхности правой, – судя по всему, зеленые рептилоиды успели использовать талисман в своих целях. Каким-то образом они внесли в наши планы помехи.

– Постой! Разве зеленые могут управлять талисманом без человека? Одно дело включить его, другое дело управлять.

– В этом и суть. Они кого-то завербовали, значит, у тебя появился враг. Я сама не знаем ответы на все вопросы, нам предстоит во многом разобраться.

– Плевать, с тобой с тобой хоть на край света, – Глеб неуклюже улыбнулся, но его глаза были наполнены уверенностью. – Только скажи мне, почему ты назвала себя Альфой и Омегой, Небом и Землей и, кажется, вездесущей водой?

– Да так… спонтанный философский оборот. Таким образом, я назвала себя любовью. В данном случае твоей любовью. Синие не случайно свели нас вместе.

– Любовь? Я никогда в нее не верил. Точнее очень сомневался в ее существовании. Но во что я точно верю, так это в мое к тебе влечение, – Глеб почему-то чувствовал, что перед ним давно знакомый человек, которому можно высказать любые мысли.

– Не торопись, всему свое время. Секс у нас точно будет. Что касается любви, это не так уж сложно понять, у нее есть простое научное объяснение.

– И какое же?! – В этот момент откуда-то сверху к ним подлетело такси со сверкающей платформой без колес. С первого взгляда сложно было понять, как работал механизм платформы, он больше напоминал фантастику из фильмов. В будущем Глеб узнает в таксисте своего друга Санта-Клауса из психиатрической больницы.

Ева пропустила вперед Глеба, села вслед за ним на заднее сидение и как ни в чем не бывало, при постороннем человеке продолжила философскую беседу:

– Любовь имеет три основы: базис, психофизическую тягу и идеологию. Базис – это секс, на него отведено примерно 40% от составляющей любви. Пара должна по-настоящему хотеть друг друга. Примерно еще 30% отведено на психофизическую тягу: когда приятно смотреть на улыбку человека, наблюдать за его жестикуляцией, просто держать за руку и даже, когда у вас общий вкус на музыку или еду.

– Наверное, этого вполне достаточно. Только я бы разделил ваш базис и психофизическую тягу поровну, – с веселым тоном вмешался полноватый розовощекий таксист. Глебу почему-то стало неловко.

– Ненаучно, – нейтральным тоном ответила Ева. – Кстати, нам лететь до порталиума. Ну так вот, остальные 30% занимает идеология. Это общие представления об идеальном, но не просто какие-то совпадающие мысли, а конкретные действия. Как у Бонни и Клайда.

– Кто они такие? – Не успокаивался разговорчивый таксист.

– Неважно. Будем считать, что пришельцы из другого мира, персонажи моей книги.

– Ах вот как, вы пишите романы о любви?

– Эмм, да.

– Но твои Бонни и Клайд разбойники, – возмутился Глеб.

– Что же поделать, любовь бывает причудлива. Не будешь же ты отрицать, что почти каждое их преступление имело идеологическую основу?

– Какую же?

– Государство тоже беспринципный преступник, оно грабит население на легальных основаниях, причем в грандиозных масштабах. Всякий банк, каким бы частным он не был, подчинен одной системе, имеет свой старший банк и охраняется законом. Бонни и Клайд хотели быть свободными от капитализма, да и грабили они по мелочам.

– Вот это да: государство преступник, а банки бывают частные. Во имя любви вы слишком много нафантазировали, лично для меня достаточно обычной крепкой семьи. Но мне почему-то нравится ход ваших мыслей. И этот ваш капитализм, что это такое? – Не унимался таксист.

– Если выйдет моя книга, вы сами всё узнаете, я рассчитываю на популярность.

– То есть достаточно просто вдвоем чего-то сильно хотеть? – Спросил Глеб.

– Еще раз повторяю – этого недостаточно. Совместные действия и только действия активируют идеологию влюбленной пары, без действий любовь неполноценна. Люди не могут объяснить, что такое любовь, поэтому перестают в нее верить. Большинство не способно выдержать ее силу, у них не хватает духовных сил. Любовь существует сама по себе как надмирная реальность, эта реальность не обязана посещать каждого человека. Она может вообще никого не посещать, – Глеб грустно посмотрел вниз на город. Где-то там остались его родители, он верил в их любовь, а теперь философия жены намекает на несовершенство их отношений из-за одного глупого исторического спора.

– А вот скажите мне, автор: вижу вам легко рассуждать о неком «базисе» и «психофизической-тяге», но как же быть с теми, кто скажем так, не вышел внешностью? Выходит, им не дано испытать любви? – На серьезных тонах спросил таксист.

– К сожалению, да. Как я и сказала, любовь не обязана посещать каждого. Она гораздо глубже, чем, кажется на первый взгляд. Если по каким-то причинам ваша вторая половина вас не хочет, и вы не провоцируете у нее психофизической тяги, по-настоящему любить не получится. Красивым людям обрести любовь проще, – после ее слов, таксист недоверчиво ухмыльнулся.

– Ох уж несправедливая штука эта твоя любовь, а ты говоришь она глубже, чем кажется. Это ли по-твоему «глубже»? – Тяжело вдыхая прокомментировал Глеб.

– Всё верно. Она протестует против самого Люцифера. Бог придал Люциферу изуродованный вид, но дьявол пошел на хитрость. Будучи обезображенным, красоту земного мира он взял себе, а духовная красота осталась Творцу. Теперь он контролирует форму, за Богом осталось содержание. Красивые люди чаще более высокомерны, богатые менее отзывчивы. Люди с не самой примечательной внешностью и не обладающие большими капиталами чаще бывают добрее. Любовь выдает протест, она стремится вернуть Богу, в том числе форму нашего мира. Ей нужна красота. Хотя бы субъективная, чтобы один из партнеров визуально восхищался своей половинкой.

– Говоришь форму… Ева, то есть ты тоже в курсе о пирамидах?!

– Каких еще пирамидах? Чувствую себя в психушке, хе-хе. Кстати, вот и ваш порталиум. Прилетели. С вас 250 рублей. Аккуратнее, не спешите, мне еще нужно приземлиться на парковку. Вашу пару Бонни и Клайда мне долго не забыть.

– Нуу, пирамиды другая тема разговора, – поспешил ответить Глеб. Ева расплатилась привычной для Глеба наличностью, считала ладонью с кресла водителя его контактную информацию, и они вышли из машины.